Читать книгу "Киноклуб - Крейг Маклей"

Спилберг – самый коммерчески успешный режиссер Голливуда. Вернее, был таковым, пока его место не занял Джеймс Кэмерон со своими огромными сборами. В любом случае в качестве яркого примера Спилберг нам вполне подойдет. Он снял отличные, качественные блокбастеры, ставшие лидерами проката, – «Челюсти», «В поисках утраченного ковчега», «Близкие контакты третьей степени». Только не подумайте плохого – все это отличные, замечательные фильмы. В последнее время режиссер, правда, несколько сбавил обороты, слишком положившись на свою репутацию. Впрочем, подобное происходило со многими из великих, включая Хичкока. Однако Спилберга по-прежнему уважают, с ним по-прежнему считаются. Но чего он не делал никогда, так это не снимал фильмов, дающих зрителю представление о том, что он за человек и какой у него характер. Конечно, у Спилберга есть не только развлекательное, но и так называемое серьезное кино – «Список Шиндлера», «Империя солнца», обладающий снотворным эффектом «Линкольн»… Но все эти фильмы лишены яркой индивидуальности и авторского голоса. Все это – эпические истории о выдающихся личностях, полные взлетов и падений, сопровождаемых музыкой Джона Уильямса. Спилберг как никто понимает правила кинематографа, разбирается и в производстве, и в монтаже. Благодаря своим умениям режиссер каждый раз достигает великолепного эффекта. Но в творческом плане до Бергмана Спилбергу расти и расти.

Современные зрители если вообще слышали о Бергмане, то считают его всего лишь режиссером мрачных и унылых черно-белых драм об угрюмых шведах, которые стоят на берегу моря и слишком много болтают. Более опытным киноманам режиссер известен как темная половина дуэта Феллини/Бергман, оказывавшего большое влияние на творчество Вуди Аллена в середине карьеры. Если именно такой точки зрения вы и придерживаетесь, посмотрите «Персону». И «Седьмую печать». И «Земляничную поляну». И «Девичий источник». И «Фанни и Александра». Посмотрим, что вы тогда скажете.

Бергман – гений, и – уж поверьте – разбрасываться этим словом я не привык. А главное, режиссер занимался творчеством в прямом смысле этого слова. При жизни Бергмана кассовые сборы его картин были не слишком велики, да и Голливудом он совершенно не интересовался. Кстати, это отсутствие интереса было вполне взаимным. Когда Бергман скончался в возрасте восьмидесяти девяти лет, на церемонии вручения Оскара гораздо больше внимания уделили почившему через некоторое время после этого Джону Хьюзу, режиссеру подростковой комедии «Ох уж эта наука!». Однако в своих фильмах Бергман старательно и искренне пытался найти ответы на вопросы, интересующие всех без исключения, – о жизни, смерти, браке, родительской любви и множестве проблем, больших и маленьких, с которыми мы имеем дело каждый день.

Но такие фильмы не выпускают в прокат в пяти тысячах кинотеатров в первые же выходные.

Впрочем, тут все зависит от того, для чего люди вообще снимают фильмы. Если главная цель – разбогатеть и прославиться, тогда вперед и с песней. Снимайте одно за другим продолжения «Трансформеров», пока зрители не взвоют. Весь конфликт между искусством и коммерцией сводится к одному простому вопросу: говорить то, что хочешь сказать, или то, что хотят услышать? Сейчас проводится множество исследований рынка, и общественное мнение регулярно отслеживается в социальных сетях, поэтому недостатка в людях, утверждающих, будто знают, что именно нужно зрителю/читателю/слушателю, не ощущается.

Один из таких людей – Бенни Ельчин. Подавляющее большинство редакторов «Дамокла» тоже относятся к этой категории. На самом деле они, как и все остальные, представления не имеют, что именно может добиться успеха. Да, они пользуются популярностью сегодня, поэтому настоятельно советуют наводнить рынок еще чем-нибудь в том же роде. Однако в этом деле частенько происходят осечки. В конце семидесятых одна студия провела такое вот исследование рынка и заключила, что сейчас никому не интересен семейный фильм про одинокого мальчика, который подружился с инопланетянином. Вот такая незадача. По этой же причине бесперспективными объявляли такие фильмы, как «Шофер мисс Дейзи», «Звездные войны» и «Непрощенный». В любом жанре на один успешный фильм всегда приходятся тысячи неудач.

А ведь я почти позволил утянуть себя в это рыночное болото. Соглашался на то, что категорически не одобрял. Когда в книгу требовали внести искажавшие ее правки, сопротивлялся слишком слабо и вяло. Думал, что люди вроде Бенни разбираются в этом деле лучше меня.

Может, это, конечно, и правда, но больше под их дудку плясать не намерен. Пусть в моих книгах не будет ничего хорошего, но, по крайней мере, они останутся моими. Допускаю, что они глупы, наивны и не соответствуют ни одному из коммерческих идеалов, но это все, что у меня есть. Один из людей, которых я безмерно уважаю, – автор комиксов «Кельвин и Хоббс» Билл Уоттерсон. Вот уж кто отчаянно боролся против того, чтобы его героев превратили в бренды. Уоттерсону мы обязаны самыми забавными, трогательными и умными комиксами из всех, что вышли в печать. Несколько подписей в нужных местах сделали бы его миллионером, но Уоттерсон отклонял любые предложения такого рода. Все только пальцем у виска крутили. Даже Шульца коммерческое использование песика Снупи совершенно не смущало. Спрашивается, кем себя возомнил этот тип? Да никем – просто автором комикса, который считал, что миллионы игрушечных тигров, картинки на коробках для ланча и многочисленные мультики разрушат волшебство. И в этом он был прав.

Выбирая между Парижем и Нью-Йорком, я предпочел первый, чтобы хоть немного отдохнуть от навязчивой развлекательной индустрии. В Нью-Йорке бывал много раз. Стоит пройтись по тамошним улицам, как сразу начинаешь ощущать навязчивую потребность быть в струе, тренде и мейнстриме, что довольно утомительно. Вдобавок французская кухня намного лучше американской, и там у меня появится возможность усовершенствовать владение французским. А еще наконец-то смогу написать книгу, в которой все будет так, как хочу я, а не так, как – якобы – угодно массовому читателю. Разумеется, если стану издаваться за свой счет, новые опусы продаваться будут в разы хуже, чем моя первая книга, но меня это обстоятельство не смущает. Я, конечно, не Бергман, но и Майкла Бэя из себя делать тоже не позволю.

РТ, конечно, сказал бы, что я снова иду на компромиссы и продаюсь, но его неодобрение уж как-нибудь переживу.

Глава 26

Издательство «Хатоки» согласилось напечатать комиксы Робин. В честь такого праздничного события веду ее в «Соррентино». Сестра договорилась, чтобы нам отвели уютный столик на крыше. Раньше там располагался декоративный водопад. Смотрелось такое украшение очень красиво, но Кэти пришлось вести с ним неустанную борьбу с самого дня установки. Вода просачивалась из труб, заливала потолок и капала прямо на разделочные столы в кухне. После трех не увенчавшихся успехом попыток починить водопад сантехники выкачали всю воду, а камни завесили зелеными лианами.

– Ты не говорил, что твоя сестра беременна, – говорит Робин, когда усаживаемся за столик. – Какой у нее срок?

– Чуть больше шести месяцев, – отвечаю я.

Начиная с весны, после тревожных результатов ультразвука Кэти на всякий случай ходит на осмотры каждую неделю. Врачи говорят, что, возможно, ребенок появится на свет раньше срока и поэтому Кэти следует больше отдыхать и не раздражаться из-за пустяков. Доктора не подозревают, что самый верный способ заставить Кэти раздражаться из-за пустяков – учить ее жить. Кэти, как всегда, носится по всему ресторану, проверяя, все ли в порядке. Не успеваем сесть, как она сама, лично подлетает к нашему столику с бутылкой шампанского в ведерке со льдом.