Читать книгу "Ищейки в Риге - Хеннинг Манкелль"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От этой мысли он почувствовал обиду, но списал ее на страшную усталость, по-прежнему руководившую его мозгом. Пока он не отдохнет, он не может доверять собственному рассудку.
Они простились у машины, которая должна была отвезти Валландера к Байбе Лиепе.
— Я провожу вас в аэропорт, — сказал Мурниерс. — У вас будет два билета, один из Риги до Хельсинки, другой из Хельсинки до Стокгольма. Насколько я знаю, для передвижения между скандинавскими странами не надо паспортов. Так что никто не узнает, что вы были в Риге.
Машина выехала со двора УВД. Валландер сидел в темноте и размышлял над словами Мурниерса. Никто не узнает, что он был в Риге. Внезапно он понял, что и сам никогда и никому не сможет рассказать об этом, даже родному отцу. Все случившееся останется тайной, особенно потому, что было слишком невероятным, нереальным. Кто ему поверит?
Он откинулся на сиденье и закрыл глаза. Теперь самым важным было свидание с Байбой Лиепой. О том, что будет, когда он вернется в Швецию, он подумает позже.
В квартире Байбы он провел две ночи и один день.
Все это время Валландер ждал наступления некоего особенного и трогательного момента, но момент так и не наступил. Он ничего не сказал о тех противоречивых чувствах, которые он к ней испытывал. Наибольшая близость возникла во второй вечер, когда он сидел рядом с ней на диване и рассматривал фотографии в альбоме. Когда он приехал к Байбе от Мурниерса, та встретила его сдержанно, как будто он опять стал для нее чужим. Он смутился, хотя до конца не понял почему. А чего он на самом деле ожидал? Она приготовила ему ужин, какую-то кашу, где основным содержимым была жесткая курица, и ему стало ясно, что Байба Лиепа не очень-то хороший кулинар. «Я не должен забывать, что она интеллектуалка — подумал он. — Она человек, который, возможно, лучше умеет мечтать о лучшем будущем, чем готовить. А ведь нужны и те и другие, даже если они не всегда уживаются друг с другом».
На Валландера напала тихая меланхолия, которую, однако, он успешно скрыл. Ведь он принадлежит к той части человечества, что готовит лучше, чем мечтает. Полицейскому вряд ли можно предаваться мечтам, его взор обращен на грешную землю, а не на высокое небо. Но вместе с тем невозможно отрицать, что он влюбился в Байбу, и это было причиной его меланхолии. И на этой печальной ноте ему придется закончить самое странное и опасное в своей жизни задание. Ему было очень больно. Когда Байба сказала, что его машину доставят в Стокгольм к его возвращению, он едва прореагировал. Ему вдруг стало жалко самого себя.
Она постелила ему на диване. Он слышал ее спокойное дыхание, доносившееся из спальни. Несмотря на усталость, ему не спалось. Время от времени он вставал, ходил по холодным половицам и смотрел на пустынную улицу, на которой майор встретил свою смерть. Сыщиков больше не было, их похоронили вместе с Путнисом. Осталась только огромная пустота, отвратительная и мучительная.
За день до его отъезда они побывали на братской могиле, где были похоронены Инесе и ее друзья. Оба не прятали слез; Валландер рыдал как брошенный ребенок, будто впервые осознав, в каком ужасном мире живет. Байба принесла цветы, замерзшие чахлые розы, и положила их на могильный холмик.
Валландер отдал ей копию завещания майора. Но до его отъезда она так его и не прочла.
Утром в день его отъезда в Риге повалил снег.
Мурниерс сам приехал отвезти шведского полицейского в аэропорт. В дверях Байба обняла Валландера, они прижались друг к другу, как двое только что переживших кораблекрушение, и он ушел.
Валландер стал подниматься по трапу самолета.
— Счастливого пути! — прокричал ему Мурниерс.
«И все же он рад, что я уезжаю, — подумал Валландер. — Вот уж кто не будет по мне скучать».
Самолет Аэрофлота заложил широкий вираж над Ригой, а затем взял курс на Финский залив.
Еще до того, как самолет набрал высоту, Курт Валландер уснул, свесив голову на грудь.
В тот же вечер 26 марта он прилетел в Стокгольм.
По громкоговорителю зала прилетов его попросили подойти к стойке информации.
В конверте лежали его паспорт и ключи от машины. Машина стояла сразу же за стоянкой такси. К своему удивлению, Валландер обнаружил, что ее недавно помыли.
В салоне было тепло. Кто-то ждал его здесь. В ту же ночь он поехал домой в Истад.
Перед самым рассветом он вошел в свою квартиру на Мариагатан.
Ранним утром в начале мая, когда Валландер сидел у себя в кабинете и старательно, но без особого энтузиазма заполнял карточку футбольного тотализатора, в дверь постучали, и вошел Мартинссон. Было прохладно, весна еще не пришла в Скане, но Валландер все-таки открыл окно, чтобы проветрить мозги; он рассеянно взвешивал возможности футбольных команд победить друг друга, слушая задорного зяблика, который распевал на дереве. Когда в дверях показался Мартинссон, Валландер отложил карточку, встал со стула и закрыл окно. Он знал, что Мартинссон все время боится простудиться.
— Не помешаю? — спросил Мартинссон.
После возвращения из Риги Валландер стал холоден и резок со своими коллегами. Некоторые за его спиной недоумевали, как могло произойти, что он полностью потерял душевный покой, всего лишь слегка повредив руку на лыжном курорте в Альпах. Но никто не хотел спрашивать его напрямую — все надеялись, что его недовольство и капризы пройдут сами собой.
Валландер понимал, что ведет себя нехорошо по отношению к своим коллегам. Он только осложняет им работу, сея вокруг себя тоску и меланхолию. Вместе с тем он не знал, что ему делать, чтобы снова стать прежним Валландером, решительным, но добродушным комиссаром Истадского полицейского управления. Как будто того человека больше не существовало, и он даже не знал, стоит ли горевать об этом. Он вообще мало задумывался о собственной жизни. Так называемая поездка в Альпы выявила, что он не знает всей правды о самом себе. Он четко осознал, что не относится к людям, умышленно прячущимся за ложью. Но вместе с тем его все чаще интересовал вопрос: не было ли его недопонимание того, как на самом деле устроен мир, своего рода ложью, пусть даже оно коренилось в простодушии, а не в сознательно выработанной узости взглядов?
Каждый раз, когда кто-то входил к нему в кабинет, комиссару делалось неловко. Но он не знал никакого другого выхода, кроме как притвориться, что все идет как всегда.
— Не помешаешь, — сказал он Мартинссону с натужной любезностью. — Садись.
Мартинссон опустился на стул для посетителей. Стул был со сломанной пружиной, и сидеть на нем было очень неудобно.
— Я хотел бы рассказать тебе одну странную историю, — начал Мартинссон. — Вернее сказать, две истории. Такое впечатление, что нас посетили призраки из прошлого.
Мартинссонова манера говорить Валландеру никогда не нравилась. Грубая действительность, с которой они имели дело как полицейские, по его мнению, плохо подходила для поэтических экзерсисов. Но он ничего не сказал, ожидая продолжения.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Ищейки в Риге - Хеннинг Манкелль», после закрытия браузера.