Читать книгу "История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV—XVII века - Ричард Хелли"

этого оружия, им надлежало носить мушкеты или карабины. Для очень бедных помещиков, которых насчитывалось огромное количество, в правилах 1643 г. делалось исключение: им позволялось вместо огнестрельного оружия носить копья и топоры. Оружие, которым вооружались его владельцы, могло быть самым разнообразным, так как конным ратниками надлежало экипироваться самостоятельно. Вероятно, некоторые из них приспособились стрелять из седла, но большинству приходилось для этого спешиваться, так как оружие было слишком тяжелым, чтобы справиться со стрельбой без стационарной опоры. В действительности эти войска мало чем отличались от обычной пехоты, за исключением большей подвижности; пехотинцы снаряжались государством, а не на собственные средства, а среднее служилое сословие продолжало носить те же доспехи, что и в XVI в. (кроме тегиляев), тогда как у пехоты обычно их не было. Фактически, конница могла использовать в атаке только холодное оружие, и поскольку правительство понимало, что такое войско годится лишь для рукопашного боя, оно потребовало, чтобы каждый кавалерист имел старые защитные доспехи – кольчугу, шлемы и прочее. Несколько позже, на смотре войск 1663 г., многие дворяне и дети боярские из Новгородской области не имели даже лошадей, что вполне могло быть характерно для всей России того времени. Служебные предписания XVII в. нам неизвестны. По всей видимости, они устанавливались местными выборными окладчиками, как те считали нужным.

Интенсивность усилий, которые правительство было готово вложить в попытки приспособить поместную конницу к технологии огнестрельного оружия, во многом зависела от того, где находились ее представители. Перевооружение поместной конницы происходило значительно медленнее на южной, чем на западной границе. В 1649 г. на рязанских рубежах, где главным противником был татарский всадник, только 38 % конных ратников имели огнестрельное оружие, остальные были вооружены луками со стрелами и саблями. Но там, где врагами были поляки, 87 % имели огнестрельное оружие (как правило), 10 % – лук и стрелы, а 3 % – только саблю, топор или рогатину. Стремление правительства к перевооружению поместной конницы нельзя назвать слишком упорным. В самом начале 1650-х гг. в войске к детям боярским относились настолько пренебрежительно, что у тех, кто имел мушкеты, их могли отобрать для вооружения стрельцов и полков нового строя.

Существовало по крайней мере две причины, по которым правительство не желало тратить скудные ресурсы на вооружение среднего служилого сословия на южных рубежах. Во-первых, на окраинах можно было найти или набрать достаточное количество людей низшего служилого сословия, снабдить их огнестрельным оружием и отправить на границу в количестве от 12 000 до 17 000 человек, необходимых для обеспечения стандартной безопасности, такой как набеги татар. Во-вторых, укрепление границы засекой, в основном завершенное в 1646 г. и, окончательно, в 1653 г., в сочетании с ослаблением активности крымских татар, значительно уменьшило всю проблему защиты от татар. Тем не менее поместная конница продолжала ежегодно посменно выходить на пограничную заставу в ожидании татарского нашествия, как это делалось десятилетиями раньше. На самом деле необходимость в этом отпала, за исключением случаев, когда ожидалось крупное вторжение. Полякам приходилось посылать на борьбу с врагом большую армию, потому что у них не имелось укрепленной черты, и их стратегия заключалась в том, чтобы дать отпор татарам и обратить их в бегство. Такая стратегия не всегда действовала достаточно успешно, в результате чего из польской Украины каждый год вывозилось и продавалось крымчанами огромное количество пленных. Московская оборонительная черта оказалась более эффективной, так что татары не слишком досаждали русским. В середине века на границе воцарилось такое спокойствие, что дореволюционный историк Ю.В. Готье писал, что после 1638 г. московское правительство в течение многих лет перестало созывать ополчение. Однако советский историк А.А. Новосельский заметил, что московиты были рабами привычки и продолжали призывать ополчение для несения службы на границе, по крайней мере, еще большую часть 1640-х и до 1650-х гг. Он отмечал также, что это был переходный период, когда правительство начинало свыкаться с появлением Белгородской черты.

Ежегодно собирать войско в Туле не имело смысла, ибо к середине века она утратила былое значение надежной крепости. Граница продвинулась так далеко на юг, что уже отпала надобность посылать туда людей из старой московской глубинки из-за опасения вторжения татар. Несмотря на это, до 1646 г. старое войско по инерции собиралось в Туле независимо от того, ожидалось ли вторжение. В действительности же среднее служилое сословие уступило свои функции охраны и обороны границы низшему служилому сословию – казакам, драгунам и солдатам, которые находились на границе постоянно или доставлялись туда в случае угрозы вторжения. По завершении строительства Белгородской черты в 1653 г. поместную конницу перестали посылать для защиты границы. В 1661 г. войско Г.Г. Ромодановского, охранявшее южную и юго-западную границу, состояло из 46 ратников поместной конницы, 1800 рейтеров, 855 солдат, 52 драгун и 313 донских и орешковских казаков Белгородского разрядного полка.

К началу царствования Алексея Михайловича некоторые лица московского правительства пришли к единому мнению, что ценность поместной конницы в военном истеблишменте Московии весьма сомнительна. Это сословие приносило мало пользы не только на южной границе, но и в других местах. Еще недавно обретенный статус и сопутствующее ему высокомерие могли внушить дворянам и детям боярским уверенность, что они заслуживают того, чтобы значительная часть рабочей силы была предоставлена в их почти исключительное распоряжение. Тем не менее до проведения реформ эта иллюзия имела под собой основу, поскольку поместное ополчение продолжало оставаться костяком российского войска. Перед угрозой опасности правительство могло обратиться только к среднему служилому сословию.

Не исключено, что высокомерие среднего служилого сословия достигло своего апогея на Земском соборе, созванном в 1642 г. для обсуждения проблемы Азова. Донские казаки захватили Азов врасплох в 1637 г. и предложили его российскому правительству. Если бы царь Михаил принял дар, последовала бы война с Турцией, так как Азов принадлежал вассальному государству Турции, Крымскому ханству. На соборе 1642 г. представители среднего служилого сословия, предположительно военный костяк Московии, заявили, что война будет не страшна, в случае если другие военные группы будут вести боевые действия и поставлять солдат. Позже, во второй половине века, они признали свое военное несовершенство и предложили правительству набирать большое войско из рекрутов-крестьян. Очевидно, что для помещиков, не желавших воевать, было бы намного проще посылать часть своих крестьян в качестве замены или же платить наличными вместо службы (несмотря на издержки в обоих случаях), чем самим идти на войну, рискуя сложить в бою голову. Они все чаще стали прибегать к подобной альтернативе. Однако помещики не предлагали отмены крепостного права, поскольку это лишило бы их большей части недавно приобретенного социального статуса и средств к существованию.

Среднее служилое сословие достигло своего пика численности в