Читать книгу "Игра - Эль Кеннеди"

Хантер проводит по моим волосам.

– Ты до сих пор сомневаешься?

– Более чем сомневаюсь. – Я медленно вдыхаю. – Я не хочу туда поступать. – Я впервые сказала это вслух.

– Тогда не поступай, – просто говорит Хантер. – Не надо поступать в медицинскую школу ради отца – поступай ради себя. Надо идти своим путем, то есть следовать за своими мечтами, а не его. Твоей главной целью должно быть радовать себя, а не его.

Смешок щекочет мне горло. Я пытаюсь его сдержать, но не получается.

– Что такое?

– Я только что поняла, какая мы печальная пара. – Я не могу перестать хихикать. – Я жертвую своими устремлениями, чтобы быть похожей на своего отца, а ты жертвуешь своими устремлениями, чтобы не быть похожим на своего отца. Это потрясающе.

– Господи. Какой же ты психолог. Так всегда будет? Мы голые будем лежать в кровати, а ты будешь проводить наш психоанализ?

Я поднимаюсь на локте, закусывая губу.

– Тебя это тревожит?

– Нет. – От улыбки у него на щеках появляются ямочки, и я целую одну из них.

– Это смешно, – продолжает он. – Ты анализируешь, рационализируешь и стараешься найти решения. А потом вдруг у тебя едет крыша.

– Нет!

– В тебе есть склонность к насилию, маньячка. Ты разбиваешь чужие игровые консоли. – Он усмехается мне. – Какая-то дихотомия, Деми Дэвис.

– И сумасшедшая, и нормальная. – удрученно говорю я. – И правда редкость.

– Неважно. – Он проводит костяшками по моей щеке. – Ты не должна искать одобрения своего отца – оно уже у тебя есть. Я сомневаюсь, что он от тебя отречется, если ты выберешь вместо медицинской школы магистратуру.

– Ты не знаешь, что он думает о докторах наук, Хантер. Всю мою жизнь он будет острить по поводу того, что я ненастоящий доктор.

Мое внимание привлекает вибрирующий телефон.

– Блин, это, скорее всего, Джози зовет меня вниз, чтобы повесить украшения.

Я тянусь через его мускулистую грудь, чтобы взять телефон с тумбочки. Хантер пользуется этим и накрывает ладонью мою грудь.

Я дрожу от удовольствия, но все возбуждение рассеивается, когда я вижу, что это отец. Легок на помине.

Я нажимаю на сообщение, и у меня взлетают брови.

– Ого, это интересно.

– Что? – Хантер лениво поглаживает мою грудь.

– Мой отец приглашает нас завтра на новогодний обед.

Рука Хантера замирает.

– Нас?

– Да. – Я сажусь и усмехаюсь при виде его напуганного лица. – Он хочет с тобой познакомиться.

32

Деми

Через несколько дней после Нового года мы с Хантером вместе идем к корпусу психологии. Это последняя лекция в этом семестре, и мы должны получить проверенные тематические исследования. Но в то время как я иду по дорожке летящей походкой, Хантер с кислым выражением лица еле переставляет длинные ноги. Он дуется не переставая с тех пор, как мы пообедали вместе с моим отцом.

– Боже, можешь изобразить хоть какую-то улыбку? – не выдерживаю я. – Сегодня такой прекрасный день.

– Сейчас минус, мать твою, семь, и твой папа меня ненавидит. Сегодня не прекрасный день.

Я подавляю вздох.

– Он не ненавидит тебя. Ты ему понравился.

– Если под «понравился» ты имеешь в виду «отвратителен», то ты права.

– Ясно. Он уже не ненавидит тебя – теперь ты ему отвратителен. Кто-то чересчур драматизирует.

– А кто-то отказывается признавать правду, – ворчит Хантер. – Я твоему отцу не понравился.

Я опять хочу поспорить, но мне становится все сложнее найти убедительное объяснение поведению моего отца.

Я отказываюсь говорить это вслух, потому что не хочу еще больше ранить самолюбие Хантера, но обед был… ужасным.

Он прошел совсем не хорошо.

Как бы я хотела, чтобы там была мама, которая смогла бы создать уютную атмосферу, но она еще во Флориде, и с самого начала по одну сторону баррикад были мы с Хантером, а по другую – мой отец. После целых двух вопросов о прошлом Хантера папа решил, что имеет дело с избалованным богатеньким мальчиком из Гринвича, штат Коннектикут. Что совсем не правда: Хантер – самый приземленный человек, которого я знаю, и у него просто выдающееся трудолюбие. Но мой отец невероятно предвзят, и его невозможно удовлетворить. Он вырос в бедности и пожертвовал многим, чтобы оказаться там, где он есть сейчас, поэтому бесполезно говорить, что у моего папы особое отношение к любому, кто родился с серебряной ложкой во рту.

И его даже не впечатлили спортивные достижения Хантера. Я думала, что это его точно расположит к себе. Я прямо заговорила о том, сколько надо работать, чтобы добиться успеха в спорте, но, мне кажется, к тому моменту папа уже намеренно включил свой сложный характер, потому что от моего комментария он просто отмахнулся. А это бред. Он большой фанат футбола, и я много раз слышала, как он говорил, что у футболистов невероятное трудолюбие.

Папа явно до сих пор на стороне Нико. Но я надеюсь, что он изменит свое мнение, потому что я полностью на стороне Хантера.

– Он потеплеет к тебе, – говорю я, сжимая ладонь Хантера.

Он наклоняет голову.

– Да? Потому что для этого мне надо часто с ним видеться.

Я колеблюсь. Мы еще не объявляли официально, что встречаемся, поэтому я не уверена до конца, что он еще раз увидится с моим папой. К тому же, пока мы не определились с нашим статусом, я стараюсь избегать публичного проявления чувств, поэтому, когда мы доходим до корпуса, отпускаю руку Хантера, на лестнице меня ждут Пакс и Ти-Джей.

– О! Новые сапоги! – кричит Пакс, когда меня замечает. Он пожирает завистливым взглядом мою действительно новую обувь – черные кожаные сапоги, отороченные бурым мехом в цвет капюшона моей парки. – Круто! – восклицает он.

– Спасибо! Я хотела бы сказать то же самое о твоей прическе, но… что, черт возьми, это такое?

Хантер фыркает.

– Правда, Джакс, тебе не очень.

Я закатываю глаза. Он отлично знает настоящее имя Пакса, но теперь это уже стало повторяющейся шуткой, которой Пакс подыгрывает, потому что он без ума от Хантера.

– Когда ты это сделал? – спрашиваю я.

– И зачем? – говорит Ти-Джей с таким видом, как будто сдерживает смех.

Драматично вздыхая, Пакс разглаживает рукой зеленые пряди в своих черных волосах.

– На этих выходных. Зачем? Потому что моя младшая сестра учится на косметолога и у нее скоро экзамены, поэтому она попрактиковалась на мне.

– Не буду лгать, – сообщаю я ему. – Выглядит ужасно.