Читать книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

Про мамин день рождения он действительно забыл.

— Давай подарим ей цветок в горшочке, — продолжила Нина, разворачивая сыр, — я видела в «Оби» очень симпатичные фаленопсисы.

— Давай, — согласился Рома и забрал у неё сыр.

Для сыра больше подходил другой нож, но такого у них не было, к этому никчемному шпателю сыр бесстыдно прилипал. Рома кромсал его, сталкивал пальцами, отлеплял. Настоящий сырный нож, словно змея с раздвоенным ядовитым хвостом — в нем должны быть отверстия, как сырные дырки. И вообще, специальный нож достоин особого уважения, как офицер или как самурай.

— Мне нужен хороший нож, — сказал Рома и сам себе удивился.

— Ну, — Нина пожала плечами, раскладывая помидоры и сыр, — а чем тебя эти не устраивают?

Рома не ответил, он смотрел, как её тонкие красивые пальцы опускают на хлеб сыр и кружки помидоров, щиплют и сыплют соль, и трясут над бутербродами бумажный пакетик с надписью: «Прованские травы».

— Нет, если хочешь, купи, конечно, — согласилась Нина.

— Да нет, — Рома махнул рукой, — не нужны, передумал.

— Ну, смотри, — Нина спрятала в шкафчик «прованские травы», положила доску с готовыми бутербродами на стол, у Ромы в животе заурчал нетерпеливый аппетит.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Днём в парке была отличная погода и много людей. Дети мельтешили под ногами, словно белки по деревьям. Над землёй висели рыхлые кучевые облака — белая водяная пыль, слипшаяся высокими ватными кучами в восьмистах семидесяти метрах над лесом. Обширные течения воздушных масс тропосферы гнали эти комья на запад, к далёким атмосферным фронтам, где бушевала вечная схватка титанических евразийских циклонов.

— О чем задумался? — спросила Нина, глядя как Рома рассматривает облака.

— Да так, — он остановился, пропуская велосипедистов: двух родителей и мальчика лет восьми.

— Чёрт, — скривилась Нина, — вот же повылезали. Суббота, блин.

— Кто?

— Грёбаные мамаши со своими выпердышами.

Рома не ответил, смущённо оглянулся. Сзади никто не шёл, к счастью.

— Не знаю. Как ты можешь хотеть эту мерзость? — продолжила Нина.

— Какую?

— Как какую? — она хмыкнула. — Детей.

Рома взял паузу. Они прошли до пруда и остановились, рассматривая камыши и уток.

— Мои родители, — сказал Рома, — всю жизнь мечтают о внуках.

— И что? — спросила Нина с едва заметным напряжением.

— Ну, — вздохнул Рома. — А мне уже за сорок.

Одно из облаков заслонило солнце, пруд побледнел под наплывшей тенью.

— Ром, — улыбнулась Нина, — у тебя всё есть: крутая работа, клёвая тачка, квартира, друзья…

— Этих, считай, нет, — хмуро возразил Рома, вспоминая фотографии детей одноклассников, раз за разом напоминавших ему то его выпускной десятый «бэ», то институтскую группу, лица их детей напоминали ему тех пацанов и девчат, с которыми он учился.

— Ты же сам ещё как ребёнок, — Нина приблизилась к нему и обняла, прижимаясь всем телом, он почувствовал на себе её руки и нежный запах её волос, и её в меру твёрдую грудь, — я тебя люблю, неужели тебе этого недостаточно?

Он тоже обнял её, они постояли так тридцать пять секунд и пошли в обход пруда.

— Домой придём, я тебе твой любимый супчик приготовлю, грибной, — сказала Нина, — хочешь?

Рома кивнул и начал думать о работе.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Прошло шесть дней, наступила пятница, выходной день для Ромы. Он проснулся позже Нины, лёгкий сквозняк от распахнутого Ниной балкона гулял по пустой квартире. Позавтракал в тишине. На столе перед компьютером нашёл бумажку с надписью: «Котя, я тебя люблю», и рисунком щекастого кролика. Хотя, может, и зайца. Рома не смог вспомнить, в чём разница, сел за компьютер, бумажку с трогательной надписью он аккуратно переложил на стол Нины, ещё раз улыбнувшись кролику. Стол Нины стоял рядом. Полку над ним украшали четыре керамических поросёнка: мама, папа, сын и дочь. Нина говорила, что эти поросята — как её семья, очень похожи на родителей и брата. Брата она любила особенно, его поросёнок носил синий полукомбинезон с карманом на фартуке. Сам стол был завален самыми разными Ниниными вещами: заколки, шкатулки, моточки разноцветных ниток, какие-то бумажки с короткими записями от руки, разнообразные тюбики, книги, журналы, и под самым монитором — крохотные конфетки из тех, что бесплатно раздают на презентациях и в приёмных. Рома задумался, потёр большим пальцем подбородок и полез в нижний ящик огромного стенного шкафа. Согласно записям в бортовом журнале его памяти, там должна была находиться «финка». Доставшийся ему от отца нож. Дарить ножи нельзя, — так он сказал, и потребовал у сына какую-нибудь монетку. Роме было тогда примерно двенадцать лет, он ходил в школу и деньги не зарабатывал, и откупился пятаком, сэкономленном на обедах, решив, что отец просто «валяет дурака».

Вообще-то, это была не финка, если и потомок финского пуукко, то очень далёкий — слишком широкий и без гарды, но его окрестил «финкой» один Ромин одноклассник, рыжий сопляк с суровым видом разбирающегося в ножах хулигана. Отец сказал, что клинок выточили по его личной просьбе из какой-то танковой стали. Его отец был военным.

Вспоминая всё, что вертелось вокруг этого ножа, Рома целеустремлённо расковыривал слои хлама, смиренно стареющего в шкафу, и, наконец, докопался.

Настоящий серьёзный нож, а не какая-нибудь кухонная стамеска, способная проткнуть лишь помидор. Это был тяжелый крепкий нож со всеми признаками опасного оружия: по клинку шла чёткая грань ребра заточки, скос обуха имел внятный агрессивный наклон и был у самого острия заточен, рукоять начиналась от упора и будто стекала увесистой смоляной каплей к затыльнику, худея на брюшке, а затем снова расширяясь. С одной стороны клинка шел длинный и вместительный дол, две массивные потайные заклёпки удерживали на хвостовике чёрную полированную рукоять. Рома с уважением повертел нож, вытер клинок о штанину и всмотрелся в сумрачную сталь, мерцавшую золотыми отблесками и жаждой кровавых жертвоприношений. Однако, не смотря на однозначную крутизну этого ножа, Рома окунулся в грусть — в угольном тумане памяти эта «финка» сверкала драгоценной рыбкой, а сейчас, несмотря на все свои достоинства, казалась аляповатой деревенской поделкой на фоне тех великолепных ножей, которые продавались в Интернете.

Рома измерил длину, рост клинка «финки» оказался сто тридцать шесть миллиметров.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Утром следующего дня они вдвоём готовили обед. Нина заняла место у каменной столешницы между плитой и мойкой, и, стуча кухонным ножом по деревянной доске, крошила сельдерей. Рома сидел за столом и возился с салями. Колбаса была твёрдая, плотная, и не