Читать книгу "Последние ратники. Бросок волка - Антон Скрипец"

предельно скучающим видом согласился Никодим.

— Разве? С каких это пор честность стала пороком? А как в таких случаях требует себя вести святое писание, помнишь?

— Это в том месте, где говортся, что Господь не бросит в беде детей своих? Нужно только блюсти данные им законы и быть твердым в своей вере?

Василий удовлетворенно провел рукой по седой окладистой бороде и обнадеживающе улыбнулся.

— Это — не пустые слова, — веско сказал он. — Сам посуди, что было бы, если бы цех сапожников не сделал из своего добросовестного мастера белую ворону, а, напротив, решил следовать его примеру — работать лучше и не обманывать своих покупателей. От этого выиграли бы все. Понимаешь?

— Конечно! Нужно быть твердым в своей вере и честным по отношению к себе и своим ближним. Ну, так что с моим вопросом?

— Всё верно, — широко улыбнулся святой отец, будто и не замечая вопроса. — Но это не всё. Второй урок таков: святое писание вовсе не набор бездушных предписаний. Господь в мудрости своей поделился с нами тем, каким должен быть жизненный уклад людей, что надо делать, чтобы на землю снизошло царствие небесное. А нужно-то совсем немного — лишь соблюдать заповеди, которые он нам даровал. Тем более, их не так уж и много.

— Тогда у меня вопрос, — Никодим уже начинал терять терпение. — Если мир создал Господь, и все, что мир населяет — тоже, зачем было все это делать, а потом запрещать пользоваться?

Священник не стал гневно стучать ногами, трясти бородой и гневно клеймить анафемой. Он лишь покачал головой.

— Скажи мне, отрок, как по-другому зовется наша религия?

— Чего?

— Вера, — святой отец добродушно улыбнулся то ли растерянности своего слушателя, то ли тому, что тот не знает таких простых вещей. — Вера, сын мой. Она — главное, что требует от нас Господь. Он заботится о каждом из нас, мы же должны следовать его заветам и верить. Как преданный пес должен верить своему хозяину. Собака может удивляться и не понимать — почему господин не разрешает ему принимать пищу из чужих рук? Ведь она так аппетитно выглядит и пахнет, что невозможно представить, какой от нее может быть вред? Скудному уму животного не понять глубины человеческих помыслов. Как и нам — божьих. Давай представим двух собак, одна из которых поверила хозяину, и не стала принимать еду от незнакомца, переступив через свое желание, а другая подумала, что и сама знает, как ей надо поступать, и угостилась запретным плодом. А еда оказалась отравленной… — Владыка развел руками. — Хозяин учил ее не доверять чужакам не потому, что решил зачем-то ограничить ее свободу или просто показать, кто в доме главный. Он заботился о ней, понимала она его помыслы, или нет.

Никодим тяжело вздохнул. Походило на то, что ответ ему предстояло искать в другом месте.

— Вижу, ты все понял, — кивнул митрополит. — Хорошо. А теперь ступай. Хотя… постой. Ничего не хочешь мне рассказать?

— Я? — хмыкнул широкоплечий черноризец. — Вообще-то я сюда пришёл как раз для того, чтобы кое-что узнать…

— У вас с отроком Яковом всё в порядке? — судя по тому, как упорно Василий игнорировал любое упоминание о той теме, с которой к нему явился Никодим, ответа он давать не собирался. — Куда-то отлучаетесь постоянно. Странно, что обретаемся под одним кровом, а я о вас почти ничего не знаю.

— Но ведь в подорожных грамотах, что мы предоставили…

— Да-да, — отмахнулся старец. — Читал, знаю. С грамотами и рекомендациями всё в порядке. И всё же… Не стоит единоверцам скрытничать друг от дружки. Так что если что, всегда знай — я готов оказать любую помощь.

— Ну, да. Конечно. Как раз это-то я уже понял.

ХХХ

Помощничек ему, конечно, достался — закачаешься. Гордо именовал себя при всяком случае «аналитиком». Видимо, дитя месенджеров было убеждено, что здесь, как и в «реале», красивым словом можно заслониться от настоящей работы. Вот и сейчас он ждал во дворе, лениво поглядывая по сторонам. Даже в сгущающихся сумерках было видно, что как раз-таки ему проповедь о вреде праздности ничуть не помешает.

— Что хотел владыко? — тон дежурного вопроса давал полную ясность по поводу того, насколько Якову фиолетово было услышать ответ.

— Как всегда. Прочитать мораль. И как бы между делом опять закинул удочки по поводу наших тут справ. Всё-то ему интересно, как у нас с тобой дела.

«Монашек» хмыкнул. И, гадёныш, посмотрел свысока. Осуждающе.

— Может, потому, что не привык видеть духовную особу, от которой всегда несёт перегаром?

— Ещё раз попытаешься меня поучить, и он увидит монашка со свёрнутым носом.

— О! Я смотрю, шаолиньский воин-монах гневаться изволит.

— Нет, он изволит всего лишь предупредить. Думаю, ты не станешь возражать мне в том, что эта наша совместная экспедиция станет первой и последней. В дупле я видал таких напарников.

— Чем же я вызвал немилость? — язвительный тон Якова мог прожечь дыру в любом пищеводе. А Никодима и без того слегка мутило.

— Толку от тебя нет.

— А от Вас его много, да? Решили здесь уничтожить всё, что связано с алкогольной продукцией, чтобы потомки ничего о ней не узнали и выросли в здоровых и трезвых людей?

— В таких, как ты? Нет уж, спасибо. С такими обмороками точно страну просрём.

— Сомневаюсь. С такими как Вы не просрали ж как-то до сих пор. Я вообще не понимаю, кому пришло в голову брать человека с такими… привычками… на такое ответственное дело.

— Может, потому, что других идиотов не нашлось? Из тех, кто имел бы нужный боевой опыт.

— А у Вас он нужный, да? Богатый, многосторонний и наверняка жутко трагический. Так это что ж получается: перед нами — стереотипный герой боевиков? Который ввиду надломленной психики ушёл со службы, до сих пор ему снятся кошмары, и свою утрату — а заодно и совесть — он заливает спиртом.

Чего добивается этот сутулый хмырь, было совершенно не понятно. Может, любит, когда его бьют. Кто их, дебилов малолетних, разберёт.

— Не угадал. Здесь имела место обратная последовательность. Надеюсь, это не оскорбляет тонких чувств знатока книжных героев?

— Оскорбляет.

На пару мгновений меж ними повисла тишина.

— Я правильно тебя понял, сын мой? — Никодим постарался, чтобы его улыбка выглядела как можно более плотоядной. — Ты сейчас сказал, что я с ответственной миссией только то и смогу, что завалить её? Отлично. Тогда у меня не остаётся другого выхода, кроме как перепоручить её тебе.

— Ага, конечно. Проблем у меня больше других нет, как в туземных вопросах вариться. Дикари