Читать книгу "Сны Флобера - Александр Белых"

* * *

Исида спала, ощущая огромную пустоту комнаты. Ей приснилось, что она выскочила из своей постели и, кутаясь от ночного холода в шерстяную кофту, вошла в дом Ореста. Она тихонько открыла дверь своим ключом, прокралась по ступеням в комнату на второй этаж и быстро нырнула под футон. В постели было холодно, её руки нащупывали, нащупывали пустоту, пока не натолкнулись на деревянную стену. Ореста не было. «Наверное, он спустился в туалет пописать», — успокоила себя Исида и притворилась спящей, в страхе ожидая, когда он придёт и обнаружит, что в постели кто‑то — «Ах, его Маттян…»

На этой мысли Марико уснула крепким сном, и ей снилось, что кто‑то стягивает с неё одеяло. Она открыла глаза. Это была пушистая рыжая собачка китайской породы пекинес. Как обрадовалась она этому видению! «Он пришёл, он вернулся!» Собака весело залаяла, залилась звонким — презвонким щенячьим лаем.

Спустя время она поняла, что это звонит телефон. Исида не спешила поднять трубку. Звонили из полицейского участка. Ей сообщили, что обнаружился велосипед с телефоном, написанным на раме, что его отобрали у одного бездомного, видимо, укравшего этот велосипед.

Вскоре пришёл господин Макибасира. Исида передала содержание разговора, он ответил, что её велосипед стоит в вестибюле.

— Значит, это увели велосипед Ореста, — заключила Исида.

Она пошла в магазин за продуктами, обеспокоенная ночным происшествием.

* * *

«Во — первых, взять с него клятву, во — вторых, в понедельник сходить в миграционную службу — продлить визу еще на месяц, в — третьих, съездить в субботу в Атами, показать крокодилов, в — четвёртых…» На этом пункте Исида столкнулась с Орестом, волокущим за собой тележку бездомного старика, который что‑то трогательно прижимал к груди и нежно поглаживал. Подойдя ближе, Исида разглядела красный значок. Старик приговаривал какие‑то слова:

— Кимирсэн, кимчинъир, чондукван, чучхэ!

От старика несло перегаром и безумием. Его лицо было похоже на вспаханное поле, обработанное бороной. Никто не понимал его бормотаний. Немало опустившихся людей, ссылаясь на конституционное право на неприкосновенность частной жизни, бродят по центральным улицам мегаполиса и утаивают свои истории от сочинителей. По словам старика, он — бывший агент северокорейской контрразведки. Правда это или нет, никто не знает. Однажды он предложил Оресту ядерные секреты Северной Кореи и великую тайну идеи чучхэ. Орест сначала опешил, потом стал торговаться. Старик вербовал, просил быть идейным агентом:

— Мы, шпионы Трудовой партии Кореи, будто грязные скатыши на ладонях японцев; мы, вдохновлённые великими идеями, призываем тебя в наши ряды, иначе будет хуже… — говорил он, словно угрожал.

Орест ничего не понял из его бормотаний.

— Это мой сосед, он всегда разговаривает со мной, — сказал он вместо приветствия и изобразил на лице улыбку, которая всегда смягчала сердце Исиды, когда она бывала на него рассержена, а это случалось в последнее время все чаще и чаще.

Сейчас она была строга. Гнев и страсть, как известно, нельзя отложить на «потом».

— Где твой велосипед? — спросила она.

— Я не знаю, был, но куда‑то подевался… — растерянно ответил Орест.

— А, ясно, полицейские звонили, сказали, что нашли его, где‑то в районе станции Уэно… Я звонила тебе и вчера, и сегодня. Где ты был?.. — она строго посмотрела на Ореста.

— Я слышал, но не мог подойти. Я выходил в автомат купить пепси — колы, но поблизости ничего не было, кроме кока — колы; а в другой раз принимал душ, я слышал, что кто‑то звонил… — соврал он.

— Ну, хорошо! Сегодня вечером будет квартальный праздник выноса птицы Феникс из храма, все местные жители будут в национальных нарядах, я тоже тебе приготовила. Ты должен примерить. — Это был четвёртый пункт её «бизнес — плана». — И ещё. Я хочу тебя познакомить с одним старичком. Он богатый, держит прачечную, ухаживает за мной, но я не люблю его. Ты погуляешь с ним сегодня, развлечёшь его, пусть он даст тебе денег, попроси на расходы, пусть расщедрится. (Пятый пункт). Он прижимистый, а мне такие не по нраву, честно признаться. С этим нищим, прошу тебя, больше не водись! — сказала Исида, искоса зыркнув в сторону уползающей тележки.

«Пронесло!»

Одного разоблачения Орест избежал. Вскоре он подвергся другому разоблачению: ему пришлось переодеваться в присутствии госпожи. И переодевание, и клятва совершались почти синхронно. Каждый предмет одежды соответствовал одному параграфу клятвы. Это выглядело таким образом. В прихожей — ботинки:

— Не знакомиться с уличными красавицами.

Они поднялись наверх. Брюки:

— Если задерживаешься, то немедленно сообщать по телефону.

Свитер:

— Не тратить деньги на пустяки.

Рубашка:

— Не портить продукты, доедать всё до последнего зернышка.

Майка:

— Всегда говорить правду.

Орест остался в трусах и носках. Он вздрогнул, по телу пробежали мурашки. Громко чихнул. И ещё раз.

Исида краем глаза смотрела из‑под листика, её руки невольно опустились, и лист бумаги спланировал на пол. Орест наклонился, чтобы поднять его. Мышцы на спине и ногах напряглись. Тёмный сосок окружали мелкие пупырышки. Они прилепились к соскам, словно тля на клейкие листья. Исида почуяла запах подмышек. Она взяла со стула традиционную японскую одежду, состоящую из набедренной повязки фундоси, синей в белых узорах накидки с поясом, повязки на голову и матерчатых сапожек, больше похожих на двупалую перчатку.

Она велела ему повернуться спиной, помогла продеть руки в рукава, оглядела с ног до головы, повязала пояс. «Ах, какой красавец! Настоящий японец. Он — мой. Я люблю его как сына, люблю больше, чем сына, люблю!..» Эти слова были в её мыслях, в её глазах, в её устах. Сердце её расправило плавники, ринулось в половодье чувств. Накидка, которая едва прикрывала ягодицы, соответствовала следующему параграфу:

— Беречь здоровье, так же как и вещи.

Затем настала очередь надевать фундоси.

Исида велела скинуть трусики. Орест сделал это покорно, без смущения. Он спустил их с пояса, а далее они сами упали под ноги. Орест переступил через них, поддел большим пальцем ноги с аккуратно остриженным ногтем, отбросил на постель, в изголовье. Это небрежное движение Исида проследила взглядом, затем прочитала следующий параграф клятвы:

— Потому что я вкладываю в заботу о тебе всё свое сердце, прошу никогда не огорчать меня.

Настал момент повязывать фундоси. Орест напомнил, что в повести Ихара Сайкаку одна женщина из любви к мужчине хранила пропитанную его запахом набедренную повязку. Исида заливисто рассмеялась. Этим она, во — первых, хотела скрыть смущение, а, во — вторых, придала церемонии облачения весёлую непринуждённость. Руки её скользили вдоль бёдер Ореста, когда она расправляла фундоси. Повязка пару раз спадала. Фаллос не желал соблюдать правила приличия.