Читать книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

машинам, к остановкам автобусов, выбираясь из одних дверей и забираясь в другие. Промокший за ночь большой город подсыхал в термоядерных лучах горящего в ста пятидесяти миллионах километров Солнца.

Рома сидел на кухне. Тёплые полосы густого света тянулись через всю квартиру, начинаясь на восточном вертикальном склоне дома и заканчиваясь на западном, где была кухня, и упирались в стену косым прямоугольным пятном. На пути лучей стоял горшок со замиокулькасом, его чёрная тень падала на стену несуществующим иероглифом.

— Ром, дай нож, — попросила Нина, разворачивая пакет с вафельным тортом, — ты о чем всё время думаешь? Не проснулся ещё?

Это был риторический вопрос. Рома отодвинул стул, встал из-за стола, сделал два шага к столешнице и взял нож. Между углом стола и краем столешницы было сто семьдесят шесть сантиметров. Преодолевая их, Рома представил себе, как нож, что он держит в руках, проникает в мягкое тело Нины, входит плавно, как в масло, как он медленно погружается, со скрипом ниток разрезая ткань тонкой блузки, и проходит между рёбрами. Обязательно между, ему представилось именно так — нож проходит над поясницей справа от позвоночника, рука Ромы, его кисть и предплечье чувствуют незначительное сопротивление от преодоления кожи, едва ощутимое, как если бы нож погружался в мешок с полутвёрдым сыром — плавное, совсем простое и безвредное для его пальцев сопротивление, в чём-то даже приятное.

Такие фантазии не напугали Рому, он был уверен, что никогда не причинит Нине вреда, совсем никакого. Уже давно они муж и жена, и он совершенно здоровый человек, с уравновешенной психикой, взрослый, и он её по-прежнему безусловно любит. Поэтому он мысленно усмехнулся странному финту своего воображения: он прекрасно контролирует себя — своё тело и мысли, абсолютно — и поэтому простил себе подобную глупость, как старого друга, с доброй улыбкой пославшего его к чёрту.

Он пронёс нож за Ниной и положил его на стол:

— Держи.

— Спасибо, — Нина взяла нож. — Что делаешь сегодня?

— Пятница, у меня выходной, — ответил Рома, склоняясь над горячей чашкой, — надо страховку переоформить, ещё хотел на почту сходить, квитанцию прислали.

— Посылка? — под ножом хрустнули вафли и защёлкали, крошась, орешки.

— Непонятно, — он сделал глоток, — заказное письмо, кажется. А ты когда домой?

— Мы тут с Викой хотели посидеть, — кладёт нож в сторону, — у неё дома, она снова с кем-то рассталась, ну, ты понимаешь.

— Опять?

— Ну да, а что? Не везёт ей.

Рома откусил торта, губы почувствовали прохладный шоколад, в нос нырнул горький кофейный запах вперемешку со сладким шоколадным, язык погрузился в сладость.

— Сегодня же пятница, верно? — спросила Нина.

Рома кивнул, разжёвывая кусок, он же только что об этом сказал.

— Мы посидим немного, поболтаем, заедешь за мной?

— Заеду, — согласился Рома, рассматривая повреждения вафельных слоёв, наделанных его челюстью. — Вкусный тортик.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Она позвонила примерно в половине второго ночи. Рома спустился вниз, завёл машину, выехал на улицу и под инструментальные переливы медленного чиллаута почувствовал себя подводником в батискафе на дне Марианской впадины: ночь затопила город, для верности напустив густого влажного тумана, он выбирается из грота и бесшумно плывёт вдоль светящихся жёлтых мачт; безлюдная ночь, как сон, покачивает его застывшие мысли в такт движениям морских литосферных плит, Тихоокеанская плита ползёт на Охотоморскую, и на Камчатке курятся вулканы. Весь день он просидел за компьютером. Одно цеплялось за другое, и почему-то были ножи.

В памяти медленно поднялось, что промелькнуло за день перед глазами: смешные видео, забавные фотографии, аналитические статьи, новости, анекдоты, саркастические демотиваторы, успешные друзья, спортивные машины, анатомия человека, немного эротики и ножи. Перебирая всё это, он преодолевал тягучее расстояние.

Девушки стояли на пустой остановке, дыша туманом. Рома остановился, Нина открыла дверь и села рядом. Её подружка проводила её скованным взглядом с едва заметной, дрогнувшей на губах завистью. Проводив подругу, она задумчиво посмотрела себе под ноги, и направилась к своему подъезду, слегка пошатываясь в неторопливой хмельной походке — её раскачивало красное итальянское вино. Рома поймал его терпкий вкус на губах Нины, и кондитерскую сладость на её языке. Она была слегка пьяна и восхитительно

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В шесть часов сорок минут стало светлеть, на горизонте плавилось утро, Рома смотрел на тень замиокулькаса, восковое пятно света медленно ползло по обоям, повинуясь восходящему Солнцу. Движение пятна свидетельствовало, что Земля по-прежнему крутится вокруг своей оси, а зелёные листья за окном — что, меняя сезоны, она вращается вокруг Солнца, а кроме этого, заодно с ним и другими планетами, все они летят в невообразимо огромном звёздном рукаве вокруг пожирающего материю и пространство ядра галактики. Рома посмотрел в окно: людей было меньше, на Земле — суббота.

— Опять застыл, — сказала Нина. — Порежь лучше хлеб.

Она благоухала ароматом своего любимого фруктового шампуня, на волосах у неё, свернувшись, сидело пышное белое полотенце. Когда она его снимет, Рома увидит Анхель её золотистых волос. Они тоже фруктовые, Нина любит съедобные запахи, любит кофе, бутерброды с помидорами и сыром.

Чтобы хорошо порезать мягкий помидор, нужен достаточно острый нож.

Рома подошёл к столешнице, взял свежий батон хлеба и пошарил пальцами в сушилке над мойкой. Вилки, ложки и металл отзывались сухим жестяным скрежетом. Он вынул нож, перехватил, замыкая пальцы на холодной рукоятке, и повернулся к Нине.

Она сидела за столом, как обычно, к нему спиной. Её душистый халат походил на мягкую булку с хрустящей корочкой. Рома представил, как в неё плавно входит нож. И тут же сам себе удивился, этой спонтанной нелепой мысли, и отвёл руку за спину, и взялся за хлеб. Сталь нырнула в желтоватую корку с привычной бытовой обреченностью. Режущая кромка этого ножа была прямая, как у пилы, голомень ровный и пустой, невыразительный, тонкий обух уходил в остриё безопасным полукруглым скосом, словно сутулый клюв альбатроса, рукоять, будто из того же куска дерева, что и ободранная кухонная доска, по которой он стучал и царапал. Не нож, а недоразумение, такой даже не проткнёт её кожу.

— Ро-ом? — вопросительно протянула Нина, заглядывая через плечо. — С тобой всё в порядке? Ты зачем весь батон изрезал?

— Эм… чёрт…

— Ты чего? Опять в облаках витаешь?

— Да… я…

— Придумал, кстати, что своей маме подаришь? У неё ведь день рождения скоро. Ты же не забыл?

Рома отодвинул нарезанный хлеб и взялся за помидоры. Томатные капли не похожи на кровь, слишком прозрачные и водянистые.