Читать книгу "Шпионские и иные истории из архивов России и Франции - Петр Черкасов"

Маклэйн вспоминал, с каким огромным успехом в Англии проходили гастроли Камерного театра Таирова, показавшего новое, революционное искусство, разительно отличавшееся от затхлых мещанских поделок, ставившихся в лондонских театрах. Именно со знакомства с передовым советским искусством того времени (театрами Таирова и Мейерхольда, авангардной живописью и конструктивистской архитектурой) началось приобщение юного Дональда Маклэйна к идеям коммунизма. Его симпатии к Стране Советов, которую студент Маклэйн воспринимал в значительной степени идеалистически, крепли по мере того, как он осознавал, что СССР – единственное государство в Европе, способное остановить фашизм. В этом смысле согласие Маклэйна работать на советскую разведку было осознанным и искренним. Это подтверждает и один из близких друзей Маклэйна.

Из воспоминаний Джорджа Блейка, другого знаменитого советского разведчика:

«Важно понять причины, по которым Дональд согласился работать на советскую разведку. В то время, когда он был завербован, когда на советскую разведку стали работать другие члены “кембриджской пятерки”, все они видели свой долг в том, чтобы помочь Советскому Союзу, потому что они видели в нем единственную надежду на лучшее будущее человечества в условиях подъема фашизма в Германии. Они видели, что западные державы не в состоянии остановить этот процесс. Все их надежды были обращены на Советский Союз, обладавший необходимой мощью. Следует вспомнить, что начало 30-х годов – это еще и время глубокого кризиса капитализма, породившего массовую безработицу. Дональд и его соратники, как выходцы из благополучных и даже богатых семей, чувствовали себя виноватыми, ответственными за нищенскую жизнь большинства людей. Они были совестливые люди, и по этой причине готовы были посвятить свои жизни светлому, как им казалось, будущему других людей. Это будущее они связывали с Советским Союзом, с идеями коммунизма»308.

После окончания учебы в университете Маклэйн намеревался заняться изучением истории христианства (он усматривал много общего между христианскими и коммунистическими идеалами), а одновременно активно работать в коммунистическом движении Британии. Однако в Москве по-другому смотрели на дальнейшую судьбу выходца из верхушки британского общества.

Маклэйну было настоятельно рекомендовано выйти из компартии и постараться устроиться на службу в Министерство иностранных дел Англии, где он мог рассчитывать на блестящую карьеру.

В 1934 году Маклэйна зачисляют в Форин офис, откуда в Москву вскоре начинает поступать ценная информация, нередко докладывавшаяся лично Сталину.

В 1938 году Маклэйна отправляют секретарем английского посольства в Париж. Там он получает возможность собирать дополнительную информацию от своих французских и американских коллег-дипломатов. Это был критический для всего мира период предвоенного кризиса и последовавшей за ним «Странной войны», завершившейся разгромом Франции и эвакуацией остатков англо-франко-бельгийских войск под Дюнкерком в начале июня 1940 года.

Накануне вступления немцев в Париж Маклэйн возвращается в Лондон, где возобновляет работу в центральном аппарате британского МИД. В 1944 году его назначают 1-м секретарем английского посольства в Вашингтоне, где он работает до 1948 года, после чего едет в Каир в ранге советника посольства. Все это время он активно снабжает советскую разведку ценной информацией.

В 1950 году Маклэйн получает назначение на должность руководителя отдела США в Форин офис. В этом качестве ему нередко приходится бывать в Вашингтоне и заниматься согласованиями позиций двух стран в связи с начавшейся войной в Корее, а также по вопросу возможного использования американского атомного оружия для удара по Северной Корее. Полученная в это время от Маклэйна информация имела первостепенное значение для Москвы, которая была в курсе всех планов и намерений США и Англии в отношении КНДР. Вскоре Маклэйн попал под подозрение, о чем был вовремя предупрежден Кимом Филби, служившим в британской контрразведке (МИ-5). Предупреждение о грозящем аресте побудило Маклэйна искать убежище в Советском Союзе. Вслед за Маклэйном в Москве оказался и Гай Берджесс, сотрудник Британской секретной службы (СИС), завербованный советской разведкой с помощью Маклэйна еще в 1935 году. В Англии и США разразился громкий скандал.

В Москве Маклэйн пробыл недолго. Тогдашний глава МГБ С. Д. Игнатьев распорядился «в целях безопасности» отправить Гая Берджесса и Дональда Маклэйна, срочно переименованного в Марка Фрейзера, в закрытый для посещения иностранцев г. Куйбышев (Самара). Там Маклэйн-Фрейзер и Берджесс оказались в полной изоляции, наедине со своими невеселыми мыслями и появившимися сомнениями. А в это время в западных СМИ фантазировали, будто бы Маклэйн обосновался в роскошном кабинете на Лубянке и консультирует Сталина и Вышинского по вопросам внешней политики.

Чтобы как-то занять внезапно вырванного из привычной среды дипломата-разведчика, Куйбышевское УМГБ трудоустроило Маклэйна, не говорившего по-русски, в местный пединститут преподавателем английского языка. Приезд в 1953 году жены и детей, несомненно, облегчил положение страдавшего от одиночества Маклэйна. Три с лишним года, проведенные в Куйбышеве, были, наверное, самыми тяжелыми в его жизни. Непосредственное знакомство с жизнью советской глубинки лишило его многих иллюзий, а разгоравшаяся тогда в СССР кампания борьбы с «буржуазными космополитами и сионистами» вызывала у выпускника Кембриджа, убежденного интернационалиста Маклэйна недоумение, перераставшее в возмущение. Постепенно он приходит к выводу о персональной ответственности Сталина за творимые в стране преступления и за неприглядную в своей нищете и убогости жизнь советских людей309.

Смерть вождя в марте 1953 года была воспринята Маклэйном с надеждой на перемены к лучшему. Действительно, новое советское руководство взяло курс на реформы, люди начали дышать свободнее. Но в положении самого Маклэйна ничего не менялось. Он по-прежнему томился в куйбышевской ссылке, общаясь по большей части с местными чекистами.

Наконец летом 1955 года ему разрешили обосноваться в Москве, предоставили хорошую по тем временам квартиру в центре столицы, на Большой Дорогомиловской улице, небольшую дачку в поселке Чкаловский, и даже трудоустроили консультантом в недавно созданный журнал «Международная жизнь», официоз МИД СССР.

Здесь он встречает двух своих будущих друзей – Д. Е. Меламида и А. А. Галкина, с которыми впервые за годы пребывания в Советском Союзе получает возможность свободно обсуждать интересующие его вопросы международной и внутренней жизни. В журнале Маклэйн-Фрейзер консультирует редакцию и авторов по английской проблематике, а также пробует перо журналиста-международника под очередным псевдонимом – С. Мадзоевский.