Читать книгу "Картель правосудия - Фридрих Незнанский"

Затевать деятельность, имеющую своей целью арест депутата, представлялось пустой тратой времени. Все равно коллеги в обиду не дадут. Они тоже не желают создавать прецедент. Другое дело – Кротков с его долбаной группировкой. Этого можно и должно взять за задницу и поместить в камеру, где ему самое место, пока он, чего доброго, не пустился в бега или не пролез в депутаты в своем Домодедове.

Распределив по сложившейся за последние дни традиции вновь поступившие материалы среди заваленных ворохом компромата подчиненных и отправив часть из них, представляющихся наиболее запутанными, в адрес Школьникова, Грязнов принялся обдумывать стратегический вопрос. Формулировался он так: брать Кроткова сейчас, не дожидаясь, пока его пришьют таинственные недоброжелатели домодедовской группировки, или продолжать копать под него, пока не наберется верняк? Взвесив все «за» и «против» и придя логическим путем к ничьей, он принял волевое решение: брать этой ночью на рассвете, в лучших традициях НКВД. После чего дал соответствующую команду по формированию опергруппы и едва успел положить трубку телефона, как тот немедленно ожил. Это был Турецкий.

– Слава, ну что слышно? Разгребаешь? Ясно. А как твой призовой «БМВ», еще бегает? Шучу. Поскольку ты на колесах, может, заскочишь за мной в конце дня?

ТУРЕЦКИЙ26 февраля, вечер

Турецкий чихнул и вышел из крохотного супермаркета в Сокольниках (кто догадался его так обозвать?) с огромным пакетом в руках и в сто первый раз пожалел, что отпустил сегодня служебную машину. Его собственная «пятерка» давно и прочно стояла на приколе. Об этой груде металла не хотелось даже вспоминать. А напрягать Грязнова по всякой ерунде стало уже неприлично. Слава, конечно, деликатно молчал, но можно было не сомневаться, что этот вечер он планировал провести вовсе не личным извозчиком, пусть и у своего ближайшего приятеля. Впрочем, подумал Турецкий, надо же когда-то и новую тачку обкатывать. Так почему же не коротая время с упомянутым ближайшим приятелем?

Грязнов, не надевая куртку, дабы продемонстрировать окружающим отличный новехонький твидовый пиджак, вышел из машины и помогал какой-то молодой женщине в синем клетчатом пальто втолкнуть на крыльцо шестиэтажного кирпичного дома коляску тех же рисунков. Турецкий удивленно заметил, что почему-то даже вдвоем они это сделали с немалым напряжением. А может быть, у них завязался задушевный диалог? Турецкий подошел к Славе…

Дзынь. Звук выстрела был искажен городским шумом и замысловатой акустикой переулка. Женщина в клетчатом пальто рухнула наземь, протягивая руки к коляске. Грязнов бросился к ней на помощь и тоже упал, получив следующую пулю в правую руку. Дзынь. Дзынь.

Турецкий отшвырнул свой объемистый пакет (двести семнадцать тысяч, пардон, двести семнадцать рублей – продукты на неделю), впихнул обоих в подъезд. Слава левой рукой швырнул ему пистолет и ею же попытался втянуть за собой коляску…

Дзынь. Дзынь. Дзынь. Коляска перевернулась, и на землю посыпались банки консервов.

«Какого черта он отдал мне оружие, что он делает?!»

Стрелять могли только из окна или с крыши этого же дома. Турецкий снова выскочил на улицу и прыжком упал за ближайшее дерево.

Дзынь. Дзынь. Кора была испорчена в нескольких местах. Но зато теперь он понял, что противник находится на крыше: из одного-двух окон никогда не получить такой амплитуды стрельбы.

В переулке завопили какие-то тетки.

– Никому не выходить на середину улицы! – орал из подъезда Грязнов.

«Дельный совет», – подумал Турецкий, выглянув из-за дерева.

Дзынь. Эта пуля ушла в грязный снег прямо перед ним. «Качание маятника! Качать маятник!» – толчками билось в голове Турецкого, но сделать этот маневр он не решался.

– Саня! – орал «регулировщик» Грязнов – Он на правом углу крыши!

Турецкий выглянул с другой стороны, чтобы сузить угол обстрела, и едва не лишился головы. Дзынь-дзынь. Он рефлекторно бросился в сторону, не вставая с земли, и, продолжая использовать этот прием, отпрыгнул под самую стену дома.

– То есть слева, Саня! – надрывался Грязнов. – Это с его стороны – справа, с твоей – слева!!!

Турецкий выпрямился в полный рост и осторожно двинулся по-над самой стенкой. До сих пор он не смог сделать ни единого выстрела. На уровне его головы были как раз форточки первого этажа. Не глядя, он впихнул обратно кошку, собирающуюся сигануть на улицу. Та упала на подоконник, сталкивая на пол роскошный горшок с чахлой геранью. Турецкий пытался заглянуть по диагонали наверх, обогнув нависающий угол крыши. Не удивительно, что у него не получилось.

Выстрелов с крыши больше не было. Турецкий рывком бросился вперед, пересек детскую площадку и, перемахнув через парапет, влетел в ближайший подъезд. Шесть этажей! Шесть этажей. Шесть этажей… Второй… Третий… Краем уха он слышал, как квартиры запирают изнутри на многочисленные резервные замки… Четвертый… Снять наконец оружие с предохранителя… Шесть этажей… На пятом он здорово поскользнулся. Шесть этажей… Шестой… Лестница на чердак… Придерживая дыхание, Турецкий выбрался на крышу.

Тут было тихо. И скользко. И гораздо светлее, чем внизу. Казалось, вечер еще не наступил… Турецкий, пригибаясь, перебежал до крошечной деревянной подсобки. А если снайпер ждет его с той, противоположной стороны… Что же делать?

Он подобрал кусок битого стекла и швырнул за угол, а сам ринулся в обход. Пусто. Турецкий рванул на себя дверь подсобки, та не поддалась. Снайпер – внутри? Сам усадил себя в эту мышеловку? Маловероятно. Боковое зрение заставило отвлечься от двери. Турецкий увидел у края крыши страшное оружие в руках профессионала – снайперскую винтовку с оптическим прицелом и стреляные гильзы. Целую кучу гильз. Одна «начинка» из них попала в Грязнова. Еще парочка – в консервные банки. Турецкий глянул вниз. И – вовремя. Стремительно удаляющаяся фигура пересекла детскую площадку и исчезла из его поля зрения.

Турецкий пулей вылетел из подъезда, на бегу вспоминая, сколько машин, кроме грязновской, он видел, выходя из супермаркета… Так сколько же?! Да ни одной! Теперь Турецкий был совершенно уверен, что засада его не ждет. Несясь по ступенькам вниз, он держал пистолет за ствол и в левой руке. Он выскочил из подъезда и бросился в ближайший сквер, в конце которого маячил длинный темный плащ. Черт! Слишком далеко.

– С дороги! – Турецкий выстрелил в воздух, но все, кто мог, уже давно убрались подобру-поздорову.

Набирая воздух в легкие, он рванулся вперед, боясь совсем уже потерять плащ из виду. Турецкий все же попытался прицелиться на бегу. До него было метров пятьдесят, не меньше. И эта сволочь тоже «качала маятник»! Слишком далеко…

Ч– черт! Турецкий бросил взгляд вправо и понял, что это не сквер, а примитивная зеленая полоса, из тех, что обычно компенсируют какую-нибудь дымящуюся гадость. Не останавливаясь, он посмотрел наверх и увидел над головой узкую эстакаду. Это же… открытый участок метро?! Нет, городской маршрут электрички. Был слышен шум приближающегося поезда. А впереди -открытая платформа, где люди идут на посадку и выходят.