Читать книгу "Дорога без возврата - Анджей Сапковский"

Спустя какое-то время «литсреда» маленько охолонула исмирилась, а трусики сочла «оригинальными». Возможно, и другим, а не толькоМачею Паровскому из этих трусиков пахнуло постмодернизмом и путешествиями вовремени. Лишь один молоденький Вареник отреагировал на Ренфрины трусики гордо,хладно и презрительно, описывая собственную героиню, коя, приступаючи к половомуакту, снимает «…набедренную повязку и тряпицу, поддерживающую груди». Однакоэффект хладного презрения и знания того, что «в те времена» девицы носили подночной рубашкой, был подпорчен смешным сверх меры и воображения описаниемсамого соития.

Другие Вареники глубоко задумались. Так-так, почесали они вголове, Сапковскому, значит, можно ляпсусить, и это – постмодернизм. А ведь«ляпсус» слово чужое, на польский переводится как «промах, промашка, грубаяошибка». Стало быть, опять же подумали Вареники, если и мы начнем ляпатьужасные ошибки, то сойдем за постмодернистов.

И лед тронулся. Некая молоденькая авторша вооружилагородских стражников копьями. Коли Ренфри вольно носить трусики, то ипехотинцам можно копья, верно? Однако копья эти потрясли другого юного Перога,возмутили до глубины души. Юный Вареник слывет жутко восприимчивым к такимштукам пуристом. Однако сам он в многочисленных произведениях так увлексяпостмодернизмом, что батистовые трусики могут прямо-таки свалиться от смеха.Первый с ходу пример – он нарядил какого-то Вареника, или Варенсона из Бирки –не помню – в кафтан, обшитый чешуей сома-гиганта. Велико сие искусство есть,если учесть, что у сомов вообще чешуи не бывает. Ни у малюсеньких сомиков, ни угигантских сомищ. Попытка же нашить на кафтан несуществующее нечто требует либомощной магии, либо сильнейшего постмодернизмища. Если быть честным, я счел быболее оригинальным и убийственно постмодернистским, если бы кафтан упомянутогоВаренсона был покрыт серебряными полудолларовками.

Другие Вареники возят заряженные арбалеты во вьюках. Нехватает только приторачивать собственные задницы к седлам. Третьи переплываютширокие и бурные реки на быстренько сплетенных из камыша лодочках. Эх, жаль, нена веночках, которые девушки плетут в ночь на Ивана Купалу, а ведь у нихводоизмещение немногим меньше, зато плести не в пример легче!

Рука, нога, мозги на стене!

Однако довольно об этом, revenons a nos moutons, вернемсяк разговорам о методе, оставив мелкие колкости в стороне. Вывод же таков: впольской фантастике мы имеем «постмодернизм» и Вареников, настоящей фэнте и унас нет, если не считать нескольких подтверждающих правило исключений. Нет унас фэнтези, ибо, во-первых, у нас нет архетипа.

Да, знаю, имеется славянская мифология: разные Сварож-цы,Свантевиты и прочие Велесы. Но мифология эта не доходит до нас своим архетипом,и мы не чувствуем ее влияния на сферу мечтаний. Поскольку об этом эффективнопозаботились. Славянская мифология тождественна язычеству, а мы, как твердыняхристианства, восприняли Домбровку (Домбровка – Добрава – чешская княжна,христианка, жена короля Мешко I, для которого женитьба на ней была поводом длякрещения и христианизации государства в 966 году) от чехов и крест от Рима срадостью и удовольствием, и это и есть наш архетип. У нас не было эльфов иМерлина, до 966 года у нас вообще ничего не было, был хаос, тьма и пустота,мрак, который осветил нам только римский крест. Единственный приходящий на умархетип – это те зубы, которые Мешко велел выбивать за нарушение поста. Так,впрочем, у нас и осталось до сих пор: терпимость, понимание и милосердие,зиждящиеся на принципе: кто мыслит иначе, пожалуйста, пусть себе мыслит, нозубы ему выбивать надобно обязательно. И вся древнеславянская мифологиявылетела из нашей культуры и из наших мечтаний словно зубы, которые мывыплюнули вместе с кровью.

Магия и меч, опирающиеся на польский архетип? Польскийархетип волшебника? Магия – это дьявольство, пользоваться чарами невозможно безотречения от Бога и подписания дьявольского цорографа. Не Мерлин, аТвардовский. А разные там велесы, домовики, вомперы, божетята и стрыгаи – всеэто божества и фигуры хтонического характера, персонификация Лукавого, Сатаны,Люцифера. Наша Страна Никогда-Никогда? Идущие там бои, борьба Добра со Злом,Порядка с Хаосом? Ведь в польской архетипной стране мечты не было Добра и Зла,там было исключительно одно Зло, к счастью, Мешко I принял христианство и выбилЗлу зубы, и с той поры остались уже только Добро и Порядок и Оплот, и что нампосле всего этого дьявол Борута? Святой водой его, сукина сына! Ату его!

Наши легенды, мифы, даже предания и сказки, на которых мывоспитывались, были соответствующим образом кастрированы всяческими катехетами,в большинстве своем, вероятно, светскими, ибо такие, как известно, хуже всего.В связи с этим наши предания до чертиков напоминают жития святых – ангелы,молитвы, крест, четки, добродетель и грех – все окрашено изысканным садизмом.Мораль из наших сказок одна: если не прочесть молитву, то дьявол немедляподнимет нас на вилы и в ад! На вечные муки. А Бог, как гласит известныйанекдот, присутствует в польских сказках и преданиях повсюду, за исключениемчуланчика Ковальского, да и то лишь потому, что у Ковальского чуланчика нет.Поэтому неудивительно, что единственный архетип, который проглядывает из этихсказок, это архетип церковного притвора (пока что – скажу в скобках). Но не дляфэнтези.

Фэнтези – это эскапизм. Это бегство в Страну Мечты. Архетипмы улавливаем также и в том, что знаем, ОТ ЧЕГО бежим. Перемещаясь рядом сФродо, Арагорном,

Гедом, Карраказом или Белгарионом, мы бежим в мир, в которомторжествует Добро, торжествует Дружба, живут Честь и Справедливость, побеждаетЛюбовь. Убегаем в мир, в котором магия, аналог всемогущей, но бездушнойтехники, не служит, как техника, каждому. Негодяю наравне с праведником.Убегаем в мир, в котором жестокость, нетерпимость, болезненная жажда власти истремление заменить зеленый Остров Гдетотам в Мордор, в Бесплодную Землю, покоторой носятся орды орков, землю, на которой их задерживают, побеждают икарают.

А мы? От чего убегать нам? Не говоря о нестерпимом желаниибежать вообще как можно дальше от того, что мы видим вокруг себя? Бездушнаятехнизации еще не коснулась нас так сильно, как американцев. У нас батареицентрального отопления по-прежнему бездушно не греют, поезда бездушно ибезобразно опаздывают, из кранов течет холодная и вонючая вода, не сыщешькнижки без типографских опечаток и ошибок, да и «Малюх» (ласковое названиемикроавтомобиля «польский фиат») не утомит удобствами до такой степени, чтобымечтать о поездке верхом через лес Броселианд. Соседям из-за межи тоже не чуждаэта проблема и ее последствия. Ондржей Нефф, когда его спросили, почему он несоздает столь модного сейчас киберпанка, ответил, что не находит в себе стимулапугать соотечественников-чехов жуткими перспективами полной технизации икомпьютеризации мира, когда в современной ему Праге, цитирую: «человек не можетнайти исправной телефонной будки».