Читать книгу "Мертвый сезон - Андрей Воронин"

Он поставил на стол перед Федором Филипповичем коньяк и рюмки, а потом подошел к окну и выглянул наружу. Черной "Волги" перед подъездом не было, у водителя хватило ума и выучки отогнать ее подальше, чтобы не отсвечивала, где не следует. Обернувшись, Глеб наткнулся на внимательный и немного насмешливый взгляд генерала.

– Это было такси, – сказал Федор Филиппович. – Обыкновенное радиотакси, понял?

– Понял, – сказал Глеб и, вынув из-за пояса, бросил в ящик стола тяжелый крупнокалиберный пистолет. При этом стоявшая в ящике открытая коробка с патронами перевернулась, три или четыре патрона выпали из нее и, как живые, попрятались среди бумаг, сигаретных пачек и карандашей. Сиверов не стал их подбирать и развивать тему радиотакси не стал тоже: все было ясно без слов, генерал купил его, как маленького.

– Что-то ты, я вижу, нервничаешь, – сказал Потапчук и воровато, как кот на сметану, покосился на коньяк. Здоровье у него в последнее время стало не то, и госпожа генеральша ревностно следила за тем, чтобы Федор Филиппович вел исключительно здоровый образ жизни. Если бы могла, она бы запретила ему даже работать; если этого не произошло до сих пор, то лишь потому, что жена генерала понимала: без работы он долго не протянет, угаснет за каких-нибудь полгода.

– Осень, – повторил Глеб и налил себе и генералу по чуть-чуть коньяка. – Унылая пора, очей очарованье... Ломота в костях, тревожные предчувствия и все такое. Давайте выпьем, товарищ генерал. Успокаивает, расширяет сосуды... Врачи рекомендуют, знаете ли.

– С хорошими врачами ты знаешься, – завистливо пробормотал Потапчук, нюхая рюмку. Коньяка в рюмке было совсем мало, и генералу это явно не нравилось. – А эти твои медики, случайно, не рекомендуют выкуривать после каждой рюмочки по сигарете?

– Они бы порекомендовали, – сказал Глеб, наполняя кипятком чайник с заваркой и возвращаясь к своей рюмке, – да только, знаете... В общем, у некоторых пациентов такие жены, что им медицинская наука – не указ. И не просто не указ, а... Ну, словом, медикам тоже жить охота.

Генерал недовольно фыркнул в рюмку.

– Очень смешно, – проворчал он. – Тебя бы в мою шкуру, умника. Посидел бы на леденцах... Хотя, с другой стороны, один юморист верно заметил, что лучше гипс и кроватка, чем крест и оградка.

– М-да, – сказал Глеб, не зная, что еще ответить. Настроение генерала нравилось ему все меньше.

– Ну, будем здоровы, – сказал Федор Филиппович и медленно, смакуя каждую каплю, выпил коньяк. – Эх, хорошо! Сейчас бы в самом деле закурить... Ты не обращай на меня внимания, – добавил он, уловив замешательство Слепого. – Настроение у меня сегодня...

– Просто плохое? – спросил Глеб. – Или это связано с работой?

– Это связано с заботой, – вздохнул генерал. – С заботой о тебе, Глеб Петрович. Есть мнение, что московская осень для тебя вредна. Сам говоришь – дождик, слякоть, кости болят, нервишки шалят... Вот я и думаю: не поехать ли тебе на курорт? Подлечишься, загоришь, нервишки укрепишь... Опять же, девушки, романтика, шепот прибоя, мерцание звезд...

– В городе Сочи темные ночи, – задумчиво произнес Сиверов.

Генерал перестал нюхать пустую коньячную рюмку и резко вскинул голову. Острый, испытующий взгляд его прищуренных глаз вонзился в лицо Слепого, как парочка хорошо отточенных кинжалов. Глеб ухитрился даже не моргнуть, хотя такая реакция на его невинное замечание показалась ему странной. Похоже было на то, что, ткнув пальцем в небо, он угодил в десятку.

– Что тебе известно? – напряженным голосом спросил Потапчук. – Что ты знаешь про Сочи? Черт, неужели уже поползли слухи? Плохо, Глеб Петрович, очень плохо...

– Да ничего мне неизвестно, – ответил Глеб. – Что вы сегодня, ей-богу, нервный какой-то... Это просто строчка из песни. Ну, пришло в голову по ассоциации, я и сказал! А что, надо смотаться в Сочи? Так я готов. Там, наверное, сейчас тепло...

– Даже жарко, – буркнул Федор Филиппович. – Так жарко, что здесь, в Москве, у некоторых волосы на заднице потрескивают. А уж паленой шерстью воняет так, что дышать нечем.

Голос у него был злой, вид очень недовольный, и Глеб почел за благо промолчать. Он знал, что, выпустив пар, генерал перейдет к делу, и тогда его речь станет менее образной и более конкретной. Судя по его поведению, дело, с которым Федор Филиппович сюда явился, вызывало у него раздражение. Видимо, это было одно из тех поганых, скользких дел, за которые и браться противно, и не браться нельзя.

Давая генералу время остыть и собраться с мыслями, он расставил на столике чашки, разлил чай и открыл коробку с конфетами. Дождь за окном перестал, тучи поредели, и за ними угадывалось солнце. Взяв чашку, Глеб подошел к окну и стал смотреть во двор. Там, внизу, из подъехавшего "Москвича" выгружалось навьюченное ведрами и корзинами семейство. В корзинах лежали грибы – белые и подосиновики, насколько Глеб мог разглядеть с такого расстояния. Ему даже почудился грибной запах, но этого, разумеется, не могло быть. "На кой дьявол мне сдались эти Сочи? – подумал он с досадой. – Что может быть лучше подмосковной осени, особенно когда нет необходимости толкаться в электричках, чтобы попасть за город?"

Он представил себе, как они с Ириной выходят из машины на опушке леса и не торопясь вступают под прозрачные, поредевшие своды, где пахнет опавшей листвой и грибной прелью. Лес молчит в ожидании зимы, слышно только, как шуршат, падая, желтые листья да где-то далеко часто и гулко, как крупнокалиберный пулемет, стучит дятел. Притихший лес кажется пустым и покинутым, как квартира, из которой съехали жильцы, и по нему удивительно приятно гулять. А грибы собирать вовсе не обязательно, хотя удержаться, наверное, будет трудно...

– Что ты думаешь о новом порядке назначения губернаторов? – спросил у него за спиной генерал Потапчук.

Глеб усмехнулся, глядя в окно. Была у Федора Филипповича такая манера – начинать разговор о деле с вопроса, на первый взгляд казавшегося неожиданным и даже нелепым. Чуть позже всегда оказывалось, что этот вопрос самым исчерпывающим образом описывает суть предстоящей операции. Так, например, странный вопрос генерала о том, как Глеб относится к диким животным, обернулся для Слепого целым летом скитаний по уссурийской тайге, а разговор об изменениях климата поставил его у катящегося по горному ущелью селевого потока. Поэтому, прежде чем ответить, Глеб немного подумал.

– Не знаю, – сказал он честно. – У каждой палки два конца. С одной стороны, это здорово смахивает на ущемление демократии, а с другой... В общем, как сказал один писатель, на демократических выборах большинство всегда за сволочь. Честно говоря, Федор Филиппович, я не совсем понял вопрос. Как я должен к этому относиться, в самом деле? Уж кому-кому, а мне губернаторство точно не грозит!

– А жаль, – сказал Потапчук. – Помнишь фильм про Зорро? Он ведь там как раз губернатором был. Днем губернатор, а ночью надевает этот свой карнавальный костюм и айда справедливость восстанавливать, подчиненным своим ума в задние ворота вкладывать... Любо-дорого! Побольше бы нам таких губернаторов! Жалко, что я не могу эту мысль президенту подкинуть.