Читать книгу "Белое и черное - Сэйси Екомидзо"

— Значит, кто-то должен был бы удивиться, что ее состояние вдруг в одночасье словно исчезло? Если ваша супруга могла спокойно прожить на него всю оставшуюся жизнь, значит, это состояние было очень даже приличным. К тому же, часть его должна была перейти вашей дочери?

Господин Хитоцуянаги скупо улыбнулся:

— Ёко это предусмотрела. Какую-то часть капитала она оставила. Знаете, часто говорят: состояние — это такая штука, которая вроде бы и есть, а глядь — и нет ничего. Вот она и оставила ровно столько, чтобы можно было пошуметь: мол, надо же — после смерти-то выяснилось, что не так много у нее было!

— А как вы договорились с супругой о дальнейших отношениях? — подозрительно спросил Тодороку.

— Она велела мне не беспокоиться за нее. Сказала, что прекрасно сможет жить самостоятельно, и потому хочет, чтобы я считал, будто она действительно умерла. Выразила надежду, что никогда в жизни не побеспокоит меня. И даже сказала, что если ей, неровен час, предстоит погибнуть от несчастного случая, то она и собственную смерть сумеет обставить так, что никто ни о чем не догадается. А потому, сказала она, я хочу, чтобы через три года, когда моя смерть будет подтверждена официально, ты женился. Я полностью ей доверился. Как я уже сказал, эта на вид скромная тихая женщина обладала исключительным упорством.

— Так зачем это все… — Тодороку с досадой вынужден был проглотить конец вопроса. По лицу Хитоцуянаги он понял, что это единственный пункт, на который он явно не получит вразумительного ответа.

Инспектор сменил тему:

— Когда вы впервые услышали о своей жене после ее исчезновения?

— В июне этого года. Господин Нэдзу появился у меня на квартире в Токио и сообщил, что в Хинодэ живет женщина, очень похожая на мою жену.

— Значит, Нэдзу знал вашу супругу?

— Да, — спокойно кивнул Хитоцуянаги. — Он родом из нашей префектуры. Больше того, во время войны я служил под его началом. После войны, году в сорок седьмом — сорок восьмом, он частенько приезжал в Кобэ и тогда заходил к нам. Как-то раз он попросил меня помочь ему устроиться на работу, да я и сам считал, что должен для него что-то сделать — ведь на войне Нэдзу многое сделал для меня. Но пока суть да дело, он успел — тут Хитоцуянаги помрачнел — пристраститься к дурному.

— Героин?

— Да. Так что в итоге место, которое я ему-таки раздобыл, не подошло. Вот, собственно говоря, в силу каких обстоятельств он знал мою жену.

— Нэдзу знал, что в конце июля пятьдесят седьмого года ваша супруга пропала после крушения яхты в Сума?

Этот вопрос задал Киндаити Коскэ.

Хитоцуянаги бросил в его сторону настороженный взгляд, но ответил кротко и без всякого промедления:

— Нэдзу еще раньше уехал в Токио, но когда в конце июля это произошло, он был у себя на родине — поехал навестить могилы родных. Там и узнал из газет. Я помню, что он приходил ко мне с соболезнованиями.

— Когда он в последний раз видел вашу супругу?

— По его словам, прямо накануне происшествия. Да-да, я просто сам забыл: он тогда по пути в родные края заехал к нам в Кобэ. Вот тогда они и виделись, а через неделю несчастный случай. Он пришел ко мне совершенно растерянный.

— Значит, Нэдзу видел вашу жену сравнительно недавно?

— Да, поэтому-то когда встретил ее в Хинодэ, сразу узнал.

— Вы с Ёко не знали, что Нэдзу работает на студии «Тэйто»?

— Нет, он не рассказывал. Сказал только, что сейчас живет в Токио. Так что пока он не пришел ко мне со своим открытием, я и знать не знал, что бывший армейский друг Ватанабэ устроил его на «Тэйто». Будь Ёко в курсе, она бы не стала искать себе прибежище в Хинодэ.

— Что ж, спасибо. Извините за вмешательство, господин старший инспектор.

— Так, ясно. Значит… — Тодороку немного подумал. — И что, Нэдзу решил вас этим шантажировать?

— Ничего подобного, — голос Хитоцуянаги звучал твердо. — Господин Нэдзу человек очень отзывчивый, и пришел он только для того, чтобы предупредить меня. Он не представлял себе, что его медвежья услуга имела для меня роковое значение. Представьте, какой удар на меня обрушился! Да, то крушение было инсценировано, но не имея никаких сведений о Ёко, я мог утешаться тем, что, может быть, она и в самом деле где-то умерла. А двадцать пятого июля этого года я должен был официально перестать быть ее мужем. И тут прямо накануне узнаю, что она жива!

— Ожидая этого официального решения, вы сделали предложение дочери Ацуми Тосимасы, не так ли?

— Да.

— Вы тогда уже были с ней близки? — спросил напрямую сыщик Симура, и лицо Хитоцуянаги мгновенно помрачнело от гнева.

Разумеется, он сразу справился со своими чувствами и с прежней печальной сдержанностью ответил:

— Я все же христианин. К тому же, Сигэко не из таких женщин. Но мы действительно еще раньше приняли решение пожениться после того, как в соответствии с законом спустя три года после несчастного случая смерть Ёко будет признана официально. И то, что я в качестве аванса этому браку получал политическую поддержку со стороны Ацуми Тосимаса, это тоже факт. Посему только что высказанные здесь в мой адрес подозрения возможно и неизбежны, но в отношении Сигэко они оскорбительны.

— Она не знала, что инцидент с яхтой был подстроен?

— Нет, конечно. Если бы ей это стало известно, наша помолвка бы не состоялась.

Стоило зайти речи о его нынешней супруге, и тон Хитоцуянаги моментально стал официальным.

— Что ж, давайте вернемся к теме нашего разговора. Итак, в июне к вам пришел Нэдзу. Он сообщил, что ваша первая жена сейчас проживает в Хинодэ. Что было дальше?

— По выражению моего лица Нэдзу сразу понял, что за всем этим что-то стоит. Да, забыл сказать: когда он бывал у нас в пятьдесят седьмом году, мне показалось, что с героином покончено. И в тот день, в июне, у меня тоже осталось такое впечатление. Он здорово соображает, когда свободен от наркотиков. Увидев мое крайнее замешательство, Нэдзу из тактичности тут же собрался уходить. А я — я был в отчаянии. В тот самый момент, когда еще какой-то месяц — и я обрету право жениться на Сигэко, вдруг… В общем, я поехал с Нэдзу в Хинодэ. Там я осторожно, тайком, посмотрел на хозяйку «Одуванчика», то есть на женщину, которая называла себя Катагири Цунэко, и убедился, что это Ёко.

В этом месте господин Хитоцуянаги в первый раз схватился за голову и почти что застонал, во всяком случае, так показалось окружающим. Видно было, что смятение и муки совести терзают его сердце.

Он на секунду поднял искаженное страданиями лицо.

— Вероятно, это выглядит эгоистичным с моей стороны, но учтите: прошло три года после ее бегства, и за все это время до меня ниоткуда не доходило вестей о ее существовании. Может, Ёко уже умерла? Может, где-то далеко отсюда ушла в мир иной в полном одиночестве, никому неизвестной? Я мучался, как в дурном сне, но в то же время, честно говоря, в тайне лелеял надежду на это. При виде владелицы «Одуванчика» эта надежда мгновенно исчезла.