Читать книгу "Мое ледяное проклятье - Анна Одувалова"

– Как тебе наша прогулка? – как ни в чем не бывало поинтересовался ледяной. Все такой же невозмутимый, в расстегнутой рубашке и с холодной усмешкой на губах. – Тебе понравился мой мир?

– Зачем тебе все это, Ран? Зачем? Хочешь меня убить?

– О, нет… – Он присел рядом со мной. – Это слишком просто. Ведь ты меня не убила. А знаешь, как часто за эти восемь лет я мечтал о смерти?

– Чего ты хочешь от меня?

– А разве это не очевидно, Рыжик? – усмехнулся он и накрутил мою прядь на палец, чтобы спустя секунду отпустить уже ледышку. – Мне скучно. И я хочу просто поиграть.

– Я живая, мной играть нельзя… – пискнула я, словно говорила Китти про Пэрсика.

– А я твоей милостью – нет. И буду играть или тобой, – он внимательно взглянул мне в глаза, чтобы до меня точно дошел смысл сказанного, – или этим городом. Решение за тобой, Рыжик. Если не будешь делать то, что я тебе скажу, наверное, я расстроюсь. А когда я расстраиваюсь, тут вечно что-то случается. Например, может замерзнуть экипаж, который курсирует между долиной и цивилизацией. Ты же не хочешь этого, Рыжик?

– Что с тобой стало, Ранион?

– Неправильный вопрос, Вал. Что ты со мной сделала в угоду глупой детской прихоти?

– Ты будешь мне мстить?

– Только мысли о мести не дали мне сойти с ума, пока я наблюдал, как моя девушка уходит к моему лучшему другу и рожает ему ребенка. В то время как я могу только заморозить к демонам это проклятое место. Поэтому я мечтал о встрече с тобой долгие восемь лет. И «ненавижу» в отношении тебя – слишком слабое слово.

Я сжалась на полу, а Ранион медленно поднялся, оставляя за собой стужу. Пол под коленями начал покрываться толстым слоем инея. Заледенели ножки кровати, а морозные узоры поползли по стенам, превращая мою комнату в ледяную темницу. Лед сковал дверь и косяк, прозрачной глазурью покрыл подоконник.

– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила я. Но взгляд Раниона кричал о том, что это не конец, а только начало.

– Продолжаю нашу игру, беззащитный маленький котенок, – шепнул он морозом в мои приоткрытые губы. – Посмотрим, как долго ты продержишься в тех условиях, в которых я провел целых восемь лет.

– Все же убьешь? – с какой-то давящей на сердце обреченностью шепнула я, чувствуя, что не способна даже рыдать. В голове крутился вопрос «за что?», но даже на него я прекрасно знала ответ. Ответ, который не давал мне попросить пощады, потому что я это заслужила.

– Нет, пока я не настроен тебя убивать. Сделаю это, когда станет совсем скучно. Но если ты отморозишь пару пальцев или ступню, рыдать не буду. Поверь.

– Я тебя ненавижу, – чувствуя приходящую на смену отчаянию злость, выкрикнула я.

– Нет, Рыжик. Это я тебя ненавижу. А ты меня любишь, как и восемь лет назад. Просто злишься, что чувства по-прежнему безответны. Но маленькое глупенькое сердце продолжает часто биться при моем приближении. Ты любишь меня даже таким, и это заводит. Еще одна причина не убивать тебя сразу. Любовь вперемешку со страданиями – это то, чего я ждал так долго.

После этих слов Ранион закрутил вокруг меня колючий вихрь из снежинок и убрался, захлопнув за собой окно. Лязгнули ставни, и тонко завибрировали стекла, но не разбились. Их тоже затянул лед, запечатывая меня в промороженной комнате. Тут было так холодно и страшно, что отчаяние захлестнуло с головой. Я боялась ледяного и своей новой жизни. Непонятно, как все это пережить и что он придумает на следующий день. А я уверена: он не оставит меня в покое даже ненадолго. Будет терзать, пока… а вот что «пока», я не знала. Пока я не сдамся? Так я уже сдалась. Пока я не умру? Так моя жизнь в его власти… Ответ пришел сам собой. Пока его не отпустит. Пока он сам не решит, что готов простить меня. Только тому, что я сделала, нет прощения.

Сидеть было холодно. Если не выберусь, то действительно могу себе что-нибудь отморозить. Ухватилась за ручку и тут же отдернула руку из-за обжигающего холода. Я оказалась в ловушке.

Заглянула в ванную, но краны даже не открылись. Пришлось искать какой-нибудь предмет, чтобы отколоть лед. У меня всегда были длинные волосы, поэтому шпилек в комнате оказалось много. Самыми острыми я попыталась расковырять дверь и выбраться из ледяной коробки, но ничего не получилось. Я зарыдала, чувствуя, как коченеют пальцы. Наверное, с утра обо мне вспомнят и кто-нибудь заглянет, но не уверена, что доживу до этого момента в целости и сохранности.

Сидеть и плакать было проще всего, но это вело к неминуемой гибели. Поэтому я бегала по комнате, кричала, стучала кулаками в дверь и даже пару раз ударила по льду стулом. Никакого видимого эффекта не добилась, зато согрелась. Лед, видимо, глушил все звуки и совсем не поддавался внешнему воздействию. Я устала, отчаяние накатило с новой силой. Хотелось упасть на пол и разрыдаться, но дверь внезапно открылась сама. Безо всяких усилий.

В комнату просунулось удивленное лицо Женевьев, а между ее ног скользнул Пэрсик. Он коснулся лапами ледяного пола, вздыбил на загривке шерсть и попятился, раздраженно дергая хвостом. Не понравилось.

А я с рыданиями бросилась вон.

– Что тут произошло? – удивленно спросила сестра и шагнула мне навстречу. Лед в комнате стремительно таял, стекал волной по стенам, образовывал лужицы на полу. Покрывало на кровати тоже стало мокрым.

– О боже! Валенси! – всхлипнула сестра и кинулась меня обнимать. – Это сделал он, да? Скажи мне!

Я смогла только кивнуть и снова зашлась в рыданиях, а Женевьев увлекла меня в свою комнату.

Дэвид попытался возмутиться, но был изгнан. Я скинула мокрую шубу на пол, и сестра сразу отправила меня отогреваться в душ. Я была ей за это благодарна. Пэрсик упорно тащился за мной следом, но я захлопнула дверь перед его носом. Меня трясло от холода и от пережитого. Как хорошо, что сестра дала время прийти в себя, а не накинулась сразу с вопросами.

Я включила горячую воду и замерла под ее напором. Струи били в спину, отогревали окоченевшие ступни и руки. Тело ломило так, что хотелось выть. А еще за шумом воды я почти не слышала разговор Женевьев и мужа. Уловила только обрывки слов Дэвида. «Это нельзя так оставить», «Она нас погубит» и «У тебя, кроме сестры, есть дочь…»

Я и сама понимала, какой опасности подвергаю Женевьев и ее семью. Наверное, и правда стоит подыскать себе другое жилье, но не завтра. Мне слишком страшно, чтобы уйти. Что ответила Женевьев, я не расслышала. Совсем не удивлюсь, если сестра выставит меня из дома. Слишком много неприятностей я доставляю.

Но когда я, кутаясь в теплый халат и натянув почти до колен шерстяные носки, вошла в комнату, на маленьком столике дымился чай и стоял мед. Женевьев сидела в кресле с Пэрсиком на руках, а вот Дэвида в комнате не оказалось.

– Мы решили, что будет лучше, если ты переночуешь тут со мной. А Дэвид поспит в гостевой спальне, – пояснила сестра, проследив за моим удивленным взглядом.