Читать книгу "Пряжа из раскаленных угле - Анна Шведова"

– А мне показалось, в тебе есть достоинство. Ошибся, значит.

Я вспыхнула. Лошадь подо мной нервно дернулась и пошла боком, смачно шлепая по топкой грязи.

– Ты знаешь, зачем я нужна Валдесу? – голос у меня прозвучал излишне тонко, словно крик раненой птицы, – Он хочет, чтобы я убила морского Зверя!

– Знаю.

– Знаешь? Но я не могу! Понимаешь? Я не могу его убить! – крик, отчаянный крик вырвался откуда-то из моей груди.

– Эй, послушай, капитан, – примирительно встрял Дриан, – Нельзя же бросать девчонку на гибель!

– Я видел, что она сделала в Ниннесуте. Не говори мне, что она девчонка.

– Да, я натворила бед в Ниннесуте, – я смотрела на свои руки и губы мои кривились от горечи, – Но я не умею управлять своей силой. Клянусь! Поверь мне, Берген. И я не уверена, осталась ли она вообще, эта сила.

Это я добавила уже тише и глуше, ни на кого не глядя.

– Отпусти ее, капитан. Зазря же погибнет, если останется с вами! – горячо добавил менестрель.

Берген смотрел на меня холодным пустым взглядом, и я подумала, что сейчас он рявкнет и заставит меня вернуться. Но он вдруг кивнул и сказал:

– Хорошо. Она поедет с тобой, человек. Но сначала я кое-что ей покажу.

Дриан нахмурился было и подался вперед, однако я остановила его жестом: слову Бергена можно было доверять безоговорочно.

Я не сразу поняла, куда он нас ведет. Мы объехали Жемчужные холмы, однако доехав до южных городских ворот, повернули не к выездным городским заставам, а миновали их по правую руку. Вскоре хилые и грязные домишки пригорода сменились более крепкими и высокими, но не менее грязными домами Лудильни. Мы въезжали в районы Вельма, где издавна проживала большая часть ремесленников столицы.

В кварталах Лудильни раньше я бывала только единожды, Громыхалку приходилось навещать чаще – кузнецам я оставляла не один заказ. Вот Конюшенный Извоз был для меня совсем незнаком. Но теперь казалось, что мне незнаком весь Вельм. Потому что эта часть города, находившаяся в самой низине столицы, была почти стерта с лица земли. Здесь были одни руины – голые бледные остовы стен высились среди куч лома и озер чавкающей грязи как одинокие зубы старухи. Лишившиеся крова люди одни обреченно рылись в обломках, другие в голос рыдали и проклинали чудовище, третьи дрались из-за драного шмотья. Немало было и тех, кому уже ничего и не нужно было. Поваленный фонарный столб соседствовал с упавшей наковальней, а детская колыбелька, расколотая надвое, лежала на груди мертвой женщины…

Мы ехали молча. Нас, чистых и сытых, провожали недобрыми взглядами, иногда под копыта бросались ребятишки, а то и женщины, выпрашивая монетку. Бедные, бедные люди…

– Я не могу, Берген, – в конце концов сдалась я.

– Что ты не можешь?

– Ты же ждешь, что во мне проснется совесть, я пойду и прикончу мерзкую гадину. Но я не могу этого сделать.

– Почему? – Берген даже не обернулся, голос его был холодным и бесцветным.

– У меня нет такой силы, чтобы с ней справиться. Я пуста, Берген. Даже Валдес это признал.

– Как же ты устроила бурю в Ниннесуте?

– Это все Ленни, то есть, Лейн. Он дал мне один амулет…

– Амулет – не проблема, – капитан наконец развернул лошадь и оказался со мной нос в нос, – Главное – что ты сама об этом думаешь.

Я молчала.

Берген некоторое время пристально изучал мое лицо, потом поднял голову и принялся так же пристально изучать хмурые низкие небеса.

– Езжай куда хочешь, – не глядя на меня, бесцветно произнес он, – Но подумай об одном. Возможно, ты – единственное спасение для этих людей.

И не бросив на нас более ни единого взгляда, уехал прочь.

– Нет, ты же это несерьезно? – бушевал Дриан.

Я уныло молчала. Большего безрассудства я, пожалуй, никогда и не замышляла. Нет, не идти на Сирену – я пока не выжила из ума, чтобы посчитать себя способной сразиться с ней. Но я никак не могла уйти из Вельма. Я останусь здесь до сих пор, пока все не разрешится.

– Ты же сама сказала, что не справишься!

А я и сейчас в этом ничуть не сомневалась. Кто в здравом уме и доброй памяти полезет на существо, бросающееся озерами воды и повелевающее штормами, и будет уверен в своей победе? Может, приличный маг. Может, превосходный воин-рубака. Я не была ни тем, ни другим, а потому и шансы предпочитала не считать – все равно их не видно.

– Кисонька, ведь это просто самоубийство!

Очень на то похоже. Но слова Бергена плавились во мне горечью и кислотой и не позволяли уехать из Вельма.

А вдруг рядом с Сиреной (если, разумеется, в проливе бушевала Странница-Сирена), как когда-то рядом с Фениксом, мой дар вернется?

Сирена с каждым разом все больше и больше надвигалась на город. Если вначале это были только отголоски далекой бури, то сейчас в руинах лежала почти четверть Вельма, а точнее, северо-восточные и восточные его кварталы. Но что будет через два дня? А через неделю? Как скоро под развалинами окажется Песчанка, которую я до сих пор вспоминала с теплотой, но не смела и носа казать на ее ухоженные мостовые?

Я не знала ни кто такая Сирена, ни как с ней справиться. Я не только не была уверена в собственных магических силах, а с ужасом понимала, что они могли покинуть меня навсегда, и тогда этот мой дурацкий порыв окажется просто смехотворным.

Но еще я не могла оставаться в стороне. Я и правда не боец и не маг, хоть целый месяц под командованием Бергена изображала из себя сыскаря. Во мне нет ничего героического и, думаю, никогда и не будет. Но я никак не могла уйти из Вельма, как ни уговаривал меня Дриан. Что-то крепко держало меня здесь, и это были вовсе не мысли о геройстве.

Это не моя битва, говорила я себе, не мне тягаться с умелыми магами. И тут же совершенно безумный довод ставил меня в тупик: а может, неспроста я оказалась в Вельме? Может, это вовсе не ошибка, что возвращаясь домой из междумирья, я попала не в Арнах, а в Дарвазею? Может, мои магические силы были мне даны не только, чтобы разрушать и убивать? Может, именно здесь я смогу искупить то, чему виной была в Ниннесуте или Тодрене?

Но что я могу? Подобраться поближе к Сирене, а когда моя магия взорвется во мне – уничтожить Странницу, а с ней и половину Дарвазеи? Кто меня тогда остановит, если даже Ноилин где-то на юге, в Ниннесуте? Или магия просто разорвет меня на части? Или ничего не случится, и я окажусь бесполезной пустышкой, которую не жаль будет уничтожить, ибо я не оправдаю чужие надежды?

Но я вновь и вновь возвращалась к словам Бергена. Вновь и вновь в моей голове крутился хоровод противоречивых мыслей…

В эту ночь мы с Дрианом остались на окраине Лудильни, среди людей, потерявших кров и теперь пытавшихся смириться с потерей. Семья кузнеца приютила нас под частью крыши полуразвалившейся кузни. И сидя у костра, я слушала звуки чужого горя, безмятежный храп менестреля и потрескивание огня почти до рассвета, то проваливаясь в легкую дрему, то просыпаясь, но слишком возбужденная, чтобы спать. Чья-то горемычная кошка, слишком ухоженная, чтобы быть бездомной, умостилась на моих коленях и громко урчала… Я не слышала, чтобы кто-то ко мне приближался, однако помню резкий толчок в спину. После этого я провалилась в забытье.