Читать книгу "Бунтарь. За вольную волю! - Юрий Корчевский"

– Как будто пороховой завод взорвался, – пробормотал служивый.

Сел на коня и отбыл. Желание палить из пушки как-то пропало, да и замёрзли уже. Морозец небольшой, но ветер. На ногах у мужиков сапоги, для зимы обувка не самая подходящая. Вернулись назад, как раз к обеду поспели.

С утра Михаил у Истомы отпросился.

– Хочу к знакомому сходить, – пояснил он.

– Да хоть на два дня, – махнул рукой Пашков.

Никакого знакомого в помине не было. А решил Михаил в Москву сходить. Во-первых, интересно город посмотреть. Какой он сейчас, видел. Правда, был в столице один день. Красную площадь посмотрел, Исторический музей, на большее времени не хватило, поезд в Питер вечером. А какая Москва средневековая? А ещё – интересно узнать мнение москвичей о Шуйском, о войске Болотникова. Поддерживают ли жители бунтовщиков? Кроме того, хотелось самому увидеть подготовку царских войск к штурму. Где заставы, есть ли подобие баррикад, где стоят пушки?

В войске Болотникова Михаил уже четыре месяца с хвостиком. Сначала воспринял бунт как игру. Покрушить замшелые устои самодержавия, как писали раньше в исторических книжках. Постепенно мнение стало меняться. Бунт – это кровь, зачастую невинных людей, это бесчинства, грабежи. И вблизи это выглядело не так весело. Кроме того, появился Лжедмитрий второй, да не один, при поддержке польских сабель. Да не спешит он к Болотникову на помощь, выжидает. Иностранного же владычества на Руси, польского шляхтича царём русского государства Михаил видеть не хотел. По правде получалось – участвуя в боях против царя, сам способствовал ослаблению царской власти и государства. Знал, что немного позже Минин и Пожарский с ополчением поляков изгонят, станет во главе государства новая династия царей – Романовы. Но сколько крови ещё прольётся на многострадальной русской земле? В общем, колебаться стал. Правилен ли его выбор? О предательстве не думал, как бояре. Им где выгоднее, ту сторону они принимают. А он? Вредит стране или помогает? Болотников, судя по его речам, хочет крестьянам, чёрному люду, холопам землю дать, вольную, освобождение от налогов. Но искренне ли так думает? Слова – всего лишь шелуха, зачастую призванная скрыть истинные намерения. А потому хотел сам посмотреть, проанализировать, сделать выводы.

До столицы всего семь вёрст, два часа бодрого хода. Заставу стрелецкую на дороге коломенской увидел загодя, отклонился влево. Правее Москва-река, подёрнутая тонким ледком. Кораблям уже поздно ходить, а на санях ездить рано, лёд непрочный.

Ума хватило оружие с собой не брать. Потому как с заставы его заметили, двое всадников отделились. Судя по кафтанам, не стрельцы, одеты добротно, шапки меховые на головах.

– Эй, ты кто такой будешь?

– Наговицына ключник.

Были в десятке Михаила двое, из столицы сбежали несколько лет назад с семьями, осели под Путивлем. Рассказывали как-то, сидючи вокруг котла за ужином, о боярине. Имя подействовало. Один из конных с коня спрыгнул.

– Кафтан расстегни.

Михаил просьбу исполнил. Ратник разочарованно хмыкнул, похлопал ладонью по рубашке. Карманов тогда в одежде не было, письма либо другие бумаги носили под рубашкой или в рукаве.

– Чист! – сказал ратник второму. А зачем в Коломенское ходил? Оно под Болотниковым.

– Сдался мне этот бунтовщик! В Авдотьине был. Боярин об урожае беспокоится, велел проверить, как хранится. Мыслю – перевозить в город запасы надо. Как бы Ивашка-мятежник деревню не захватил.

Тот, что на коне сидел, проверить Михаила решил, задал вопрос каверзный:

– Наговицын-то где живёт? Вроде в Кожухове?

– Откель? В Замоскворечье, почитай центр, Кремль виден.

Про Замоскворечье холоп говорил. Михаил полагал, что забыл мимолётный разговор, а в памяти осталось и в нужный момент всплыло.

– Верно. Ступай, передавай привет боярину.

– От кого?

– Петра Вьюнова, мы как-то рядом на смотре стояли, ещё в бытность Бориса Годунова.

– Как есть передам, слово в слово.

Всадники ускакали, Михаил дух перевёл. Едва не влип! А уж дальше шёл свободно. Ни войск не видно, ни ополченцев. Прохожие спокойно ходят, никакой паники, вроде и не стоит армия Болотникова под городом. Подводы с грузами едут, сбитенщик с красной рожей идёт, бабы с корзинами с торга возвращаются. Мирная жизнь. К храму какому-то вышел. Из дверей народ выходит со службы. Один из мужиков на каменную ограду влез, стал за Болотникова агитировать.

– Ненастоящий царь Шуйский-то! На соборе подкупленными людишками выкрикнут! Нет в нём крови Рюриковичей! Истинный царевич Дмитрий в столицу…

Мужик не договорил, за полы армяка его стащили прихожане, бить стали. Мужик вырвался, из носа кровь течёт, бросился бежать. Никто его не догонял, только кричали вслед:

– Ату его! Босяк безбожный!

М-да, видимо, не очень жаловали в столице агитаторов Болотникова. Да почти всегда так было, народ сам по себе, цари правят. Народ выживает при любом строе, бояре за чины, за должности дерутся. Любая должность при дворе – это кормление сытное.

Что удивило – Москва-то небольшая. По меркам того времени, велик город, а по современным – провинциальный город в сто – сто десять тысяч жителей. Не все улицы мощены, кривые, деревянных изб полно. Каменные дома у знати, у купцов зажиточных да больше в центре. Многое выглядит не так. На Красной площади ни ГУМа, ни Исторического музея, а торговые палатки, огромное торжище. Стены Кремля уже красно-кирпичные, воздвигнутые итальянскими зодчими. Подошёл к Фроловской башне, как называлась тогда Спасская. У ворот стрельцы. Постоял, посмотрел. Народ свободно проходит, не как сейчас. И он затесался в толпу богомольцев, внутрь Кремля прошёл. Батюшки светы! Теремного дворца ещё нет, зато стоят монастыри – Чудов, Вознесенский, Спасо-Преображенский, действующие, монахи снуют. К сожалению, монастыри и некоторые храмы большевики, придя к власти, снесли, борясь с «опиумом для народа». Но стоят уже Богоявленский и Успенский соборы, возведённые при Иване третьем Аристотелем Фиораванти. На месте Грановитая палата и Архангельский собор. Никаких туристов в помине нет. Кремль – деловой и духовный центр царства.

Ходил, любуясь красотой архитектуры, пока не столкнулся с молодым парнем, почти сверстником своим. Лицо строгое, даже немного надменное, кафтан с меховым воротником из соболя, сабля на боку. Сразу видно – служилый дворянин. Михаил сразу шапку стянул, поклон отбил.

– Прощения прошу за свою неловкость, – повинился он.

– Холоп! – брезгливо бросил молодчик.

Когда дворянин немного отошёл, Михаил спросил у проходившего писаря, показывая на парня:

– Это кто такой будет?

– Скопин-Шуйский, ноне в чинах, родственник царский.

– Благодарствую.

Вот это да! Сам Скопин-Шуйский! Насколько помнил Михаил историю, именно этот военачальник нанёс армии Болотникова сокрушительное поражение. Знать бы, кинжал захватить следовало бы, его легко спрятать. Да следовать за Скопиным и в удобном месте удар смертельный нанести. Глядишь, история государства по-другому бы пошла.