Читать книгу "Ищейки в Риге - Хеннинг Манкелль"

— Помнишь человека, который позвонил и сказал, что к берегу должен пристать плот? — продолжил Мартинссон. — Которого мы так потом и не нашли и который так и не дал о себе знать?

— Их было двое, — возразил Валландер.

Мартинссон кивнул.

— Но давай начнем с первого, — сказал он. — Несколько недель тому назад Анетта Бролин едва не арестовала человека, подозреваемого в нанесении особо тяжких телесных повреждений. Но, поскольку ранее он не был судим, его отпустили.

Валландер заинтересовался.

— Его зовут Хольмгрен, — продолжал Мартинссон. — Совершенно случайно я увидел бумаги об этом избиении, когда они лежали на столе у Сведберга. Я увидел, что Хольмгрен значится владельцем рыбацкого катера «Байрон». В голове у меня что-то щелкнуло. Особенно интересно стало, когда выяснилось, что этот Хольмгрен избил одного из своих ближайших друзей, некоего Якобсона, который обычно работал в его команде на катере.

Валландер вспомнил ночь в порту Брантевика.

Мартинссон прав, их действительно посетили призраки из прошлого. Внезапно он понял, что напряженно ждет продолжения.

— Странно то, что Якобсон не хотел заявлять об избиении, хотя избили его сильно и без всякой видимой причины, — сказал Мартинссон.

— А кто тогда сделал заявление? — с удивлением спросил Валландер.

— Хольмгрен набросился на Якобсона в брантевикском порту. Кто-то увидел их и позвонил в полицию. Якобсон три недели пролежал в больнице. Досталось ему крепко. Но он не хотел заявлять на Хольмгрена. Сведбергу так и не удалось выяснить, что на самом деле стояло за этой дракой. Но я стал думать, не может ли это иметь отношение к плоту. Ты ведь помнишь, они скрывали друг от друга, что оба обратились к нам? Во всяком случае, мы решили, что это так.

— Помню, — отозвался Валландер.

— Я думаю, что мне надо поговорить с этим Хольмгреном, — продолжал Мартинссон. — К тому же он жил на той же улице, что и ты, Мариагатан.

— Жил?

— Именно. Когда я пошел туда, выяснилось, что он уехал. К тому же далеко. В Португалию. Выправил себе документы, по которым он считается эмигрантом. И оставил странный адрес, на Азорских островах. «Байрона» он продал датскому рыбаку по откровенно бросовой цене.

Мартинссон замолчал. Валландер задумчиво смотрел на него.

— Согласись, что это странная история, — сказал Мартинссон. — Тебе не кажется, что нам надо сообщить эти сведения в рижскую милицию?

— Не надо, — ответил Валландер. — Думаю, в этом нет необходимости. Но спасибо, что ты мне все это рассказал.

— А я еще не закончил, — отозвался Мартинссон. — Теперь вторая часть истории. Ты читал вчерашние вечерние газеты?

Валландер давно перестал покупать газеты, за исключением тех случаев, когда речь шла о расследованиях, в которых он принимал участие и к которым журналисты проявляли повышенный интерес. Он покачал головой, и Мартинссон продолжил:

— А зря. Там говорилось о том, что таможня Гётеборга выловила спасательный плот, который, как оказалось позже, принадлежал российскому траулеру. Его нашли возле Винги, и это странно, потому что именно в тот день было затишье. Капитан траулера утверждал, что они шли на верфь, чтобы починить сломанный винт. Они встали на якорь и стали ловить рыбу на Доггербанке. Капитан заверял, что они не заметили, как потеряли плот. По чистой случайности служебная собака на таможне оказалась недалеко от плота и явно им заинтересовалась. На плоту таможенники нашли несколько килограммов первосортного амфетамина, изготовленного, как вскоре установили, в польских нарколабораториях. Это, возможно, дает нам недостающее доказательство: что у плота, который вынесли из нашего подвала, была аналогичная начинка, а мы ее упустили.

Валландер понял, что последнее было камнем в его огород. Мартинссон, конечно, прав, это была непростительная ошибка. И вдруг возник соблазн довериться Мартинссону, рассказать хоть кому-то о том, что на самом деле случилось во время так называемого отпуска в Альпах. Но комиссар ничего не сказал, решив, что у него не хватит сил.

— Пожалуй, ты прав, — произнес он. — Но почему этих людей убили, предварительно сняв с них пиджаки, на это мы никогда не найдем ответа.

— Не скажи. — Мартинссон встал. — Кто знает, какой сюрприз нам может преподнести завтрашний день? Ведь, несмотря ни на что, мы на целый шаг продвинулись к концу этой истории.

Валландер молча кивнул.

Остановившись в дверях, Мартинссон обернулся:

— А знаешь, какое мое сугубо личное мнение? Что Хольмгрен и Якобсон занимались какой-то контрабандой. И случайно увидели спасательный плот. Но у них были веские основания не связываться с полицией.

— Это не объясняет избиения, — возразил Валландер.

— Вдруг они уговорились ничего нам не сообщать? А Хольмгрен, скажем, заподозрил, что Якобсон стучит?

— Может, ты и прав. Только мы этого никогда не узнаем.

Мартинссон вышел из кабинета. Валландер снова открыл окно и продолжил заполнять карточку тотализатора.

Во второй половине дня он сел в машину и поехал в только что открывшееся кафе в порту. Он заказал чашку кофе и начал писать письмо Байбе Лиепе. Но, прочтя написанное через полчаса, порвал листок.

Он вышел из кафе и направился на пирс.

Клочки бумаги он разбросал по воде, словно хлебные крошки.

Он все еще не знал, что ей написать.

Но отчаянно тосковал.

Послесловие

Решающей предпосылкой для появления этого романа явились переломные события, произошедшие в Прибалтике за последние годы. Написать книгу, действие и обстоятельства которой перенесены в незнакомое писателю окружение, — само по себе достаточно сложно. Но еще более сложно — попытаться обрисовать политический и социальный пейзаж, где ничего еще не ясно. Помимо трудностей, касающихся конкретных вещей, например, стоял ли памятник на постаменте такого-то числа или его уже сняли и увезли, как называлась такая-то улица, которую несколько раз переименовывали, на определенный день февраля 1991 года, пришлось столкнуться с другими, более серьезными проблемами. Воссоздать мысли и чувства героев — безусловно, основная задача писателя. Но иногда нельзя обойтись без посторонней помощи. За эту книгу я благодарен многим людям. Двоих из них я хочу упомянуть, одного по имени, а другого анонимно. Гунтис Бергклавс рассказал мне о многих секретах Риги. Не жалея времени, он вспоминал и объяснял. И еще я хочу поблагодарить одного следователя из «убойного отдела» рижской милиции, который терпеливо знакомил меня с методами работы его коллег.

Мы все время должны помнить, как было всего лишь год назад. Тогда все было по-другому, еще более запутанно, чем сейчас. Судьба Прибалтики никоим образом не решена. Например, на территории Латвии по-прежнему очень много российских солдат. Каким станет будущее, решится в поединке между старым и новым, между известным и неизвестным.