Читать книгу "Смерть Ахиллеса - Борис Акунин"

Но в любом случае на выстрелы нагрянетполиция, откроет пальбу, и тогда объект взять живьем не удастся.

Фандорин положил руки на затылок. Спокойно, втон оппоненту, спросил.

— И что дальше?

 

— Снять пиджак, — приказалАхимас. — Бросить на середину комнаты.

Пиджак брякнул весьма ощутимо — видно, кроме«герсталя» в карманах было припасено что-то еще.

Сзади на поясе у сыщика была кобура смаленьким пистолетиком.

— Отстегнуть «дерринджер». Под кроватьего, подальше. Теперь нагнуться — медленно. Задрать левую штанину. Выше.Правую.

Так и есть — у левой лодыжки рукояткой вниззакреплен стилет. Хорошо экипировался господин Фандорин. Приятно иметь дело спредусмотрительным человеком.

— Теперь можете повернуться.

Повернулся сыщик правильно: безо всякойспешки, чтобы попусту не нервировать противника.

Зачем это у него на подтяжках четыреметаллических звезды? Верно, опять какие-нибудь восточные хитрости.

— Отстегнуть подтяжки. Под кровать.

Смазливая физиономия сыщика исказилась отярости. Длинные ресницы дрогнули — Фандорин щурился, пытаясь разглядеть лицосвоего визави, стоявшего спиной к свету.

Что ж, теперь можно и показаться, проверить,хорошая ли у молодого человека зрительная память.

Оказалось, что хорошая: Ахимас сделал два шагавперед и с удовлетворением заметил, как щеки красавчика сначала покрылисьбагровыми пятнами, а потом сразу побелели.

Так-то, юноша. Судьба — дама с причудами.

 

Это не человек, а какой-то дьявол! Даже всяринкенах распознал оружие. Эраст Петрович клокотал от бешенства, лишившисьвсего своего арсенала.

Или, точнее, почти всего.

Из всех многочисленных предметов обороны (надоже, а казалось, что переусердствовал со сборами) осталась только стрелка врукаве рубашки. Стрелка была тонкая, стальная, закреплена на пружине.Достаточно резко согнуть локоть, и пружина распрямится. Но убить стрелкойтрудно — разве что если точно в глаз угодить. Да и какое может быть резкоедвижение, если тебя держат под дулом шестизарядного «баярда»?

Тут темный силуэт придвинулся, и Фандориннаконец разглядел черты противника.

Эти глаза! Эти белые глаза! То самое лицо,которое столько лет снилось Эрасту Петровичу по ночам. Не может быть! Опятькошмар! Поскорее проснуться.

 

Надо было воспользоваться психологическимпреимуществом, пока объект не пришел в себя.

— Кто сообщил адрес, время и условныйсигнал?

Сыщик молчал.

Ахимас опустил дуло ниже, целя в коленнуючашечку, но Фандорин, кажется, не испугался. Наоборот, бледности вроде быпоубавилось.

— Ванда? — не выдержал Ахимас, и вголосе прорвалась предательская хрипотца.

Нет, этот не ответит, подумал он. Умрет, но нескажет ни слова. Такой уж типаж.

И тут сыщик вдруг разомкнул уста:

— Отвечу. В обмен на мой вопрос. Как былубит Соболев?

Ахимас покачал головой. Его не уставалаудивлять человеческая экстравагантность. Впрочем, профессиональное любопытствона пороге смерти заслуживает уважения.

— Идет, — кивнул он. — Но ответдолжен быть честным. Слово?

— Слово.

— Экстракт амазонского папоротника.Паралич сердечной мышцы при учащенном сердцебиении. Никаких следов.«Шато-икем».

Дополнительных пояснений не понадобилось.

— Ах, вот оно что… — пробормоталФандорин.

— Так это Ванда? — сквозь стиснутыезубы спросил Ахимас.

— Нет. Она вас не выдала.

Ахимас чуть не задохнулся от неимоверногооблегчения — на миг даже закрыл глаза.

 

Когда лицо человека из прошлого напряглось вожидании ответа, Эраст Петрович понял, почему он до сих пор еще жив.

Но едва прозвучит ответ на вопрос, имеющий длябелоглазого такое значение, как немедленно грянет выстрел.

Тут не упустить бы миг, когда палец чутьшевельнется на спусковом крючке, начав движение. Имея дело с безоружным,вооруженный неминуемо приглушает свои инстинкты, ощущая себя в безопасности,чересчур полагается на бездушный металл. Реакции такого человека замедленны —это азбука искусства «крадущихся».

Правильно угадать момент — главное. Первыйрывок вперед и влево, пуля пройдет правее. Потом броситься под ноги — втораяпуля пройдет над головой. И тогда подсечку.

Рискованно. Восемь шагов — многовато. А еслиобъект догадается чуть отступить назад, то вообще пиши пропало.

Но выбора не было.

И тут белоглазый впервые совершил оплошность —на секунду прикрыл глаза.

Этого было достаточно. Эраст Петрович не сталрисковать, бросаясь под пули, а вместо этого прямо с места пружинисто прыгнул вокно.

Локтями вышиб раму, вылетел в вихре стеклянныхосколков, перевернулся в воздухе и благополучно приземлился на корточки. Дажене порезался.

В ушах звенело — видимо, белоглазый все жеуспел выстрелить. Но, разумеется, не попал.

Фандорин побежал вдоль стены. Рванул избрючного кармана свисток и подал условный сигнал для начала операции.

 

Никогда еще Ахимас не видел, чтобы человекдвигался с такой быстротой. Только что стоял на месте, и вот лаковые штиблеты сбелыми гамашами уже исчезли за окном. Он выстрелил, но на долю секунды позже,чем следовало.

Не задумываясь, перескочил через засыпанныйстеклом подоконник. Упал на четвереньки.

Сыщик бежал и отчаянно дул в свисток. Ахимасудаже стало его немного жаль — бедняга рассчитывал на подмогу.

Легкий, как мальчишка, Фандорин уже сворачивалза угол. Ахимас выстрелил с бедра — от стены брызнула штукатурка. Нехорошо.

Но внешний двор побольше внутреннего. До воротобъекту не добежать.

 

Вон они, ворота — с деревянным навесом, срезными столбами. Исконно русские, допетровской конструкции, а зовутсяпочему-то «свейскими». Видно, в незапамятные времена научились москвитяне этойплотницкой премудрости у какого-нибудь шведского купца.