Читать книгу "Я стройнее тебя! - Кит Рид"

В конце концов она сказала:

— Ничего страшного, мне не так много осталось жить, так что незачем переживать. Когда становишься такой толстой, рано или поздно тебя придавливает собственный живот, и ты… — Она не договорила. — Если подумать, смерть — это далеко не самое страшное.

— Не смей так говорить!

Она горестно указала на выключенный экран телевизора.

— Все лучше вот этого.

Я ударил ее по руке.

— Нет, свобода лучше.

— Только не для тех, кто мучается от голода, — мрачно произнесла Бетти. От гнева она преображалась, становилась другим человеком. — Вот увидите.

Зои не согласилась с ней:

— Мы позовем на помощь! Мы приведем… хм… вызовем гвардейцев или еще кого-нибудь и освободим тебя.

— Я все равно буду постоянно голодная.

— Но ты ведь не знаешь! — Однако что-то в ее тоне заставило меня обратить внимание на эти слова. Я осторожно спросил: — Или как?

— Черт возьми, да, я знаю. Я буду все время голодная, — ответила Бетти. И потом она открыла нам все. — Кого ты хочешь обмануть, мой упитанный друг? С тобой будет то же самое!

Зои схватила меня за запястье. Моя любимая громко спросила, как будто учительница начальных классов, вытягивающая из учеников правильный ответ:

— Так мы будем?..

— Чувствовать голод. Признайтесь, ведь вы оба сейчас голодны?

Ответили мы не сразу. Ужасно. Ведь она права.

— Откуда… — теперь, когда все раскрылось, мне было непросто продолжать разговор. — Откуда ты знаешь?

— Эрл мне рассказал. Еще тогда, когда мне казалось, что он любит меня, он мне все рассказал. Он, бывало, начинал хвастаться, я хвалила его, мы лежали, обняв друг друга, и он все говорил и говорил… И вот у него случайно это вырвалось. Он рассказал мне правду о своем великом открытии, своей великой тайне, понимаете?

— Его тайне?

— Тайне, на которой все это держится. Догадались? Все дело в особом составе. Ну, вы понимаете. — И в следующий миг рассерженная Бетти, преданная Преподобным, ответила на все преследовавшие меня вопросы. Одной фразой она разоблачила человека, который перечеркнул всю ее жизнь; она проворчала: — Голод, который сам себя разжигает.

Все вдруг встало на свои места. Голод, который сам себя разжигает.

— Голод, который сам себя разжигает!

Бетти услышала, как я тихо замычал, осознав все это.

— Понятно теперь? Это заложено в особом составе.

— В том самом составе! — Зои заговорила медленно, как первоклассница, осторожно подбирающая слова. — В составе, который мы принимали каждый день.

— А как еще ему удается, по-вашему, поддерживать всю эту систему в действии? Отчего, по-вашему, он так разбогател?

Голод, который сам себя разжигает. Мой желудок скрутился от спазмов. Как все оказалось просто. Я рявкнул:

— Тогда мы уничтожим особый состав.

— Слишком поздно, — возразила Бетти. — Мы все к нему уже пристрастились.

Зои подняла голову и посмотрела непривычным, загнанным взглядом.

— Как и все эти бедные беспомощные люди!

Я подвел итоги.

— Мы зависим от состава! Наша пышная подруга кивнула.

— Поняли, да? До того как сюда попасть, вы думали, что бываете голодны, и вот вас заставили принимать этот состав. Да вы раньше и не знали, что такое голод. А узнали после первой же дозы, признайтесь. Вот что с нами случилось, ребята. Мы голодны на всю жизнь. И все из-за этих трав.

Теперь уже рассвирепев, Бетти подняла руку к глазам и напомнила мне памятник герою войны, который вглядывается вдаль в поисках врага. Вот так она все разрушила. Нас самих, наши убеждения и наши иллюзии. И я больше не останусь в этом месте. Эрл Шарпнек, я с тобой разделаюсь.

Глава 29

— Мама, что происходит?

Даже при таком освещении бедная Энни кажется почти прозрачной, и Марг Аберкромби хочется притянуть дочку к себе на колени, гладить по голове и укачивать, пока та не наберется сил, но все они слишком много пережили, и делать этого нельзя. Пребывание у Преданных Сестер явно сказалось на ней не лучшим образом, и Марг чувствует за это ответственность и переживает свою вину. Лицемерно было бы обнять сейчас Энни точно так же, как прежде. Глупо было бы надеяться, что Энни это обрадует. В действительности Энни в состоянии позаботиться о себе сама. Несмотря на все, что ей пришлось пережить из-за родителей и из-за Преданных Сестер, Энни стала сильнее. Это заметно по ее спокойному голосу, по тому, как уверенно она держит теперь голову. Самое лучшее, что может сделать Марг, это обращаться с ней — нет, не совсем как со взрослой, потому что она еще не взрослая — просто с уважением.

Марг отвечает:

— Мне кажется, мы чего-то ждем.

Изменилась Энни, и изменилась сама Марг. За время в пути она загорела и стала чуть более подтянутой, чем тогда, когда в последний раз долго и оценивающе рассматривала себя в зеркале. Поднимая руки, она уже не видит привычного дряблого жира: вместо него выступили кости и стали заметны мышцы. С точки зрения Ральфа она, возможно, выглядит так же плохо, потому что не стала делать пластических операций, но теперь ей это совершенно все равно. Как человек она стала лучше. Она проехала по гипер-хайвеям через все эти южные и юго-западные штаты, в дюжине больших и маленьких городов столкнулась с совершенно разными людьми, десятки раз попадала в жаркие перепалки и неприятные ситуации и выдержала это; она отправилась искать дочь и, ей-богу, справилась с тем, что поклялась сделать. Она нашла ее, и пока что этого более чем достаточно. Впервые с тех самых пор, как она забеременела, родила Энни и фигура ее потеряла привлекательность, Марг Аберкромби довольна собой. Она сделала то, ради чего сюда ехала. Она спасет Энни и ее пышную подружку из этого страшного места.

Она размышляет.

Все трое в кузове грузовика взвинчены. Они молча ждут, когда распахнутся двери кузова, чтобы увидеть, с чем придется столкнуться там, куда их привезли.

Когда раздался гудок дизеля и огромный грузовик первый раз остановился, женщина и две девочки подумали, что вот-вот раздастся скрежет ключа в замке на дверце фургона, но вместо этого они услышали, как кто-то разговаривает неподалеку. Было понятно, что там мужчины, но сколько их, определить было невозможно, и слов было тоже не разобрать. Несколько невыносимых минут они прислушивались к рокоту разговора. Беседа мужчин напоминала глухое рычание медведей. Потом к их компании кто-то подошел, и тон переменился. Через несколько слоев обшивки кузова доносятся его распоряжения. Потом (как это похоже на мужчин!) посыпались жалобы. Марг и девочкам удавалось уловить только тон: бу-бу-бу, ворчали мелкие винтики по поводу своей работы. Затем все ушли. Но все ли, или все же остался часовой, который получил приказ расстреливать всякого, кто выйдет из фургона? Никак не выяснишь. По крайней мере, сейчас наступила тишина.