Читать книгу "Горячие ветры Севера. Книга 2. Полуденная буря - Владислав Русанов"

А еще извечные слухи о Диком Гоне, восходящем корнями к тем временам, когда сидские дружины вырезали дикие людские племена. А еще водяные лошадки, утаскивающие неосторожных путников в волны Аен Махи, и зеленые дамы, сбивающие охотников-одиночек с верного следа. А еще снежный червь из Северной пустоши и разноцветные огни в небе зимней ночи. Это представлялось Киселю и вовсе сказками. Ну кто, скажите на милость, мог побывать в королевстве вечного мороза и снегов, где даже птицы замерзают на лету и падают вниз окоченевшими тушками, и вернуться живым, чтоб поведать о своих приключениях?

Кому подобные сказки пересказывать? Какую пользу из них извлечешь?

А вот, наконец, история, годящаяся на продажу нанимательнице.

Третьего дня повстречала ватага Муйрхейтаха двух оборванных, измученных, больных арданов. Их кормили из милости в одной деревеньке, вполне справедливо принимая за юродивых. Селяне поведали, что выбрались эти двое из лесу голодные, дрожащие, с обезумевшими от ужаса глазами. Первые два дня не разговаривали, только ели предложенную сердобольной женой местного головы пищу да озирались по сторонам. Потом отошли чуток и поведали ту же историю, что услышал от них и Кисель.

Якобы нанялись они еще в жнивце в помощники рудознатцу из пришлых, с Юга, из Приозерной империи. Работал рудознатец аж на самого Экхарда, а потому особых трудностей с деньгами не испытывал. Платил хорошо, кормил как на убой. Да и работой слишком сильно не мордовал.

И всё бы хорошо, но вышли однажды к порубке, где арданы, возглавляемые озерником, били шурф в поисках самоцветов, четверо пришлых людей. Вернее, выехали. И людей там было лишь трое. В привязанных к паре лошадей носилках кулем валялась хворая остроухая. Такая слабая, что впору в землю зарывать, не дожидаясь, когда оскверняющий землю и небо дух испустит. Вопреки здравому смыслу и человеческому ожиданию рудознатец начал лечить сидку. Или, скорее, помогать одному из приехавших с нею мужиков, который оказался знатоком всяких трав и лесных корешков. Второй мужик был пригорянин. По крайней мере, так про него сказал знахарь. Да и рожа его — смуглая, чернобородая, хоть и битая сединой, словно молью, — подходила на то, чтоб южанином сказаться. Третьей с ними была девка малоприметная. Судя по рыжей косе и конопухам, арданка самая что ни на есть настоящая. Но сам травник, ну никак на ардана не похожий, по масти скорее веселин или озерник, как и рудознатец, кликал ее дочкой.

Вот из-за этого знахаря с мужиками страх великий приключился. Удирали они по лесу сломя голову и даже товарища потеряли — кто знает, не заели ли бедолагу волки. По словам мужиков, выходило, что в начале златолиста попросили они вежливо рудознатца работу свернуть и в Фан-Белл возвращаться. Дескать, зима на носу, а тут по дому дел невпроворот, да бабы истосковались без мужниной ласки, да… Да мало ли какие еще причины найдутся, коль работать надоело? Рудознатец несознательный оказался — в драку полез. Получил обушком по голове. А второй озерник — кривоплечий с седой бородой — тут такое учинил! Разметал пятерых здоровых, вооруженных мужиков колдовством. Двоих из них на месте положил. Насмерть.

— А чего ж колдуну на вас Силу тратить вздумалось? — с ехидцей поинтересовался Муйрхейтах. — Что ж пригорянин сидел сложа руки? Я их породу знаю — ему таких, как вы, и десятерых мало. Если, конечно, взаправду он пригорянин, а не трейг, любящий бахвалиться сверх всякой меры.

— Так… это… — проблеял один из арданов, Брул, кажется, его звали. — Мы ж… это… Под самострелами его… того… держали… Его ж и боялись… того… этого… А кто ж от бороды ожидал-то… того…

— Что, непохож на великого чародея?

— Так… это… Где там… Обапол обаполом… А как почал нас валять по вырубке…

Муйрхейтах кинул тем мужикам пяток медных монет, чтоб хоть как-то снарядились и до дому смогли добраться. А сам сказанное запомнил.

Кто знает, авось пригодится?

Первый по-настоящему необычный случай из всех, о каких поведали ему за десяток дней. Если правда, само собой. Но арданы, кажись, такие напуганные были, что о брехне и не помыслили бы. Кисель поверил.

Чародей силы немалой — кривоплечий мужик. Светло-русый, борода в седине. Руки мозолистые, словно от тяжкой работы. Лесоруб или землекоп. А может, и старатель с северных приисков. Их там много по холмам у подножия Облачного кряжа раньше было. Сейчас горная порода обеднела. Самоцветов совсем мало, золота с серебром только на прокорм себе намывают тамошние работяги. Более-менее — лишь на Красной Лошади, на Южных Склонах, на Кривой Штольне да на… Нет, пожалуй, всё. Остальные прииски не живут, а доживают.

С чародеем вместе — пригорянин. Черная борода тоже в седине. Вот интересно будет Бейоне на землячка стукануть. Она ж тоже оттудова, из Пригорья. Из особых примет пригорянина — левый глаз больной. Не раненый, а именно больной. Видать, заразу какую-то подцепил в лесу. Снаружи-то ему веко залечили — тот же травник своими отварами промывал каждый день, — а яблоко глазное усохло, сморщилось. И пользы с него теперь воину никакой. Он его тряпочкой постиранной прикрывал.

С ними девка-малолетка. Годов четырнадцать-пятнадцать. Рыжая. Веснушчатая. Серьезная не по годам.

С ними остроухая. Росту малого, щуплая. Ну, да они, остроухие, все дохловатые — голыми руками обычного мужика побороть троих надо. Больше про сидку ничего известно не было. Ни лица, ни волос ее арданы-беглецы не видели.

Лошадей, на которых подозрительные личности ехали, арданы описать не сумели. Муйрхейтах тому нисколько не удивился. Сам будучи уроженцем Ард'э'Клуэна, знал — не лошадники его земляки. Ну что тут поделаешь? Еще талуны так и сяк разбираются, и то в колесничных конях. А простой люд — где там…

От размышлений Муйрхейтаха отвлек вернувшийся Тусан.

— Три стрыгая мне в печенку! — Рябой весь вечер срывал злость на коне. Тот уже прижимал уши и лишний раз шевельнутся боялся. — Ничего они не знают! Мужики, песья кровь! А ровно бабы, кости соседям перемывают. Из всего, что за день запомнилось: к Роське-вдовице постояльцы заявились. С начала яблочника, как ейный муж на вожжах в конюшне зацепился, никого не было, понимаешь, а тут — нате, припожаловали.

— Хрена нам с того? — недовольно протянул Кисель.

— Так и я про что!

— Ладно, — Муйрхейтах махнул рукой разочарованно, — сколько у них харчевен-то?

— Три вроде бы…

— Пройдем по всем, поглядим. Понюхаем, что к чему. А как не вынюхаем ничего, соберемся разом где-нибудь… Ну, хоть у той вдовицы.

— Э-э, нет, командир, — пробасил из-за спины Гобрам. — Ежели у ней никого не было с почину осени, так и жрачки кот наплакал. Что за интерес салом с хлебом давиться?

— Думаешь? Тогда хоть в этих, — Муйрхейтах кивнул на близкую вывеску, — «Трех медведях», что ли?

— Это можно. Вон как дым с трубы шурует. Знать, готовят не по-детски. В самый раз на нашу ораву придется.