Читать книгу "Юнкер - Валерий Пылаев"

— Проснулась?

Лена не ответила — во всяком случае, словами. Негромко фыркнула, заерзала, убрала под одеяло умопомрачительную ножку — и отвернулась. Наверняка ей было жарко — солнце уже как следует нагрело крышу прямо над ее крохотной квартиркой, да и ночка выдалась… горячей.

И все-таки госпожа репортер старательно пряталась.

— Проснулась, — утвердительно повторил я, пристраиваясь на край кровати. — Доброе утро.

Из-под одеяла послышалось что-то среднее между ворчанием и… мяуканьем?

— Не понимаю по-кошачьи. — Я улыбнулся и опустил ладонь туда, где под толстой тканью по идее должна была находиться попа. — Потрудитесь объяснить, сударыня.

— Между прочим, я на тебя еще немного сержусь. — Лена высунула из-под одеяла кончик носа. — Вот!

Важное замечание. И, главное, своевременное.

— Лен, ну ты же должна понимать, — вздохнул я. — У меня вообще-то брата убили!

— Да я не про тогда… — Лена вылезла примерно по шею. — А про вчера! Что ты вообще о себе возомнил? Пришел — и думаешь, что я тут же должна скидывать с себя одежду?

И с себя, и с меня. Как она, в общем, и сделала.

— Ну, не то, чтобы должна-а-а… — протянул я, забираясь рукой под одеяло. — Будем считать, что мы оба соскучились.

— Ничего не знаю! — Лена смешно дернула ногой и попыталась отползти к стенке. — Ваше сиятельство — негодяй. Соблазнили бедную девушку…

Дальше я слушать не стал — схватил покрепче и одним движением сдернул с бедной девушки одеяло. Та визгнула, безуспешно попыталась прикрыться руками — и вдруг порхнула мне на колени.

— Нет. Бесполезно. — Лена обвила меня руками и мягко ткнулась губами куда-то под ухо. — Кажется, я не могу на тебя сердиться… представляешь?

— Охотно. — Я пристроил ладони на тонкую талию. — Я больше так не буду.

— Что значит — не буду?!

Лена повалила меня на кровать. Я, разумеется, не сопротивлялся. Она уж точно не хуже меня знала, что делать, и если уж решила немного покомандовать… почему нет?

— Ваше сиятельство в плену. — Лена обхватила мои запястья, будто сковывая, и уселась на меня сверху. — И любая попытка к бегству будет расценена…

В общем, утренний кофе пришлось отложить. Домой я так и не позвонил — ни вчера, ни утром, но особых угрызений совести по этому поводу не испытывал. Миша едва ли сильно расстроится, пропади я вдруг пропадом, а дед с Андреем Георгиевичем наверняка и так прекрасно все знали. Среди полутора десятков плетений, которыми меня обвешали, как новогоднюю елку, просто не могло не оказаться хотя бы одного следящего заклятья.

А скорее пары-тройки — разобраться с половиной я так и не смог, а какие-то, вероятно, и вовсе не заметил — не хватило ни класса, ни опыта, ни даже грубой силы Дара. Дед работал изящно, маскируя контуры под мой природный фон. Какие-то из них завязывались на исцеление, какие-то — на защиту от высокоуровневой магии… а какие-то должны были сработать только в том случае, если по мне принялись бы палить из винтовок. Не самые надежные — Панцирь, Латы или стандартный Щит сработали бы, пожалуй, получше.

Но не ходить же по столице, упакованным в магическую боевую броню.

Вряд ли после случившегося кто-то всерьез посчитал бы меня трусом, а деда — излишне осторожным. И все же полноценный защитный «обвес» не только бы вызвал слишком много пересудов, но и доставил бы некоторые… скажем так, бытовые неудобства.

Лена без труда стащила с меня рубашку, но на Латы ее бы точно не хватило. И вечер однозначно бы не удался. А защиты мне хватало и так — и новообретенной, и своей собственной.

Не говоря уже о трех машинах, следовавших за мной везде и всюду. Здоровенную серую «Волгу» с тремя охранниками мне навязал Андрей Георгиевич, не оставив даже шанса на возражения. А две других — неприметные легковушки, покрытые пылью чуть ли не до самой крыши — заметил уже позже. И почти случайно — рассказывать мне о них, разумеется, никто не собирался.

Приходилось понемногу привыкать. К счастью, положительные моменты тоже имелись…

— Немного утреннего самолюбования? — улыбнулась Лена.

— Не совсем. — Я вздохнул и положил свежий номер «Вечернего Петербурга» на край стола. — Просто думаю, как со всем этим… жить дальше.

Александр Горчаков — герой или преступник?

Я снова загремел на первую полосу — и на этот раз с заголовком впятеро громче любого из предыдущих. Статью я уже читал: дважды вчера вечером и только что, за кофе — освежить в памяти. На этот раз газетчики полоскали меня весь первый разворот… но, надо сказать, делали это с уважением. Пожалуй, даже с нотками восхищения. История юного князя, в один день потерявшего старшего брата и в одиночку раскрывшего целый заговор, трогала чуть ли не до слез. Конечно, мне досталось и за стрельбу, и за драку, и за гонку на чудовищной машине без номеров — но все это выглядело по меньшей мере оправданным.

Под стать статье была и фотография. Четкая, качественная, едва не на половину разворота. Явно Ленина… но не совсем. Откровенной ретуши я так и не разглядел, но что-то подсказывало: вряд ли после всего случившегося я мог сидеть на капоте машины так красиво. Тяжеловесно, вальяжно, пристроив ногу куда-то на радиатор — будто специально позировал. И смотрел не в кадр, а куда-то в сторону, вдаль — да еще и с фирменным усталым прищуром героя американского боевика.

В общем, обласкали… хоть и с оговорками.

— И даже не под твоим авторством. — Я скосился на низ газетного листа и снова прочитал незнакомую фамилию. — Как-то непривычно, что ли…

— Увы. По рангу не положено. — Лена отставила чашку с кофе и указала пальцем в потолок. — Тут с самого верху… велели.

Похоже, кто-то там теперь меня очень любит… Или, что вероятнее — получил вполне конкретные указания.

А столичная публика — официальную версию событий, пусть и слегка «желтоватую». Юный князь Горчаков — герой… хоть и хулиган-беспредельщик. Совсем не юный поверенный Колычев — предатель, решивший рассорить два могущественных дворянских рода, чтобы под шумок прибрать к рукам кое-какие ценные бумаги, а заодно и прикрыть свои темные делишки кровью. Небольшая заварушка на Фонтанке, пять трупов… и вовремя подоспевшие городовые. Событие громкое, но не такое уж, в сущности, и масштабное.

При детальном рассмотрении версия «Вечернего Петербург» тут же начинала трещать по швам. Но в целом смотрелась достаточно убедительной — и наверняка устроила если не всех, то многих.

— Какой-то ты мрачный…

Голос Лены прозвучал чуть обиженно. Неудивительно — ночь с красоткой, статья, выставляющая меня чуть ли не спасителем Империи, утренний кофе, лето, солнце, пробивающееся сквозь занавески на кухне… нормальный человек на моем месте просто обязан был излучать довольство и радость.