Читать книгу "Вкус невинности - Стефани Лоуренс"

Дженнингс снова кивнул.

– Ну что ж, я чувствую, что обязан сказать тебе это, поскольку мы работали вместе почти семнадцать лет. – И Малькольм кратко изложил свой план: – Я не снимаю с себя, ответственности за то, что сделал, но не хочу брать на себя и твою вину. Да, идеи были мои, но ты сам развивал их и воплощал на практике. В течение последних пятнадцати лет я не давал тебе прямых указаний, ты всегда действовал по собственной инициативе. Ты помнишь миссис Эдит Балмэн?

В мутных глазах Дженнингса зажегся огонек.

– Вижу, что помнишь. Это было в самом начале нашей карьеры, когда был еще жив Лоудер, мой опекун. Он потерпел полный крах, и тогда миссис Балмэн любезно дала мне один совет. Она сказала, что мне не следует строить далеко идущие планы. Это не приведет ни к чему хорошему. – Малькольм опустил фонарь. – Завтра за тобой, придут. Я советую тебе чистосердечно во всем раскаяться и просить суд о снисхождении.

Малькольм поднялся на несколько ступенек, но тут за его спиной снова раздалось натужное мычание.

– Ты хочешь знать, что будет со мной? – обернувшись, спросил Малькольм.

Дженнингс закивал. Лицо Малькольма исказила гримаса отвращения.

– К тому времени, когда сюда явятся люди, я буду уже далеко.

Глава 20

Когда Сара, Чарли, Барнаби и Габриэль добрались до конюшни Моруэллан-Парка, им навстречу выбежал Кроукер со своими помощниками. Всадники спешились. Взглянув на них, конюхи не смогли скрыть своего изумления. Лица хозяев усадьбы и их гостей были перепачканы сажей и копотью.

Габриэль остался сидеть в седле и сопровождал своих друзей верхом до крыльца дома.

Сара подняла на него глаза.

– Скоро уже начнет светать. Может быть, останетесь у нас до утра? До Касли несколько миль.

Габриэль с улыбкой покачал головой:

– Дело в том, что Алатея не ляжет спать до тех пор, пока я не вернусь.

Чарли фыркнул:

– Ничего не поделаешь, такова супружеская жизнь.

Они простились с Габриэлем, и он, свернув на посыпанную гравием подъездную дорожку, вскоре растворился в темноте.

Чарли, Сара и Барнаби вошли в дом, где их встретили встревоженные Крисп и Фиггс. Экономка приготовила глинтвейн для господ, чтобы она согрелись и подкрепили свои силы с дороги. А затем дворецкий доложил им о том, что произошло в их отсутствие.

– Мы разместили малышей в бывшей классной комнате, – сказал он. – Мисс Куинс и миссис Картер будут спать в комнатах, расположенных рядом с ней. А мистера Кеннета мы устроили в том крыле, где живет прислуга. Бедные крохи! Служанки будут по очереди нести дежурство в их комнате всю ночь.

Осушив стакан глинтвейна, Барнаби поставил его народное Криспа.

– Завтра за завтраком, – сказал он Саре и Чарли, – мы сможем обсудить, что делать дальше.

Крисп сообщил Барнаби, что ему в комнату немедленно доставят горячую воду, и отдал соответствующие распоряжения лакеям.

– Милорд, миледи, – обратился дворецкий к Чарли и Саре, – если у вас будут какие-нибудь приказания…

– Благодарю, Крисп, вы можете быть свободны, – перебила его Сара. – И вы, Фиггс, тоже. Надеюсь, Гвен ждет меня?

– Да, мэм, – ответил Крисп. – Она готовит вам ванну.

– В таком случае мы с графом поднимемся к себе. Завтрак подадите завтра в десять часов.

– Слушаюсь, мэм.

Сара взяла мужа под руку, и они уже направились к лестнице, как за их спинами послышался изумленный возглас.

– Что с вашим сюртуком, милорд?! – ахнул Крисп. – Сзади он весь прожжен насквозь!

– Все не так плохо, как вам кажется, – сказала Сара, обернувшись к дворецкому. – Доктор Калибурн осматривал графа и дал ему целебную мазь, от которой ожоги очень скоро заживут. – Вынув из кармана баночку, Сара показала ее слугам. – Он научил меня, как ее надо наносить. Сейчас мы поднимемся к себе, и я начну лечить графа.

Войдя в спальню, Сара сразу же направилась в смежное помещение, в котором стояла ванна. Гвен уже все приготовила – для своей госпожи, и та отпустила ее.

Вернувшись снова в спальню, Сара увидела, что Чарли стоит перед зеркалом и пытается взглянуть на свою спину.

– Идите сюда, – позвала она, – и не пытайтесь пока снять сюртук.

Чарли вошел вслед за женой в ванную комнату и опустился на табурет, стоявший рядом с буфетом, на котором стоял таз с теплой водой. Взяв губку, Сара намочила ее в воде, выжала и стала осторожно промывать ожоги на спине мужа.

Чарли сидел не шевелясь, чувствуя страшную усталость.

– А разве Калибурн осматривал меня? – спросил он.

– Да. Вы этого даже не заметили. Кожа у вас на спине скорее опалена, чем сожжена.

– Это потому, что вы успели откинуть в сторону упавшие на меня горящие обломки крыши.

Сара помогла Чарли снять одежду.

– Вам нужно принять ванну, – сказала она. – А когда вы искупаетесь, я смажу ваши раны мазью.

Несмотря на то что огонь уничтожил здание сиротского приюта, Чарли не ощущал, что они потерпели поражение. Напротив, ему казалось, что из схватки с огнем они вышли победителями. Им удалось спасти самое ценное – человеческие жизни. Никто из воспитанников и персонала не пострадал серьезно. Кроме того, на пожаре местные жители, съехавшиеся со всей округи на выручку сиротам, испытали чувство единения. Им удалось дать достойный отпор стихии, и это еще больше сдружило их. Полученный во время тушения пожара опыт совместных действий было трудно переоценить.

Но теперь Чарли и Саре предстояло возродить приют. Впереди было много работы. Чарли это не пугало. Однако ему было грустно от мысли, что из-за большой занятости они с Сарой не смогут проводить много времени наедине. Впрочем, теперь он научился ценить простые радости – прикосновения, взгляды, улыбку, все, чем супруги могла обмениваться не только в интимной обстановке, но и на людях.

Этого у них нельзя было отнять. Чарли был готов дарить Жене любовь и нежность.

Дело в том, что он не мог найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. Впрочем, возможно, ему не следовало Ничего выдумывать. Признание могло состоять из самых простых слое, произнесенных искренне и нежно…

Пока все в округе спали, а ночной мрак за окном постепенно рассеивался, уступая утру нового дня, Малькольм Синклер продолжал что-то писать, сидя за столом в библиотеке. Его перо быстро скользило по бумаге, исписывая страницу за страницей. Синклер ни на секунду не останавливался в задумчивости или нерешительности. Когда он наконец закончил писать и, тяжело вздохнув, от кинулся на спинку стула, солнце уже окрасило восточный край горизонта в яркие тона. Поставив на последней странице подпись, Синклер присыпал листы бумаги песком, свернул листы вместе и, растопив воск над пламенем горящей свечи, запечатал свое послание.