Читать книгу "Тибетская экспедиция СС. Правда о тайном немецком проекте - Андрей Васильченко"

Неделю за неделей мы видим залитый солнцем ландшафт. Он почти не меняется с того момента, когда мы впервые пересекли тибетскую границу. Захватывающая игра света и тени, которая сопровождает нас с раннего утра до позднего вечера, примиряет нас с безграничными просторами. Впрочем, летом над этой бескрайней страной иногда двигаются снежно-белые, скомканные облака, которые несутся, как табун лошадей.

Два дня спустя мы достигаем Гьянцзе. Справа и слева от нас громоздятся гранитные скалы. Эта величественная балюстрада окаймляет всю дорогу, ведущую нас в «красное ущелье». При выезде из этого ущелья мы видим одинокую статую Будды, которая должна благословлять усталых путников и караванщиков, охраняя их от угрозы камнепадов. Весной 1904 года в этих краях шло ожесточенное сражение между экспедиционным корпусом Френсиса Янгхасбэнда и отчаянно воевавшими тибетцами, которые хотели оградить свою страну от виляния жаждавшей власти европейской державы. Многие сотни тибетцев полегли здесь под ураганным огнем пушек и пулеметов, которым они могли противопоставить только древние кремневые ружья, которые заряжались вручную через ствол. Англичане штурмовали горные склоны и захватили весь Южный Тибет. После этого тибетская армия собралась у крепости Гьянцзе, чтобы дать свое последнее сражение. Несмотря на героическое сопротивление тибетцев, они были разбиты и путь на Лхасу был открыт. Именно там в 1904 году Великобритания навязала этой горной стране свои условия. С великим ужасом и горечью тибетцы вспоминают о тех временах. Один из них сказал мне, что это была неравная борьба: «Против хорошо вооруженных воинов вышли почти дети». Чем ближе мы приближаемся к Гьянцзе, тем шире становятся долины, тем больше мы встречаем людей. Повсюду виднеются села и деревушки. Внезапно появившаяся искусственная роща, которая окружена каменной стеной, является первым признаком роста благосостояния местных жителей.

Высоко на горных склонах или на скальных террасах вдали возвышаются небольшие ламаистские монастыри. Чем ближе мы приближается к Гьянцзе, весьма культурному городу, тем больше становится монастырей. Все чаще и чаще нам попадаются живописные руины. Мы непосредственно сталкиваемся с остатками древней культуры, которая не имеет ничего общего с современной тибетской архитектурой. На высокой горной террасе мы видим древний монастырь, который привлекает наше повышенное внимание. А рядом с ним находятся руины, остатки строения древней загадочной цивилизации. И то, и другое, соседствуя, одновременно попадет в поле нашего зрения.

Неожиданно горы расступаются, и перед нами открывается продуваемая ветрами земледельческая равнина окрестностей Гьянцзе. Пейзаж оживляется многочисленными кружащимися в диком танце смерчами, которые, как призраки, носятся над землей. Летом, когда посреди засушливой долины на песчаном грунте цветут небольшие рощицы, колосятся поля, укрытые голыми горами, это место должно быть раем, оазисом высокоразвитой человеческой культуры, который возник на лунном ландшафте Тибета.

Как для многих тибетских долин, так и дняГьянцзе весьма характерно, что на ней в результате когда-то бушевавшей вулканической деятельности вдруг появляются крутые горные вершины и возвышения каменной породы. Это остаточные вершины, которые находились когда-то в тесной связи с близлежащими горными массивами. Но сегодня они высятся лишь как острова геологического мусора, которыми покрыты все равнины Тибета. «Страна утопает в своих собственных обломках породы», — сказал как-то выдающийся тибетский геолог. И он был прав. Немногочисленные тибетские реки не обладают той разрушительной силой, которая способна тащить за собой к далеким морям каменные глыбы и валуны. В итоге страна задыхается в массе каменных обломков своих гигантских гор. Многие из далеких степных озер пересыхают именно по этой причине. Там, где сейчас располагаются поля, где деревушка примыкает к деревушке, где мозаично разбросаны крепости, некогда могучие природные стихии являли свою мощь и неистовство.

В этих южных краях тибетцы развивали не только земледелие, но и животноводство, итогами которого мы не можем налюбоваться. Наряду с ячменем, пшеницей, горохом и гречихой здесь возделывается также картофель, который пришел в Тибет через Бутан еще во времена Уоррена Гастингса. Интересно отметить, что тибетцы вывели особый сорт ячменя, который вызревает всего за два месяца. Этот представляющий для нас исключительный интерес сорт «60-дневного» ячменя возделывается только в Халдене и Штайлхангене, где возможно наладить искусственное орошение. Лишь в июне, когда проходят первые слабые дожди, начинается сев этого ячменя, который убирают уже в августе, а в сентябре начинают новый сев.

Среди домашних животных наряду с собаками, кошками, курицами, свиньями и овцами здесь можно увидеть прирученных яков. В хозяйстве используются самые разные гибриды яка и коровы. Все зависит от того, какие функции ему отведены: должно ли животное давать молоко или мясо, или вообще использоваться как тягловое.

Весной можно увидеть, как яки, чьи рога и головы украшены разноцветными кистями, тянут за собой плуг, послушно двигаясь вдоль борозды. Тибетец, который пашет подобным способом, немногословен — можно слышать лишь, как он усердно бормочет под нос молитвы, а следующие за ним жена и дети сеют зерно.

Тибетцы — это весьма доверчивые и исключительно набожные люди. Для них ламаизм — это не только форма связи с духовным миром, но и суть всей их жизни. Поэтому животных украшают цветными кистями. Эти амулеты должны отогнать злых духов.

В Тибете все проникнуто религией. Каждое проявление жизни для тибетца связано с религиозными представлениями. Летом, когда тибетским крестьянам выпадает несколько спокойных дней между посевом и сбором урожая, они стекаются со всех окрестностей долины Гьянцзе в величественный монастырь Пелкор Чеде, чтобы принять участие в ламаистских танцах и быть свидетелями тому, как злые духи, которые могли бы собраться в долине, изгоняются. Во время этого летнего праздника, проходящего под открытым небом, тибетцы демонстрируют свой веселый национальный характер. Если есть на свете люди, которые могут презирать время, праздновать и находить успокоение и счастье в безделье, то это прежде всего тибетцы — люди, которые умеют жить.

Если есть в мире страна, где устанавливаются догмы и оглашаются законы, которые никого не направляют, и никто не забоится об их соблюдении, но они блюдутся, чтобы сохранить уважение себе и к своей семье, то эта страна — Тибет. Тибетцы не обременены условностями, им неведомы представления о морали и нравственности в их европейско-христианском смысле. Они живут в свое удовольствие, справляют праздники, пьют цанг, любят женщин и обожают побездельничать. Они счастливы и довольны, как маленькие дети во время веселой игры.

Даже ламы желтой секты в целом не обращают внимания на множество предписаний и запретов, которые возлагаются на них религией. Даже высшие служители культа являются здесь слишком человечными.

Фантастически красивые, дикие ламаистские танцы, которые проходят во время летнего праздника в Гьянцзе, сопровождаются пиршествами под открытым небом, стрельбой из лука, соревнованиями всадников, скачками и другим красочными, живописными играми.