Читать книгу "Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine"

вороша белый песок носами лёгких туфель.

Шамширцы прибыли в Гесперру три недели назад. Оставив основное своё войско в лесах далеко от Баркиды, Сакрум взял с собой Братьев, племянницу Рабинару, Марка, племянника Баала, лекаря Амона и ещё нескольких крепких воинов и женщин для ведения хозяйства. Вместе с ними обосновался в двух домах недалеко от моря, где в большинстве своём жили небогатые торговцы. Сакрум купил этот дом несколько лет назад, когда приехал в Гесперру впервые, и оставил приглядывать за ним знакомую вдову, оставшуюся одну с малюткой-дочкой после смерти мужа. Вдове нынче было около тридцати пяти лет. Привлекательная женщина, с которой Сакрум провел третью же ночь своего приезда в её доме неподалеку.

Владыка Шамшира пожелал и Атанаис взять с собой. И вдова тут же заприметила красивую целительницу, пленницу и чужачку среди шамширцев. Девушка не стала возражать: в лагере оставались опытные повитухи, они смогут помочь, если у кого-то из женщин усложнится течение беременности. К тому же, от лагеря до берега моря было всего несколько минут пути, а шамширки ездили в пригород неподалёку за провизией. Дети успеют вдоволь выкупаться в море и наесться фруктами.

Дочка вдовы, которую Сакрум помнил совсем маленькой, стала юной шестнадцатилетней девушкой с длинными тёмными волосами, очаровательной белизной лица и рук, большими тёмными глазами и пухлыми губками. Валефор, узрев хорошенькое личико Изабеллы, тут же воспылал к ней не совсем приличным чувством, которое ему было угодно называть страстью. Он ловил девушку в разных углах дома, когда она приходила к ним по поручению матери узнать, не нуждался ли в чем-нибудь Сакрум и его Братья. И шептал ей такие вещи, от которых она пугалась, краснела и боялась приходить.

По началу Марк не обращал внимания ни на непристойное поведение Валефора, ни на несчастную девушку, которую строгая мать заставляла ходить в дом, полный головорезов. Но однажды он увидел, как Валефор прижимает испуганную Изабеллу к стене, а девушка что-то слезно ему отвечает. Он пока почти не понимал местного наречия, но видел, что ей хотелось уйти, и, должно быть, она молила Валефора отпустить её.

Марк схватил шамширца за шиворот, оттолкнул и рыкнул:

— Пошёл отсюда!

Изабелла обмерла, прижав ладошки ко рту. Валефор выругался и схватился за саблю. Марк стоял перед ним неподвижно. Он не боялся Валефора и знал, что вспышка его злости должна была скоро пройти. Увидев оружие, Изабелла тоненько вскрикнула. Валефор зарычал и кинулся к Марку. Тот увернулся и отбил его нападение.

— Отпусти девушку и добивайся её взаимности иными способами! — презрительно фыркнул Марк. — Она будет шарахаться от тебя до скончания дней. Попроси у неё прощения, подари ей цветы, делай ей подарки, будь вежлив с ней, и она потянется к тебе. Всё-таки не так уж ты и безобразен!

Валефор рявкнул:

— Не учи меня! Откуда тебе знать, любовничек принца, как завоевать женщину?!

«Любовничек принца», — Марк едва не расхохотался в голос. — Что-то новое!»

— Боюсь, в твоём случае, единственной женщиной, которая тебя будет любить, на всю жизнь останется только мать, — парировал тот, и Валефор загремел.

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы в дом не вошла Рабинара, вместе с Баалом и лекарем Аамоном нагруженная покупками. Атанаис вошла следом и тяжело вздохнула. Бо`льшую часть времени она проводила с женщинами в лагере. Им некогда было драться — они следили за детьми и потребностями мужчин. У шамширцев же в дни затишья срывало крышу от безделья.

Рабинара окинула комнату цепким взглядом, сразу оценила ситуацию и кинулась к Валефору быстрее кошки. Она выхватила кинжал, выставила его перед ним и люто глянула на него.

— Поди отседова, Рабинара! — бесновался Валефор. — Я выпущу кишки этому щенку!

— Верно, Рабинара, — с безразличной усмешкой пробормотал Марк. — Не мешай ему.

— Замолкни, — рыкнула она Марку, затем поглядела на застывшую у стены, трясущуюся Изабеллу и холодно кинула ей одно единственное: «Фэра!» — «Уходи!»

Изабелла всхлипнула, поглядела на Марка странным отчаянным взором и выбежала из дома.

— Нет! — не унимался Валефор. — Я научу его не мешать мне беседовать с девушками!

— Вернее, я помешал тебе её обесчестить, — хмыкнул Марк.

— Мы не в лесу, Валефор, — угрожающе процедила Рабинара, сжимая рукоять кинжала. — Не в глухой деревеньке. Мы в большом городе. Здесь свои законы. Если ты не желаешь попасть в тюрьму и подставить нас, ты должен прикидываться честным торговцем. Честных торговцев вешают или сжигают за насилие. А если у девицы есть отец и братья, насильнику отрезают его причиндал и бросают на улице истекать кровью.

— Рабинара! — с тихой укоризной воскликнул Марк, страшно не любивший вопиюще невоспитанных девушек, выражавшихся хуже дровосека.

— Сакрум может как следует тебя наказать на нарушение законов, ибо Сакрум сам старается не преступать законы Баркиды. Уж позволь мне самой вырезать тебе всё под корень до того, как ты нас выдашь.

— Да как же! — воскликнул Валефор уже с меньшей злобой, испугавшись её угроз: видимо, она могла их выполнить без оглядки. — Я ведь всего лишь хотел!..

— Мне плевать, что ты хотел! — сквозь зубы процедила Рабинара. — Обойди все притоны Баркиды, но не трогай девиц из приличных семей!

— Её мать отдаётся Сакруму каждую ночь, — едко заметил Валефор. — Семья у этой девицы явно не слишком приличная.

Рабинара молнией метнулась к нему, взмахнув кинжалом. Валефор закричал и отшатнулся. Девушка полоснула его по бедру. Из раны хлынула кровь.

— Я предупредила тебя! — рявкнула она.

Валефор, ругаясь на чем свет стоит, заковылял вверх по лестнице в свою комнату зализывать раны.

— Благодарю тебя, Рабинара, но ты могла и не делать этого, — спокойно отозвался Марк, беся её своим безразличием.

— В следующий раз я позволю ему выпотрошить тебя, — грубо ответила та, сложив руки на груди.

— Он этого не сделает.

Рабинара ему ничего не ответила и отправилась на кухню.

Девушка начала относиться к нему иначе после того, как он вернулся вместе с Сакрумом после первой ночной вылазки. Он знал, что Рабинара всё ещё не доверяла ему, но это недоверие потеряло свою бунтующую остроту. Она говорила с ним охотнее, она интересовалась, как прошла очередная вылазка, на которые таскал