Читать книгу "Любовь и Люсия - Барбара Картленд"

Маркиз выпрыгнул из гондолы необычайно живо, предвкушая новый день, полный новых забот.

Он поспешно взбежал по длинной лестнице и оказался на этаже, где располагались парадные покои палаццо и его собственная спальня.

Скорее всего Франческа уже встала и вернулась к себе, но рисковать маркиз не хотел. Он отправился прямиком в столовую, где его ожидал завтрак.

Прежде чем сесть за стол, маркиз послал за своим секретарем, мистером Джонсоном и, когда тот явился, подробно проинструктировал его.

— Надеюсь, вы все поняли, — закончил свою речь маркиз. — Еда должна быть доставлена со всей наивозможной скоростью. Ждать, пока повар что-нибудь приготовит, времени нет. Постараться ему придется позже. А пока скажите, чтобы разогрел суп и поставил его в корзину с соломой. Когда управится, пусть придет ко мне, я дам ему дальнейшие указания.

— Слушаюсь, милорд.

— Пошли Августино с едой и скажи, чтобы он купил все, что мисс Бомон пожелает, — продолжал маркиз. — А потом подыщите им квартиру со студией в районе получше.

Маркиз заметил удивленный взгляд секретаря, но тот был слишком хорошо вышколен и не привык выражать свои чувства. Маркиз добавил:

— Мистер Бомон болен, поэтому нужен человек, чтобы заботиться о нем. Подыщите слугу, которому можно доверять и который справится с работой.

— Слушаюсь, милорд.

Про себя секретарь подумал, что за годы службы ему доводилось принимать от своего строгого хозяина весьма странные указания, но они ни в какое сравнение не шли с нынешними.

— Когда картины прибудут, — продолжал маркиз, — развесьте их в библиотеке.

— В таком случае придется снять уже висящие там картины, милорд.

— Я понимаю, — резко ответил маркиз. — Уберите их куда-нибудь, только осторожно, не повредите. Я хочу, чтобы купленные мною картины висели над камином — там они будут смотреться лучше всего.

Мистер Джонсон записал все в блокнот и, решив, что больше указаний не будет, направился к двери, но маркиз остановил его:

— Вели Августино сказать мисс Бомон, что я навещу ее после полудня. Да, и пусть он узнает у нее адреса, где находятся остальные картины ее отца, надо и их выкупить.

— Сколько можно заплатить за них, милорд?

— Сколько ни попросят. Не швыряйтесь деньгами, но приобретите их за любую цену.

Мистер Джонсон вновь удивился.

За все время службы у маркиза он ни разу не видел, чтобы тот, не жалеющий деньги на себя, позволял кому-либо пользоваться своей щедростью.

Торговцы картинами, маклеры, виноторговцы — да любой, кто пытался нажиться на его деньгах, полагая, что тот немного потеряет, — очень скоро разочаровывались».

Маркиз платил честно, но никогда не переплачивал, мистер Джонсон впервые получил от него карт-бланш на покупку этих картин.

Приказов больше не последовало. Маркиз приступил к завтраку, и мистер Джонсон оставил его.

Маркиз закончил завтрак гораздо позже обычного. Поэтому он не удивился, услышав по дороге в библиотеку, легкие шаги за спиной.

Он повернулся к Франческе.

Девушка была уже одета и выглядела весьма изящно.

Темные волосы, уложенные парикмахером, скрывались под модной шапочкой с изумрудно-зелеными страусовыми перьями.

В ушах венецианки красовались изумрудные сережки, и маркиз вспомнил, что обещал подарить ей к ним изумрудное ожерелье. Он был почти уверен, что Франческа уже пригласила ювелира и тот вскоре явится.

Темные глаза под накрашенными ресницами поблескивали, а алый ротик, всегда готовый к поцелуям, соблазнительно улыбался.

— Как ты мог оставить меня одну! — произнесла актриса тоном, в котором одновременно звучали и упрек, и намек на флирт.

— Ты так крепко спала, — ответил маркиз.

— Я по тебе соскучилась, — заявила Франческа, — но сейчас не могу остаться с тобой, мне надо торопиться на репетицию. Ты осчастливил меня этой ночью, вечером я буду петь прекрасно как никогда.

— Это вовсе не от меня зависит, — чуть насмешливо заметил маркиз.

Франческа провела рукой по его щеке.

— Я сделаю тебе подарок и буду петь только для тебя, — пообещала она. — А еще один подарок ты получишь позже.

Намек был прозрачен как слеза, и, когда маркиз поднес к губам ее руку, в его глазах проскользнула похотливая искорка. Он был весьма искушен в женских уловках и понимал, что она намерена получить что-то взамен. Маркиз помнил про изумрудное ожерелье, а Франческа тем более не могла о нем забыть.

— До вечера, — мягко произнесла она.

Актриса повернулась и пошла прочь, уверенная, что маркиз будет смотреть ей вслед, пока она пройдет по длинной галерее до центра палаццо, откуда начиналась лестница.

Маркиз проводил любовницу взглядом. Колышущийся подол ее модного и очень дорогого платья внезапно навеял воспоминания о бедно одетой Люсии. Когда она шла впереди, показывая дорогу, ее ноги словно вовсе не касались земли. А когда маркиз с девушкой поднимались на чердак, та взмыла по лестнице, как на крыльях. Да, конечно, она беспокоилась и одновременно радовалась тому, что он согласился пойти с ней — в этом была главная причина.

Но маркиз подумал, что девушка несколько дней голодала — ему вдруг представилось, что Люсия ступила на розовый лепесток, и тот совсем не шелохнулся.

Наконец Франческа исчезла из виду, и маркиз послал за своим шеф-поваром, чтобы решить, чем следует кормить долго голодавшего человека, чтоб тот выздоровел и набрался сил.

«Как он дошел до этого?» — спрашивал себя маркиз.

Он сгорал от любопытства и все пытался понять, как все-таки художник достиг подобного совершенства письма.

Все оставшееся утро маркиз не мог думать ни о чем, кроме его новых знакомых.

Перед ленчем ему доложили, что Августино вернулся с картинами, и маркиз, против обыкновения, сам спустился к дверям палаццо, чтобы проследить, пока полотна будут выгружать из гондолы. Когда картины, которые предусмотрительный мистер Джонсон велел завернуть в полотно, были доставлены в библиотеку, слуги начали разворачивать их, а маркиз вдруг сильно испугался возможной ошибке.

Что, если плохое освещение и даже сама Люсия повлияли на его суждение и ввели в заблуждение? Что, если теперь картины окажутся нелепой мазней?

Что, если они являются не более чем бездарной пачкотней человека, который не сумел изобразить потрясающую архитектуру Венеции и принялся за диковинное свечение, предпочтя его реальным предметам?

Но тут мистер Джонсон извлек из полотна первую картину, и маркиз убедился, что вкус не подвел его.

Картины были великолепны! Невозможно подобрать других слов, маркиз понимал, что немногие согласятся с ним в оценке, но все же испытал прилив счастья, ведь он открыл новую звезду в мире искусства.