Читать книгу "Киноклуб - Крейг Маклей"

– Так вот почему ты так горячо ухватилась за идею Дэйва!

– Вообще-то она нежизнеспособна. Для питания нужны новые калории, а не те, что уже и так в организме. Короче говоря, затея совершенно бессмысленная.

– Как и любые диеты, – просыпается во мне педагог.

– Ну да, толку от них мало, – соглашается Робин. – Бедра как терлись друг о друга, так и дальше будут тереться. И растяжки на заднице никуда не денутся.

– Ну, ты-то обо всех этих затруднениях знаешь только понаслышке, – галантно отвечаю я.

Робин улыбается:

– Кстати… Ты угощаешь меня таким дорогим и роскошным ужином, что в благодарность я просто обязана пригласить тебя к себе домой и устроить небольшое представление.

– Представление?.. – выдавливаю я, поперхнувшись шампанским. Пузырьки сразу ударили в нос.

– Ну да, – произносит Робин и с улыбкой прибавляет: – У меня дома есть настоящий кукольный театр. С куклами-перчатками и всеми делами. Гарантирую – будешь впечатлен.

Прочистив носовые пазухи, отвечаю:

– Спектакль в постановке самой Робин Земмлер? Интересно. С удовольствием посмотрю.

– Что-то мы сбились с темы. Не помнишь, о чем мы говорили?

– Честно? Понятия не имею. Кажется, ни о чем.

– А-а, ты спрашивал про «Хатоки»! Так вот, «Еву» собираются выпустить в четырех частях в черно-белом варианте, а потом – большое цветное издание одним томом.

В Японии есть один колорист, очень хороший специалист в своей области, и представители «Хатоки» хотят, чтобы я с ним поработала. Постоянно живет в Токио, но готов приехать в Нью-Йорк.

– Здорово! – восхищаюсь я. – Тебе тоже в Нью-Йорк ехать придется или можно будет работать дистанционно?

– Придется ехать, – отвечает Робин.

– Бывала когда-нибудь в Нью-Йорке? – спрашиваю я.

– Нет, – качает головой Робин. – Если честно, немножко нервничаю. Кстати, не подумай, что, если не прибавила к фразе «если честно», это значит, что про все остальное я вру. Боюсь, стоит выйти из автобуса, как меня в первые же тридцать секунд изнасилуют, ограбят и убьют.

– Ну так не езди на автобусе, и все дела, – советую я. – Возле автовокзала Порт-Аторити райончик и впрямь не слишком приятный. Когда был там в последний раз, какая-то женщина сняла трусы и принялась справлять малую нужду на тротуаре прямо возле автобуса с туристами. Уверен, ее они фотографировали активнее, чем Эмпайр-стейт-билдинг.

– Если хотел меня ободрить, то у тебя это не получилось.

– Да ты не волнуйся. Нью-Йорк – один из самых удобных городов для вновь прибывших. Заблудиться там практически невозможно. Как минимум две трети населения говорят на хорошем английском. Хотя подозреваю, с тех пор как на Таймс-сквер открыли новую закусочную сети фастфуда «Чик-Фил-Э», это число резко сократилось.

– Мне посоветовали одну квартиру в Челси, – продолжает Робин. – Знаешь этот район?

Киваю и тянусь за канапе с кальмаром.

– Немного. Кажется, на Двадцать третьей улице есть бар, совладельцем которого является Себастьян Юнгер. Пару лет назад встретил его на книжной ярмарке. Пьет, конечно, как лошадь, но пишет классно.

Робин улыбается:

– Выходит, ты знаком с человеком, который владеет баром неподалеку от того места, где я буду жить. Любопытно.

– Не сказал бы, что мы с ним хорошие знакомые, – отвечаю я, сосредоточенно жуя канапе. – Единственное, что нас объединило, – общая нежная любовь к некоторым сортам пива, но этого, увы, хватило лишь на один вечер. И вообще, кроме него, баром владеет еще куча народу.

– Итак, ты шапочно знаком с человеком, который владеет баром, располагающимся где-то в Челси. Учту. Какие еще будут полезные указания?

– Эй, а как же история про женщину, мочившуюся возле автовокзала? По-моему, полезнее не придумаешь!

Робин качает головой, потом берет с тарелки оливку и жареный перец.

– С тобой пообщаешься – и путеводитель «Нью-Йорк без прикрас» читать не надо.

– Когда улетаешь?

Робин откусывает кусок перца, жует и стонет от удовольствия:

– Объедение!

– У Кэти кулинарного таланта на десять поваров хватит, – с гордостью отвечаю я. – У нас это семейное. Правда, способности распределились неравномерно. Например, у меня кулинарного таланта как у десяти обычных человек. Вот такая генетика.

Доев перец, Робин сразу хватает второй.

– Отвечаю на твой вопрос: в Нью-Йорк отправляюсь в конце июля.

– Какое совпадение, – произношу я. – Как раз примерно в это время в Париж улетаю.

– Помню, – кивает Робин. – До чего же в неудачное время мы с тобой встретились!

– Это точно, – киваю я. – Более неудобного момента и представить трудно. Хотя барабанщик, на которого прямо во время концерта налетела стая ос, с нами бы не согласился. Надолго уезжаешь?

– Пока не знаю, – пожимает плечами Робин. – Смотря сколько времени уйдет на подготовку комикса к изданию. А ты в Париж надолго?

– Пока не знаю, – эхом повторяю я. – Смотря сколько времени уйдет на то, чтобы решить, что делать дальше.

– А если еще в самолете решишь, что тогда?

– Ты переоцениваешь мои способности.

– А вдруг так и не решишь?

– Теперь ты мои способности недооцениваешь.

Робин берется за ножку бокала и задумчиво смотрит, как пузырьки всплывают со дна на поверхность.

– Почему ты выбрал именно Францию? Почему Париж? Да, знаю, лет сто назад писатели со всего мира туда съезжались. Но что тебя туда манит сейчас? Не считая, конечно, того факта, что это Париж – если понимаешь, о чем я.

– Не знаю, – вздыхаю я. – Просто надоело в Торонто. У меня мама родом из Франции, и, по-моему, французских генов мне досталось больше, чем папиных шотландских. Слышала любимую тамошнюю шутку? «Кто сказал, что в Шотландии нет лета? В этом году было! Только я в тот день работал».

– По описанию похоже на Ванкувер.

– Да, только небоскребов меньше, а агрессивных стычек между футбольными фанатами больше.

– Серьезно?

– Вообще-то не знаю, – признаюсь я. – В Шотландии был всего один раз, и то в раннем детстве. Все две недели лил дождь, и понос, который на меня напал сразу же после приезда, длился примерно столько же.

– Очаровательно.

– Папа считал по-другому. Я его едва до припадка не довел. Стоило поехать куда-то на дядиной машине, как я каждые двадцать минут просил остановиться. Один раз ходили на бега, а туалет на ипподроме не работал. Пришлось потихоньку сбегать на конюшню, так после этого одну бедную лошадь дисквалифицировали из-за якобы проблем со здоровьем. До сих пор стыдно.