Читать книгу "Сладкая горечь - Стефани Данлер"

Никогда в жизни я не видела столь упорядоченного хаоса, страх гальванизировал всех. Зоя говорила о «двухминутной готовности», но меня-то никто не натаскивал, я-то думала, что это для старшего персонала. Я схватила за руку Ариэль, убиравшую со столов разделочные доски.

– Что, черт побери, мне делать?

Осмотрев меня с головы до ног, она вытащила пару заткнутых за лямку моего передника ручников, выбросила их, потом взяла меня за обе руки и спокойно произнесла:

– Будешь подносить блюда, как и собиралась минуту назад. Когда окажешься в зале, растянешь губы в счастливой улыбке, а когда увидишь мужика с фонариком и папкой, позаботишься, чтобы он увидел, какая ты красивая и довольная. Не открывай холодильники, нам нужна постоянная температура. Не касайся никакой еды, даже лимона или соломинки в баре. Вот и все.

Я кивнула. Швырнув разделочные доски в мойку, она принялась убирать стаканы, в которых обычно выставляли для официантов питьевую воду. Упоительный восторг предстоящей ночи внезапно прокис, ожог кислотой желудок. Я подумала, не спрятаться ли мне в туалете. Сделать вид, что мне надо пописать и я не могу терпеть. Я просижу там, пока инспекция не закончится, тогда я по крайней мере буду знать, что никак не напортачила. Я не могла. Адреналин у меня зашкаливал, но включилось и еще что-то. Выучка.

– Забираю, – выкрикнула я.

Стоя на коленях, Скотт светил фонариком под морозильный ларь и выметал что-то оттуда ручной щеткой. Услышав меня, он встал и посмотрел на выдачу. Тарелки еще стояли там. Он снова посмотрел на меня, потом на тарелки. Переложил яйцо-пашот на аспарагус. Прошло ведь даже меньше двух минут.

– Берешь? – спросил он.

– Беру, – пропела я, мои ладони не обернуты, раскрыты, точно я принимаю причастие.

На что рассчитывал владелец? На свою репутацию? На молчаливые договоренности девяностых годов, своего рода закон Омерты? Чего бы он ни ожидал, ничто не могло замаскировать моего изумления, что какой-то плебей в пыльном пиджаке имеет над нами такую власть, что он способен вызвать панику или помешать кому-либо получить своих омаров. Сначала он пошел в бар, и я улыбнулась про себя, потому что Джейк упрямо не желал уступать ему дорогу, и инспектору приходилось то и дело протискиваться и извиняться, стараясь добраться до кранов с горячей и холодной водой.

– В том-то и заключается его ужас, – сказал Уилл. – Видишь, какой он тихий и незаметный?

Он был прав. Инспектор не восклицал, ни с кем не заговаривал. Казалось, у него самая скучная работа, какую только можно вообразить: сплошь замерять тут и там температуру. Он открыл дверь холодильника, пометил температуру. Он потыкал цифровым термометром в затянутые прозрачной пленкой судки и снова пометил температуру. Он пощупал накладки на холодильниках и потыкал в трещины на тех, которые не успели заменить. Он стал на карачки, пошарил фонариком и, вставая, кивнул. Он проверил сроки годности на всех до единой бутылках молока, на каждой пачке масла, заглянул в каждый контейнер для хранения сухих продуктов. Он покрутил краны каждой раковины, нажал на рычажок каждой бутылочки с мылом – они все были полные. Он словно бы двигался по невидимой сетке, поэтому я то и дело про него забывала. Увидев, как он выходит из холодильной комнаты, я удивилась, что он еще тут.

За месяцы работы я навидалась всяких мерзостей, а еще была совершенно уверена, что мы самый чистый ресторан на Юнион-сквер. Я наслушалась историй про крыс размером с собаку в заведениях вокруг нас или о том, как в ресторан извергалось дерьмо из канализации, когда шел дождь. Конечно, я кое-где халявила со своими обязанностями, но лично видела, как уборщики хлоркой отмывали самые темные закоулки кухни, и, уходя по вечерам, видела, как прибывают ночные уборщики. Шеф умел нагнать страху на своих подчиненных. Я без заминки поела бы с пола кухни. И разумеется, истинное наше мастерство становилось очевидно, когда инспектор всего на секунду задерживался у любого столика в зале: с кухни доставляли красивые блюда.

Мы вертелись как моги, деликатно ходили на цыпочках. Уилл, Ари и я бросили пить, а Скотт не переставая потел, но это была лишь просто очередная смена. Говард и Шеф отвели инспектора на Антресоль и усадили за столик, где он взялся писать отчет.

Я как раз ставила на вспомогательную стойку проволочную корзинку с барным стеклом и строила глазки Джейку, когда увидела, что он смотрит мимо меня, чего он теперь никогда не делал. Я повернулась. Сверху спускался Говард с сотовым в руке. Случилось нечто небывалое, ведь администраторы никогда не доставали телефоны в зале. Такое не разрешалось никому. Говард направился прямиком к Симоне и потянул ее к станции официантов в задней части зала. Они о чем-то заговорили. Ее рука метнулась к груди, она кивнула. Когда я вернулась на кухню, там царила тишина – не как в церкви, а как на кладбище.

За спиной у меня возник Говард и объявил:

– На сегодня мы заканчиваем обслуживание.

– Сейчас? – переспросила я.

Никто не ответил.

– Если у кого-то из гостей возникнут вопросы, отвечайте неопределенно, но твердо. Мы по собственной воле закрываемся на ремонтные работы. Мы увидимся со всеми через несколько дней. Я лично подойду к каждому столу. Обязательное собрание всего персонала через час.

Ресторан располагался в очень старом здании: фундамент, трубы, потолки и стены – все не вполне соответствовало нормативам. Казалось чудовищной несправедливостью, что нас в один момент закрыли из-за архитектуры. Никто не упомянул насекомых, грызунов или санитарию, – я вспомнила про дрозофил, тараканов, пугающе пустые мышеловки, термитов в стенах, в канализации, за каждой плиткой или сантиметром асфальта в городе. Архитектура была определенно проблемой попроще, но вдруг инспектор нашел слив под раковиной в баре или вдруг он знал, что я слишком боялась полностью разбирать кофемашину?

Хостес звонили в дружественные рестораны, чтобы перезаказать столы для еще не подошедших гостей и для тех, кто только начал есть. Все чеки пробили. Пирожки и пирожные отправились в «коробки с собой», и я разнесла их по столам в маленьких бумажных пакетах с проштампованной датой. У сервисного бара шептались Джейк и Симона, они не смотрели друг на друга, но их окружала та самая аура, что и в первые мои дни в ресторане, точно они отгородились от всего мира. Я все ждала чьей-нибудь вспышки – кого-то из гостей, из старших официантов, но все двигались по помещениям безмолвно.

Большинство гостей догадались, что происходит, – это ведь были завсегдатаи, которые знали, что такое департамент здравоохранения, и, будучи ньюйоркцами, наблюдали за происходящим без особого удивления. Они, конечно, испытывали некоторое раздражение, но были готовы проявить гибкость. Больше всего недоумевали туристы. Говард не отходил от гостей ни на шаг.

Инспектор сидел за Первым Барным, пока, оттягивая неизбежное, расходились гости, и при этом безмятежно и тупо смотрел куда-то в стену. Мистер Клозен, который по возрасту годился ему в отцы, барабанил по стойке, пока инспектор не встретился с ним взглядом, а после сказал: