Читать книгу "Делай деньги! - Терри Пратчетт"

Это могло и не сработать. Это было слишком просто. Но Дора Гая не обратила внимания, и Флид не обратил внимания. Вот капрал, столь смело сдерживающий сейчас толпы горожан, он не прозевал бы, потому что он знал толк в приказах, но его никто не спрашивал. А нужно было лишь немного пораскинуть мозгами.

– Ну что, молодой человек, – сказал Флид с того места, где оставили его носильщики. – Приступим?

Мокриц сделал глубокий вдох.

– Переведи: «Верьте мне, и только мне. Постройтесь шеренгами по четыре и идите строем в сторону Пупа, пока не уйдете за десять миль от города. Медленным шагом», – сказал он.

– Хи-хи. А ты хитер, господин фон Липкин! – сказал Флид, думая о щиколотках. – Но ничего у тебя не получится. Мы это уже пробовали.

– Я могу быть очень убедительным.

– Говорю же, ничего не получится. Я не нашел ни единого слова, на которое они среагировали бы.

– Профессор, дело не в том, что ты говоришь, а в том, как ты это говоришь, понимаешь? В конечном итоге главное – как все преподнести.

– Ха! Дурак-человек.

– По-моему, профессор, мы договорились. И мне понадобится несколько дополнительных фраз. – Он поглядел на лошадей-големов, недвижимых, как статуи. – И эквивалент команды «Пошла!», раз уж я об этом вспомнил, и «Тпру!» тоже. Или ты хочешь снова вернуться туда, где никогда не слышали о танцах на шесте?

Глава 11

Големы уходят – Истинная ценность – За работой: служение высшей цели – Опять неприятности – Прекрасная бабочка – Витинари сходит с ума – Господин Бент пробуждается – Загадочные требования

Обстановка в зале заседаний накалялась. Это не представляло проблемы для лорда Витинари. Он свято верил в то, что каждый из тысячи голосов должен быть услышан – ведь это значило, что на самом деле ему нужно было слушать только тех, кому было что сказать, и полезность сказанного определялась по классической чиновничьей формуле «близко ли к моей точке зрения». По его опыту, таких голосов редко набиралось больше десяти. Те, кто требовал, чтобы каждый из тысячи и так далее на самом деле хотел только того, чтобы услышали их голос, и пропускал мимо ушей остальные девятьсот девяносто девять. С этой целью боги и придумали заседания. Витинари очень хорошо проводил заседания, особенно когда протокол вел Стукпостук. Они были для лорда Витинари тем, чем для безмозглых тиранов была «железная дева». Заседания были не намного затратнее[14], зато значительно чище, и, что особенно приятно, в «железную деву» никто не хотел лезть добровольно.

Он как раз собирался избрать десятерых самых крикливых в комиссию по големам, которую можно было загнать в удаленный кабинет, когда появился темный клерк, словно вышедший из тени, и зашептал что-то на ухо Стукпостуку. Секретарь наклонился к своему хозяину.

– Ах, оказывается, големы ушли, – весело объявил Витинари, когда исполнительный Стукпостук отошел назад.

– Ушли? – переспросила Дора Гая, пытаясь выглянуть в окно. – В каком смысле ушли?

– Перестали быть здесь, – ответил Витинари. – Похоже, господин фон Липвиг их увел. Они организованным строем покидают границы города.

– Он не мог так поступить! – Лорд Низз был в ярости. – Мы еще не решили, что с ними делать!

– Он, однако, решил, – ответил Витинари с улыбкой.

– Нужно запретить ему покидать город! Он грабитель! Командор Ваймс, выполни свой долг и арестуй его!

Это крикнул Космо.

Взгляд Ваймса охладил бы человека и более разумного.

– Сомневаюсь, что он далеко собрался, сэр, – сказал он. – Что прикажете с ним делать, ваша светлость?

– У хитроумного господина фон Липвига, похоже, есть план, – сказал Витинари. – Может, нам стоит отправиться за ним и узнать, что за план?

Толпа ломанулась к выходу, где застряла и стала бороться сама с собой.

Когда люди высыпали на улицу, Витинари сложил руки за головой и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

– Обожаю демократию. Целый день бы слушал. Приготовь карету, Стукпостук.

– Ее уже закладывают, сэр.

– Это вы его надоумили?

Витинари открыл глаза.

– Госпожа Ласска, мое почтение, – пробормотал он, отмахиваясь от дыма. – Я думал, ты уже ушла. Вообрази мою радость, когда я вижу, что ты все еще здесь.

– Вы или не вы? – спросила Дора Гая, и ее сигарета заметно укоротилась при очередной затяжке. Она курила так, словно объявляла сигарете войну.

– Госпожа Ласска, сомневаюсь, что мне под силу сподвигнуть господина фон Липвига на что-то более опасное, чем то, что он умудряется вытворять по собственной воле. Пока ты была в отъезде, он стал лазить по крышам в свободное от работы время, подобрал отмычки к каждому замку на Почтамте и связался с Братством чихания без правил, в котором одни психи, сказать по правде. Ему нужен дурманящий запах опасности, чтобы жизнь начала играть красками.

– Когда я здесь, он ничем подобным не занимается!

– Именно. Могу ли я пригласить тебя проехаться со мной?

– Что это вы имеете в виду, когда говорите «именно» таким тоном? – насторожилась Дора Гая.

Витинари приподнял бровь.

– Если я хоть немного разбираюсь в том, как устроена голова твоего жениха, думаю, что, когда мы приедем, мы увидим огромную яму…

«Нам понадобится камень, – подумал Мокриц, когда големы принялись копать. – Много камня. Умеют ли они делать цемент? Конечно, умеют. Они как ланкрский перочинный нож в мире орудий труда».

Это пугало – то, как они копали даже такую безжизненную и иссушенную почву. Земля фонтанами взмывала в воздух. За полмили отсюда на пути в Сто Лат возвышалась заброшенная башня волшебников, хмуро нависая над зарослями кустарников и голой землей, которую непривычно было видеть среди повсеместно возделываемых полей. Когда-то здесь использовалось слишком много магии. Растения росли или криво, или никак. Совы, обитающие в руинах, добывали себе пищу подальше отсюда. Идеальное место. Никому оно не было нужно. Это была пустошь, а пустоши не должны пропадать впустую.

«Что за оружие, – думал Мокриц, объезжая копателей на лошади-големе. – Они могут уничтожить город за день. В неправильных руках они могут стать чудовищной силой».

«Хорошо, что они в моих руках…»

Зеваки держались поодаль, но продолжали расти в числе. Город пришел посмотреть. Настоящий анк-морпоркец не пропустит ни одного зрелища. Шалопай с огромным удовольствием пристроился на голове лошади. Мелкие собаки ничто не любят так, как высоко сидеть и лаять оттуда на людей… Хотя нет, кое-что еще любят, и председатель ухитрился лапой прижимать свою игрушку к лошадиному уху и всякий раз, когда Мокриц осторожно пытался забрать ее, прекращал лай, чтобы зарычать.