Читать книгу "Игра - Эль Кеннеди"

– Господи, спасибо, подружка. – Он подмигивает. – Парень, с которым я вчера перепихнулся, вроде не возражал.

– Класс. – Хантер поднимает ладонь.

Джакс… черт побери, теперь и я это начала. Пакс дает ему пять, и мы вчетвером входим в корпус, спасаясь от январского холода. Я замечаю, как Ти-Джей кидает на нас с Хантером любопытный взгляд, но ничего не говорит.

Мы занимаем наши обычные места посередине, только на этот раз Хантер садится рядом со мной вместо Пакса. И Ти-Джей опять все замечает. Внутри меня прокатывается волнение, когда появляется профессор Эндрюс с двумя своими ассистентами. Да! Либо я вижу то, что хочу видеть, либо в руках у ассистентов наши проверенные работы.

– Доброе утро, дамы и господа. Итак… Когда я раньше преподавала этот курс, то обычно возвращала работы в конце лекции, чтобы всех помучить. Не знаю, что это говорит о моем психологическом портрете… – Эдрюс улыбается в зал. – Тем не менее сегодня мне хочется побыть доброй.

Сегодня она ведет себя нетипично по-дурацки, но, возможно, это потому, что сегодня последний день. Ассистенты, которые вели у нас семинары, подходят к проходам и начинают называть фамилии. Один за другим студенты встают и забирают свои работы.

Хотя все работали над проектами вместе, сами работы сдавались и проверялись отдельно. Я практически вскакиваю с места, когда слышу свою фамилию. Как только конверт с моей работой оказывается у меня в руках, я не мешкая его открываю. Хантер рядом со мной делает со своим конвертом то же самое.

Спереди прикреплена бумага, и я чуть не визжу, когда вижу свою оценку.

Пять с плюсом, детка.

Черт возьми, да.

С любопытством я гляжу на лист Хантера.

– Сколько у тебя?

– Четыре с плюсом. – Он выглядит довольным. Я проверяла его доклад и посчитала его отличным, но отдельные аспекты я, наверно, рассмотрела бы поглубже, поэтому, мне кажется, его оценка справедлива.

Я просматриваю листы своей работы и вижу, что Эндрюс оставила на полях заметки, которые до абсурдного тешат мое эго. Например:

«Потрясающий анализ!»

«Крайне проницательно!»

«Провокационно…»

«ОТЛИЧНАЯ точка зрения», – пишет она в разделе, где я рассуждаю о возможных терапевтических тактиках, которые могли бы помочь нарциссисту достичь редкого для него самоосмысления. От уймы комплиментов мое эго раздувается до чудовищных размеров. Я чувствую намного больше удовлетворения, чем от пятерки с плюсом по органической химии. Сейчас я чувствую себя правильно.

Хантер наклоняется ближе и шепчет мне в ухо:

– Ты сейчас так горячо выглядишь.

Я морщу лоб.

– Да?

– О да. – Его дыхание щекочет мне щеку. – Это из-за твоего самодовольного взгляда. Никогда не думал, что буду так возбужден академиком, но, мать твою, у меня появляется семенная жидкость, Семя.

Я тихо хихикаю, но осознаю, что он не шутит, когда он выпрямляется и я замечаю в его глазах горячее желание.

Я сглатываю своим внезапно пересохшим горлом и поворачиваюсь к Ти-Джею, чтобы отвлечься.

– Что у тебя?

– Пять, – отвечает он. У Пакса четыре, поэтому в целом я могу сказать, что психопатология прошла с головокружительным успехом.

Поскольку сегодня последнее занятие, Эндрюс вознаграждает нас темой, которую я, наверно, смогла бы слушать двадцать четыре часа подряд, – «Серийные убийцы». Если бы можно было сложить все время, которое я потратила на просмотр детективных сериалов, то получилась бы удручающе большая часть моей жизни. Эндрюс начинает рассказывать о случае, который настолько жуткий, что я едва могу усидеть на месте. Проходит десять минут, и, хотя она еще не назвала имя убийцы, я хватаю Хантера за руки и шиплю:

– Она говорит про Гарольда Говарта!

– Кого?

– О нем рассказывали в эпизоде «Нейрохирурги-убийцы». – Я помню, как тут же после его просмотра я позвонила папе и сказала, что ему никогда нельзя вводить яд в лобную долю пациента, а он спросил, не пьяна ли я.

Когда я усаживаюсь поудобнее, то чуть не кладу руку Хантеру на колено, как я делаю по привычке, когда мы сидим вместе у него на диване. Но сейчас я должна себя остановить. Нельзя публично выражать чувства, пока я не знаю, что это за чувства. Тем не менее я продолжаю переводить на него взгляд, желая дотронуться до его ноги. Или еще лучше – засунуть руку ему в штаны и обхватить его член. Я понимаю, что хочу все время дотрагиваться до этого парня.

Буквально «все время». Иногда я так сильно его хочу, что даже не могу дождаться, когда он закроет дверь спальни, и набрасываюсь на него. Сегодня как раз такой случай, только мы не в спальне, и мое пульсирующее тело в ярости от такого затруднительного положения.

К тому времени, как Эндрюс нас отпускает, моя плоть – это одна сплошная боль. Я почти не слышу, как Эндрюс благодарит нас за внимательность в этом семестре и желает нам удачи в будущем. В другое время я бы задержалась после занятия, чтобы выразить благодарность самой, но сейчас, видимо, придется отправить письмо по электронной почте.

Я так возбуждена, что чуть не выскальзываю из собственной кожи, пока мы выходим из лекционного зала. Нетерпеливым взглядом я обвожу широкий коридор. Мы не приехали на машине, а долгий путь до дома я точно не выдержу. Поэтому, пока Пакс и Ти-Джей идут перед нами, я хватаю Хантера за руку и увожу его за угол.

33

Хантер

Деми тащит меня за ближайшую дверь. К счастью, там находится неосвещенная аудитория со столами и стульями, стоящими полукругом. Жалюзи закрыты, но в комнате не кромешная тьма – через ламели проглядывают тонкие полосы солнечного света.

– Что ты делаешь? – весело спрашиваю я.

Она торопливо закрывает дверь.

– Я с ума там сходила из-за того, что не могла до тебя дотронуться. Ты не представляешь, как близка я была к тому, чтобы снять с тебя штаны и сесть тебе на член прямо перед всеми.

В паху у меня все сжимается. Господи, как же горячо это звучит. Мы вдвоем постоянно не можем друг от друга отлипнуть. Это уже почти как зависимость. И мне неловко признаться, что это совершенно не повлияло на хоккей, а значит, мой целибат не имел никакого на хрен смысла. Даже наоборот, сейчас я играю еще лучше.

Я не хотел говорить об этом с Деми, потому что боюсь, что она начнет меня дразнить и говорить, что я изображал сцену из «Волшебника страны Оз», или еще какую-то хрень. Типа: «Ты все это время мог быть хорошим капитаном и товарищем по команде, Хантер! Увидеть это тебе помешали твое раскаяние и твоя боязнь быть эгоистичным засранцем, как твой отец». Я легко могу представить, как Деми использует такое банальное сравнение.

Но, мне кажется, я должен был усвоить этот урок. Провал в прошлом сезоне меня напугал. И этот сезон я начал с желанием ставить на первое место свою команду, а не свой член. Я хотел быть хорошим капитаном. Я хотел доказать себе, что я не эгоистичный нарциссический ублюдок, для которого важны только его потребности. Когда в прошлом году весь наш сезон пошел к чертям, это стало для меня тревожным сигналом. Первым, что я подумал после нашего проигрыша, было: «Может, мы и правда два сапога пара». Я и отец.