Читать книгу "Вещие сны Храпунцель - Дарья Донцова"

Николай Викторович стукнул ладонью по столу.

– На основании сего диалога великий невролог, а заодно и психиатр, психолог, невропатолог, может, в придачу еще хирург и гинеколог, врач из местной богом забытой больницы сделал вывод, что перед ним олигофрен. Вот просто так сразу решил. Глаз-ватерпас был у специалиста, он всех профессоров умнее. Вот так с ходу: олигофрен! Паренька подлечили. Воспаление легких у него было, синяки по всему телу. Но он не наркоман и точно не алкоголик. Был недобор веса, значит, не особенно сытно питался. Из медучреждения его определили в интернат. Там он сказал, что, наверное, его зовут Сергеем. Так и записали. Фамилию дали Потапов. Почему? А спросите у них! День рождения придумали, год установили навскидку – лет двенадцать. О методиках выяснения точного возраста подростков тамошние «великие» медики и не слышали. Лев Выготский справедливо заметил: «Проблема возраста не только центральная для всей детской психологии, но и ключ ко всем вопросам практики». Но трудов Выготского, который опередил свое время, соединил педагогику с психологией, в той клинике никто не читал. Милиция тоже не усердствовала, сотрудники сочли подростка бродяжкой. Каков был результат совместных усилий врачей и следователей? Отправка паренька в психоневрологический интернат с диагнозом-клеймом. Я определил его возраст как четырнадцать лет. Сделал необходимые исследования. Один вопрос снялся, возник другой: ну и что теперь делать?

Глава седьмая

Николай Викторович взял кофейник и наполнил мою чашку.

– У нас с женой детей не было. Мы их просто никогда не хотели. Алевтина Семеновна была талантливой балериной, а для танцовщиц беременность очень часто означает конец карьеры. Я же был весьма эгоистичен, ценил дома тишину, покой, уют и хотел, чтобы супруга заботилась только обо мне. Младенческие крики мне не по душе, общение с подростками тоже. Но вот прикипел я к Сереже душой, сначала брал его в гости к нам на пару часов. Первый раз с большой опаской, а ну как он себя плохо поведет. Но нет! Удивительное дело, парень оказался на редкость воспитанным, ловко орудовал вилкой, ножом, не перебивал взрослых, после обеда поблагодарил: «Спасибо, было очень вкусно». Похвалил угощение: «Салат замечательный. От котлет я еле оторвался», и предложил: «Разрешите помыть посуду?»

Я понял, что он таким образом хочет нас отблагодарить, и, несмотря на наличие в доме прислуги, ответил:

– Будем рады твоей помощи.

Сергей все идеально убрал. После чего я ему предложил:

– Есть два варианта отдыха: включу тебе фильм на видике или мы можем сразиться в шахматы.

Он так обрадовался.

– Шахматы! Да! С удовольствием!

Я пошел за доской, жена со мной.

– Милый, ты же в студенческие годы на соревнованиях побеждал, уж поддайся мальчику.

Я ее успокоил:

– Конечно. Я не собираюсь самоутверждаться за счет его поражения.

Сели мы с ним за стол. Ну и… я проиграл! Представляете? Вот совсем не ожидал. Предложил реванш, и опять Сергей меня победил. Я завелся. Начали третью партию, парень допустил ошибку, причем в простой ситуации. Вечером я отвез Сережу в детдом, я тогда уже добился его перевода из психоневрологического интерната в обычный приют. Вернулся домой. Жена мне говорит:

– Милый, ты понял, что Сережа тебе поддался? Сначала он честно сражался, а потом увидел, что ты занервничал, и помог тебе победить.

Я усмехнулся.

– Да я уже сообразил. Хороший мальчик, и умный в придачу.

Ну и стал я его почаще в гости забирать. Где-то полгода он к нам приходил и открывался все с лучшей и лучшей стороны. В конце концов Аля предложила:

– Давай Сереженьку к себе заберем.

Я обрадовался, у самого та же мысль появилась, но я не знал, как жена отреагирует. Парнишка стал членом нашей семьи, и не было дня, когда бы мы пожалели о своем решении. Более заботливого, внимательного, умного сына просто нет на свете. Но мы так и не знаем, из какой он семьи, где его родители, в каких местах он провел первые годы жизни. Вот вам еще штрих. Когда Сережа перебрался к нам навсегда, я, естественно, решил определить его в лучшую школу. Знакомств у меня много, я нашел нужную, поговорил с директрисой, объяснил ситуацию. Она, женщина умная, сострадательная, предложила:

– Давайте мальчика в спокойной обстановке протестируем, определим уровень его знаний.

Когда Сережа сел за стол, педагог ему объяснила:

– Отметок тебе никто ставить не собирается. Просто мы хотим понять, в какой класс тебя определить. Папа подождет в коридоре. Не нервничай.

Подросток улыбнулся.

– Я все понял! И совершенно спокоен.

Я провел в холле, наверное, часа три. В кабинет заходили разные учителя, выходили они оттуда с явно озадаченными лицами. Потом меня вызвали, в комнате были Сережа и четыре педагога. Мальчика попросили выйти. Директриса заявила:

– Ему нечего делать в нашей гимназии.

Я расстроился, но виду не подал.

– Скажите, каков, на ваш взгляд, уровень его знаний? Четвертый, третий, второй класс? Мы наймем репетиторов.

– Если речь идет о математике, – ответила другая женщина, – то, наверное, второй курс мехмата!

– Русский язык безупречен, – добавила еще одна учительница, – речь прекрасная, список прочитанной литературы огромен.

– Читает, пишет по-английски без ошибок, – сказала преподаватель иностранного языка, – словарный запас у него богатый. Вот произношение отвратительное. Он мне объяснил, что сам учил язык по древнему учебнику, который нашел в библиотеке. Там объяснялось, как звуки проговаривать, но, конечно, он ничего не понял. Заодно с английским парень освоил латынь и древнегреческий, там нашлись пособия и по этим языкам.

– В нашей гимназии Сереже делать нечего, – повторила заведующая, – мы его ничему научить не можем.

– Скорей он нас научит, – засмеялась «англичанка», – в детском коллективе мальчик не приживется. Слишком уж необычен, умен и образован. Отдайте парнишку в гимназию Льва Майнштейна, он только таких и берет.

Решеткин снял очки, протер их и снова надел.

– Вот, собственно говоря, и все. Школа Майнштейна была прекрасной. Сережа там просто расцвел. Затем был мединститут, который парень окончил с красным дипломом, ординатура. На выходе мы получили прекрасного, умного врача, пока кандидата наук, но Сережа молод, дорастет еще до докторской мантии и академической шапочки. Со временем я построил медцентр, Сережа сейчас заведует там отделением и стал моим заместителем. Это не кумовство, это по заслугам. Вам не кажется странным, что Евгения озаботилась поисками пропавшего сына спустя много лет? Где она раньше-то была? В тюрьме сидела?

– Нет, работала в банке, – уточнила я, – вы правы, если Кабанова мать Сергея, то ее поведение более чем странно.