обязательно должен заранее обдумать, чем может кончиться это дело. А кроме того, если уж сам он не идет на это дело, то должен послать способного и преданного человека, который был бы его глазами и ушами. И неудачу вы потерпели прошлой ночью только из-за того, что не послали в разведку надежного человека. И хотя тот парень, что пришел продавать дыни, с виду был довольно самонадеянным, однако ума у него нет ни на одну монетку. Разве мог он сделать что-нибудь путное?! Когда идешь на такое большое тайное дело, надо быть очень осторожным и не раскрывать своего замысла перед целой толпой людей. А этот болван, продавая дыни, вытаращил глаза, как бубенцы, и так подозрительно озирался, что всякому было ясно — он только считает людей да высматривает, какие у них вещи. Я как только увидел его, сразу догадался, что этой ночью надо ждать нападения и что смерти мне, пожалуй, не избежать. А я ведь в семье единственный сын, и если бы умер, то род наш прервался бы. А что касается тех носильщиков, то какие же они в сущности несчастные люди! Просунув голову между двумя заплечными веревками и взвалив на спины по доброй сотне кын[157], они ни живы ни мертвы несут налоговые сборы за семь-восемь сот, а то и за тысячу ли. И если они донесут благополучно свои ноши, то весь заработок их будет либо две, либо пять монет за каждые десять ли. Но стоит им хоть что-нибудь потерять, и они уже не смогут сохранить жизнь. Вот уж, поистине, позорно грабить этих несчастных! Да ведь, кроме того, если пропадут вещи, принадлежащие государству, то чиновники из сыскной полиции, будто паутиной, опутают каждую улицу и каждый закоулок в городе, каждую волость и каждую деревню. При помощи хитроумных выдумок они станут искать пропавшие вещи и так вымотают людям душу, что узнают даже то, что те хотели скрыть. И уж, конечно, если им попадется на глаза такой вот продавец дынь, который болтает, как Су Цинь[158], и только и делает, что раскрывает свои истинные намерения, то они тут же поймут, в чем дело, и нанесут удар. А случись такое, то будь все ваши люди даже из чугуна, смерти им не избежать, и если не в тюрьме, то за Малыми воротами[159] их беспризорные кости станут добычей собак. Стало быть, то, что я помешал вам ограбить постоялый двор, для вас же самих большая удача! А вы этого не понимаете, ругаете меня за то, что я провалил ваше дело и побил людей. Говорите, будто я притворяюсь, что не боюсь вас. Но поразмыслите-ка сами: что мне бояться людей, похожих на того глупого и бестолкового мальчишку, который продавал дыни? А его, конечно, послал не кто иной, как вы сами. И вот теперь из-за того, что этот мальчишка не сумел как следует сделать дело, вы обвиняете во всем меня. Это смешно. Да к тому же, как я уже говорил, если вдуматься, то для вас большая удача, что налоговые деньги благополучно доставлены в столицу, хоть вашим людям и немного побили рожи. А вы ни с того ни с сего хватаете меня и так грубо со мной обращаетесь. Вместо того, чтобы угостить радушно, хотите убить меня. Да видана ли большая невежественность?! И, кто знает, не погибнете ли вы все от того самого меча, которым собираетесь убить меня. Ведь еще в древности говорили: «Зверь и тот добро понимает!» Вы же, хоть и человек, а распознать не можете, где зло, где добро, и хотите убить того, кто оказал вам благодеяние. Как это прискорбно! Впрочем, убивайте меня поскорее и не надоедайте больше вопросами! — ругался Чхунгён.
А атаман разбойников слушал его и внимательно к нему приглядывался. Хотя этому парнишке всего тринадцать лет и он еще ребенок, но он во многом превосходит и взрослых людей. Попав в такое опасное положение, он благодаря своему уму и смелости превратился в талантливого военачальника! В глубине души атаман не хотел убивать этого мальчишку. Узнав, что это он спас налоговые деньги от разграбления и обратил в бегство его людей, атаман подумал: «Если этот мальчишка обладает таким выдающимся умом, хоть он и молод, попробую-ка я сделать из него разбойника!» Когда же он побеседовал с ним сам, убедился, что в действительности тот еще лучше, чем он о нем слышал. «Испытаю-ка я его еще разок!» — решил атаман и спросил:
— Ты вот стараешься показать, что обладаешь недюжинным умом. Так как же ты допустил, чтобы тебя схватили и привели сюда?
Чхунгён подумал: «Судя по поведению этого жулика, он хочет испытать меня. И если я буду его поддерживать, он попытается использовать меня в грабежах. Потому-то он и не убил меня сразу и так разговаривает со мной. Как бы то ни было, я пока буду делать так, как захочет этот негодяй, а там — видно будет!» С притворным почтением посмотрел он на атамана, улыбнулся и ответил:
— Небо породило человека, и жизнь человеческая зависит от воли Неба. То, что меня схватили и привели сюда, — воля Неба. Умру ли я, останусь ли в живых — это тоже будет волей Неба. Вот смотрю я на вас: хорошо вы все тут живете! В самом деле, уж если человеку не удалось стать в этом мире государем, министром или полководцем, то ведь он все-таки может сделаться богачом. Вы вот, вроде бы, издеваетесь над всем миром и совершаете преступления против государства, однако ведь и в древности были разбойники! А сделавшись человеком богатым, можно в любое время года носить подходящую одежду, есть баранину да козлятину. Можно приглашать в гости любимых друзей — зимой в теплые комнаты, летом — в прелестные горные павильоны! Можно петь песни и слушать музыку, потягивая вино. Словом, богач может вольготно жить до самой смерти. Вот это — дело! Только вот людей убивать не следует: это всегда плохо кончалось. С древнейших времен тот, кто убивал людей — пусть он был даже на троне, — неминуемо погибал сам! Нельзя забывать об этом! Меня привели сюда, и, казалось бы, судьба моя в вашей воле, господин генерал. Но лежит ли ваша душа к тому, чтобы убить меня, или к тому, чтобы оставить в живых, — все это, конечно, всецело зависит от вас, генерал. Потому я и подумал: «Быть не может, чтобы я непременно здесь умер». Я нарочно не
