Читать книгу "Нажмите кнопку - Ричард Матесон"

Правда обрушилась на него.

Перед тем как упасть, он снова устремил взгляд на Библию. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему», – подумал он.

А потом наступила темнота.

Перевод Е. Королевой

Тот, кто заменил собой книги

В то утро он заговорил по-французски.

Без всякого предупреждения. В шесть пятьдесят, как обычно, зазвонил будильник, и они с женой проснулись. Фред дотянулся затекшей после сна рукой до кнопки и выключил звонок. На мгновение в комнате стало тихо.

Потом Ева отбросила одеяло со своей стороны, а Фред со своей. Он свесил с кровати ноги со вздувшимися венами и сказал:

– Bon matin, Ева.

Последовала недолгая пауза.

– Чего?

– Je dis bon matin.

Ева обернулась и посмотрела на него; ее ночная рубашка зашелестела.

– Что ты сказал?

– Я всего лишь сказал, с доб…

Фред Элдерман уставился на жену.

– А что я сказал? – шепотом спросил он.

– Ты сказал что-то вроде «бормотень» или…

– Je dis bon matin. C’est un bon matin, n’est-ce pas?

Он заткнул себе рот кулаком с таким звуком, с каким быстро летящий мяч ударяется в перчатку ловца. Глаза над костяшками пальцев округлись от страха.

– Фред, что это было?

Он медленно отнял кулак ото рта и машинально провел пальцем по окруженной венчиком волос лысине.

– Не знаю, – испуганно проговорил он. – Похоже на какой-то. какой-то иностранный язык.

– Но ты же не знаешь иностранных языков.

– В том-то и дело.

Они сидели и беспомощно смотрели друг на друга. Фред бросил взгляд на часы.

– Нам лучше одеться, – заметил он.

Ева слышала, как Фред напевал в ванной: «Elle fit un fromage, du lait de ses moutons, ron, ron, du lait de ses moutons», но не решилась окликнуть его, пока он брился.

За утренним кофе Фред что-то пробормотал.

– Что? – невольно вырвалась у нее.

– Je dis que veut dire ceci?

Ева едва не подавилась кофе.

– Я хотел сказать, – ошеломленно объяснил он, – что это означает?

– Да, что это означает? Ты никогда не говорил на иностранных языках.

– Я знаю, – ответил он, не донеся тост до открытого рта. – А что. что это за язык?

– По-м-моему, з-звучит как французский.

– Французский? Но я не знаю французского.

Она отхлебнула еще кофе и слабым голосом произнесла:

– Теперь знаешь.

Он опустил глаза на скатерть и пробормотал:

– Le diable s’en mele.

– Что, Фред? – спросила она, повысив голос.

Он испуганно посмотрел на нее:

– Я сказал, что здесь замешан дьявол.

– Фред, ты.

Она села прямо и глубоко вздохнула:

– Фред, не богохульствуй. У этого должно быть разумное объяснение.

Ответа не последовало.

– Фред, разве не так?

– Конечно, Ева. Конечно. Но.

– Никаких «но»! – заявила она и торопливо продолжила, словно боялась остановиться: – Так какое может быть разумное объяснение тому, что ты заговорил по-французски ни с того ни с сего?

Она сжала тонкие пальцы, а он неуверенно покачал головой.

– Ну хорошо. – Ева замолчала, обдумывая, что сказать дальше. – Давай разберемся.

Они молча посмотрели друг на друга.

– Скажи что-нибудь, – попросила Ева. – Давай. – Она опять остановилась, подыскивая слова. – Давай посмотрим, что у нас.

Ее голос затих.

– Что-нибудь сказать?

– Да, попробуй.

– Un gemissement se fit entendre. Les dogues se mettent a aboyer. Ces gants me vont bien. Il va sur les quinze ans…

– Фред!

– Il fit fabriquer une exacte representation du monster.

– Фред, остановись!

Он замолчал и растерянно посмотрел на нее.

– Что. что ты сейчас сказал, Фред?

– Я сказал: «Послышался стон. Залаяли собаки. Эти перчатки мне подходят. Ему скоро исполнится пятнадцать лет и.»

– Что?

– И он сделал точную копию чудовища. Sans meme I’entamer.

– Фред?

– Без единой царапины, – с несчастным видом добавил он.

В этот ранний час в кампусе было тихо. По расписанию занятий в семь тридцать начиналась только лекция по экономике, да и то в Белом кампусе. А здесь, в Красном, не было слышно ни звука. Через какой-нибудь час дорожки заполнит говорливая, смеющаяся, топочущая орда студентов, но пока здесь было спокойно.

Куда менее спокойный Фред Элдерман брел вдоль восточной стены кампуса к административному зданию. Оставив обеспокоенную Еву дома, он пытался по дороге на работу во всем разобраться.

Что с ним случилось? Как долго это уже продолжается?

«C ’ est une heure», – подсказал его внутренний голос.

Фред сердито покачал головой. Это было ужасно. Он отчаянно пытался понять, как это могло случиться, но ничего не мог придумать. Это какая-то бессмыслица. Ему было пятьдесят девять лет, он служил уборщиком в университете, не имел никакого образования, о котором стоило бы упомянуть, и жил самой обычной, тихой жизнью. Пока однажды утром не проснулся со способностью бегло изъясняться на французском языке.

Французский язык.

Он остановился на холодном октябрьском ветру и посмотрел на башню Джереми-Холла. Вчера вечером Фред наводил порядок в кабинете французского языка. Может быть, это как-то связано с.

Нет, это просто смешно. Он пошел дальше, машинально бормоча себе под нос:

– Je suis, tu es, il est, elle est, nous sommes, vous etes.

В десять минут девятого он зашел в кабинет истории – починить раковину в туалете. Провозился там целый час и еще семь минут, затем сложил инструменты в сумку и открыл дверь в кабинет.

– Доброе утро, – сказал он профессору, сидевшему за столом.

– Доброе утро, Фред.

Фред Элдерман шел по коридору и думал о том, как это замечательно, что доходы Людовика XVI при таких же налогах превосходили доходы Людовика XV на 130 миллионов ливров и что суммарный экспорт повысился со 106 миллионов в 1720 году до 192 миллионов в 1745 году и.