Читать книгу "Любовь, похожая на смерть - Андрей Троицкий"

Где-то поблизости ударил ружейный выстрел. Стас бросился бегом вверх по склону, но не слишком быстро. Левая нога болела, икроножную мышцу сводила судорога. Он спрятался за вершиной холма, сделал несколько коротких перебежек. Распластавшись на песке, долго приходил в себя после пробежки. Воздуха не хватало, ноги сводило судорогой. Во время долгой нерасчетливой борьбы с каменной плитой Стал сломал безымянный и средний палец правой руки и получил довольно глубокое рассечение левого предплечья, из которого, не останавливаясь, лилась кровь. И, судя по не проходящей пульсирующей боли в левой стопе, вывихнул ногу.

Отлежавшись, он подполз к краю дюны. Внизу у подножья увидел осла с провисшей спиной, двухколесную телегу и хижину, над которой поднимался столб черного удушливого дыма. Утром в этой хибаре грелся у печки тот гад, больной туберкулезом. Справа, на территории кладбища, был хорошо виден человек в красной майке. Сжимая ружье, он прятался за надгробьем и чего-то ждал, опасаясь выходить на открытое пространство. Но вот человек выставил голову из-за надгробной плиты, сделал шаг в сторону, затем шагнул смелее. Но вдруг вскрикнул, выпустил свое оружие из рук и, падая, пропал из вида.

Теперь на вершине соседнего склона Стас заметил человека с винтовкой. Человек лежал неподвижно, в своей запылившейся куртке был почти незаметен. Прижав глаз к резиновой гармошке оптического прицела, он ждал момента для точного выстрела. Рядом лежал второй мужчина в сером плаще; этот был поздоровее первого и ростом, кажется, выше. Бритая голова блестела на солнце, будто смазанная машинным маслом. Вот человек поднялся, стряхнув песок с плаща, взял автомат Калашникова и стал спускаться вниз по откосу холма. Паша Пулемет никуда не спешил, зная, что эту партию он выиграл подчистую.

Стас замер и с тоской подумал, что от людей Гурского не спрячешься нигде. Ни в пустыне, ни в вечных снегах, ни на краю света. Сам Гурский наверняка где-то поблизости. Впрочем, только черт знает, где он. Стас провел языком по сухим растрескавшимся губам и подумал, что отдал бы полжизни за фляжку воды.

Перевернувшись на бок, Гуляев вытянул руки, посмотрел на разодранные до крови ладони, на дрожащие от слабости пальцы. На борьбу с проклятой каменной плитой он истратил последний запас сил. А сил этих после ночного марафона оставалось совсем немного. Он уходил от погони так долго, так тяжело… И только для того, чтобы теперь столкнуться со своими преследователями едва ли не нос к носу. Что ж, наверное, он проиграл. Люди Гурского вооружены до зубов, а у него нет даже жалкого перочинного ножика.

Стас подумал, что когда-то в молодости занимался карате. Тогда тренер-кореец, бывший телохранитель одной очень знаменитой особы, говорил, что из Гуляева, возможно, что-то получится – если ученик будет работать много, очень много, не щадя себя. И Стас работал, но не так много, как требовалось. Конечно, в честной схватке с каждым из этих парней его шансы на победу были бы велики. Но не сегодня, не сейчас. Он снова стал смотреть, как растопыренные пальцы дрожат от слабости. Сжал пальцы в кулаки, разжал их, испытав боль в каждом суставе. И почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

Скоро его заметят и подстрелят. Надо что-то делать. Но что сделаешь голыми руками? Стас увидел в стороне плоский камень, продолговатый, довольно большой, с острыми краями. Если взять его в руки и подползти к тому парню с винтовкой… Только не надо напрямик. Надо так, чтобы появиться из-за спины, чтобы ударить неожиданно. И все решить сразу, одним махом. Потому что сил и времени на драку, даже на второй удар, может не остаться.

* * *

Алла хватала воздух широко раскрытым ртом, но дышать было нечем. Из разбитых губ сочилась кровь, передние зубы шатались, стоило прикоснуться к ним языком. Болела челюсть под ухом, а голова кружилась все сильнее. Бородач хотел спустить штаны, но почувствовал, что нужен хотя бы минутный передых. Иначе он просто задохнется в этой душегубке, в черном дыму и копоти. Человек выскочил на воздух, встал у стены, хватая свежий воздух широко открытым ртом. Глаза слезились, в горле саднило. От былого желания мало что осталось. Но отступать тоже нельзя, это не по-мужски. Сейчас он вернется, и тогда…

Егор навалился на свою жертву грудью, понимая, что трудную борьбу он выиграл. И теперь получит свой заслуженный бонус. Алла собрала остатки сил.

– Помогите, – крик вышел сдавленным, тихим. Едва ли его услышали за стенами лачуги. – Помогите, кто-нибудь…

– Молчи, зараза, – хриплым шепотом отозвался Егор. – Кол тебе в рот. Дашь по-хорошему, жить будешь…

Он дергал за ворот майки, пытаясь разорвать ее на груди.

– Помогите, – на этот раз вышло громче. – Господи…

Егор крепко держал ее за волосы, другой рукой сдавливал скользкую от пота шею, надеясь придушить свою жертву. Не до смерти, хотя бы до обморока.

Бородач встал возле двери, вдохнул чистого воздуха. Он протер кулаком глаза, повертел головой, вытряхивая из ушей песок. Когда он поднял взгляд, увидел человека, спускавшегося с холма. На незнакомом мужчине был серый плащ, на плече – сумка защитного цвета, в руках – автомат. Бородач вспомнил о револьвере, висящем на ремне, обхватил рукоятку пальцами, но на большее не хватило времени.

Паша Пулемет нажал на спуск. Очередь прошла вдоль постройки, перерезав бородача надвое. Он только открыл рот и рухнул вперед, уткнувшись закопченной физиономией в песок.

Эльдар неподвижно лежал на краю дюны, высматривая через оптический прицел новую добычу. Кладбище казалось пустым, дул горячий ветер, швыряя в глаза колкий песок и пыль. Крупная птица спикировала вниз с высоты. Села на надгробный камень, прыгнула вниз и пропала из виду. Эльдар подумал, что птичка не боится его винтовки. И людей совсем не боится – ни мертвых, ни живых. Думает только о свежем мясе. Что ж, сегодня птичка будет долго пировать. Сюда слетится много птиц. Падали много, на всех хватит.

Солнце побагровело, словно пропиталось пролитой кровью. Эльдар разглядывал сквозь прицел человека в красной майке; он лежал на боку и, похоже, двигал рукой. Камов присмотрелся. Нет, с такой здоровенной раной в левой стороне груди ни рукой, ни ногой не пошевелишь. Эльдар провел сухим языком по губам и нёбу. Не поворачивая головы, правой рукой постарался нашарить фляжку, лежавшую на песке. Но ничего не обнаружил. Тогда он оторвался от прицела, пошевелил головой. И тут почувствовал, как устала, налилась тяжестью шея.

В поисках фляжки он глянул назад. Показалось, огромная другая птица вспорхнула над ним и спикировала вниз. В последнее мгновение своей жизни Эльдар успел разглядеть подкравшегося сзади человека. А в его руках был здоровый камень с острыми зубцами по краям. Камень взлетел вверх и стремительно опустился вниз. Человек падал вниз вместе с камнем. Эльдар не успел вскрикнуть, только втянул голову в плечи и закрыл глаза. Обжигающая боль прошила тело от третьего позвонка до копчика. Эльдар еще дышал минуту или около того. Это было легкое поверхностное дыхание, которое сделалось реже, ослабло. А потом совсем пропало.

Минуту Стас лежал на убитом, не в силах пошевелиться. Те немногие силы, что оставались, он вложил в этот мощный неожиданный удар, перерубивший позвоночник, словно сухую веточку. Теперь надо отдохнуть, совсем немного, а там… Он чувствовал, как чужая кровь, липкая и горячая, пропитывает его рубаху и майку. Но не отполз в сторону, не двинулся с места. Только подтянул за кожаный ремешок фляжку в чехле из войлока, отвинтил колпачок и напился теплой воды, отдающей железом.