Читать книгу "Я стройнее тебя! - Кит Рид"

— Не переживай, можешь не есть, если не хочешь. — Ублюдок, что за ублюдок! — Я не обижусь.

— Я ни за что на свете не стала бы тебя обижать.

Я ощутил сейсмический толчок — Бетти схватила поднос.

А потом Преподобный солгал ей. И именно тогда я решил, что должен с ним разделаться.

— Да, дорогая, я тоже никогда не сделаю тебе больно.

Прячась за бархатным одеялом, мы с Зои слышали, как с глухим звуком ей на колени опустился поднос, как она ест и плачет, и все равно продолжает есть, но лучше всего мы слышали слова Преподобного Эрла, и правда постепенно всплывала на поверхность, а я клялся, что обязательно найду способ остановить его. Преподобный Эрл Шарпнек, устроитель жертвоприношений, лицемерный распорядитель Послежирия, ворковал:

— Посмотри на себя, ты же великолепна, ты такая пышная, такая красивая, — а потом небрежно бросил: — Господи, ты же омерзительна.

Бетти была так поглощена едой, что не заметила, но мы с Зои все слышали.

— Ах, пожалуйста, останови же меня, я так объелась! — простонала Бетти, будто изнемогая от любви, а Преподобный Эрл ответил, как и полагается любящему мужчине: он забросал ее, словно цветами, шоколадными трюфелями.

Я осторожно приподнял край стеганного одеяла, чтобы лучше видеть происходящее.

Всхлипывая, Бетти сидела среди скрытых атласом складок собственного жира и ела. Присев на краю загона, как римлянин в первом ряду Колизея, Преподобный Эрл уговаривал ее:

— Еще кусочек, милая, всего один маленький кусочек, ради меня, — и все это время он пыхтел, как извращенец на стриптизе, пока бедная Бетти рыдала и обжиралась, обжиралась и рыдала, и вот от молочного поросенка ничего не осталось, а Преподобный насытился этим зрелищем, опустился рядом с ней на матрас и уснул, как ребенок, положив голову на ее громадный бок. В это время мы с Зои дрожали под одеялом, думая о том, уйдет ли он когда-нибудь, а если нет, то что с нами будет дальше.

Но у него, слава богу, сработал будильник в наручных часах. Должно быть, он поставил время еще до того, как пришел в хлев.

— Ой, — произнес он, погладив ее по колышущейся ляжке. — Любимая, мне пора бежать.

— Только не сейчас, — попросила она, все еще всхлипывая.

— Я должен. Есть одно большое дело.

Она подняла голову.

— Ты меня так и не поцеловал.

Я видел, какой взгляд он бросил на нее: «Фу-у-у».

— Прости, я спешу. Но в следующий раз обещаю тебе, детка. Мне ни за что не насытиться тобой вдоволь.

— Поцелуй меня хотя бы один раз, — попросила Бетти со смешанным чувством стыда и вожделения, — пожалуйста, не оставляй меня просто так.

— Прости, я должен идти. Есть дело. Огромное. Важное.

Она горестно содрогнулась всем телом.

— Что, больше меня?

— Не волнуйся, милая, любви Эрла хватит вам обеим.

— Обеим!

— Ш-ш-ш, она тебе очень понравится. А теперь ложись и выспись как следует.

Воздух содрогнулся от возмущенного вопля Бетти:

— Обеим!

— Ш-ш-ш, дорогая, ты все так же красива, но помни… — Он положил руки на загородку, ловко поднялся на нее и с минуту так и сидел, как на жердочке. Потом Преподобный Эрл Шарпнек помолчал, разглядывая несчастную миловидную женщину, которую он держал в своей власти, и тогда на лице у него появилась безобразная ненасытная ухмылка. — Понимаешь, милая, мужчине… — он немного задумался и улыбнулся еще шире. — Такому мужчине, как я, никогда ничего не бывает достаточно.

Бетти рыдала.

— Ты говорил мне, что меня тебе достаточно…

— Знаю, знаю, но иногда все меняется, как раз тогда, когда совершенно этого не ожидаешь.

— Эрл!

Наступила тишина. А потом в его голосе прозвучало что-то из глубины души, жалкое и похотливое; он повторил, как будто она не поняла его с первого раза:

— Ничего не бывает достаточно.

Мы услышали стук: он перебросил ноги через загородку и спрыгнул на пол. Мы слышали, как поскрипывал пол, когда он шагал прочь. Через минуту металлическая дверь хлева открылась, и он ушел. Мы ждали. Мы вылезли только после того, как услышали лязг двери и щелчок замка, — он вышел и закрыл дверь.

Бетти плакала беззвучно, но ее пышные плечи сотрясались с такой силой, что дрожал матрас и одеяла. Мы с Зои не знали, что ей сказать, и ждали, когда она успокоится.

А снаружи на площадку перед хлевом подъезжал какой-то транспорт. Мы слышали крики: тракторы и сельскохозяйственные машины отъезжали от входа. Бетти начала приходить в себя и подняла свою большущую голову. Звук легко передавался по металлическим стенам постройки, так что мы слышали, как скрипит гравий, хлопают двери. Потом раздался нарастающий грохот, как будто приехала тяжелая техника. Заблеял гудок дизеля: это прибыл четырехосный тягач.

У меня сперло дыхание.

— Что происходит?

Бетти сокрушенно ответила, с трудом выговаривая слова:

— Он собирается привезти сюда новенькую.

— Ах, Бетти, — воскликнула Зои.

Бетти не вдавалась в подробности:

— Ну и все, что в таких случаях бывает.

Зои погладила ее по руке.

— Это так ужасно.

Она кивнула.

— Знаю. Потом приедет передвижная телевизионная станция…

— И он так ужасно с тобой обращается.

— …для прямой трансляции.

Она указала на телевизор с плоским экраном, висевший в позолоченной раме в стиле барокко.

— Что это значит: для прямой трансляции?

Лицо Бетти превратилось в трагическую маску; о таком случается слышать, но видеть это самому мне не приходилось.

— Я здесь не первая королева, — произнесла она.

Зои с силой дернула ее за руку.

— Встань и брось этого сукиного сына.

— Не могу.

— Не говори ерунды. Тебе нельзя оставаться здесь и позволять ему… — Мы с Зои попытались поднять Бетти. Но ее удалось только усадить. — Решайся. Мы тебя вытащим.

— Для меня все уже кончено. — Она со вздохом опустилась обратно. — Спасайтесь сами.

— Не смей так говорить, Бетти!

— Не надо. Со мной все будет хорошо. Просто уходите.

— Тебе нельзя здесь оставаться!

Мы боролись, старались убедить ее. На какое-то недолгое время Бетти собрала все силы, но тщетно, и тогда она обмякла и покачала головой. Мы пихали, подталкивали ее все настойчивее, потому что, хотя сейчас снаружи воцарилась тишина, мы знали, что большой фургон со своим грузом уже был здесь. Если Бетти права, то вот-вот сюда заедет передвижная телевизионная станция, чтобы заснять этот момент, войдет Преподобный Эрл, и тогда… А что тогда? Я не знал. Мы спорили с ней. Умоляли. У нас было мало времени.