Читать книгу "Полночь в Часовом тупике - Клод Изнер"

Наспех подхватив волосы в узел на затылке, накинув блузу прямо на голое тело, Таша отважно набросилась на картину, изображающую Валентину де Пон-Жубер, сидящую в кресле с книгой в руке. Хотя глаза модели были опущены к раскрытой странице, лицо ее хранило заносчивое, упрямое выражение. Некоторое время назад Таша стала использовать в живописи не широкий мазок, а небольшие цветовые пятна, не совсем точки, как у пуантеллистов, но тем не менее без их влияния тут явно не обошлось. Она неустанно переделывала улыбку, линию щек, портрет ей не нравился, казался каким-то искусственным, жеманным. Подчеркнула очерк скул и тонкую линию носа, отошла, наклонила голову, окунула тонкую кисточку в черную краску, провела тоненькую темную линию вдоль одного виска, затем вдоль другого. Перед ней стояла сверхзадача: передать в портрете решимость своей новой подруги сбросить ярмо супружеского гнета и завоевать независимость. Несомненно, Таша таким образом подсознательно тоже старалась освободиться от слишком тесных для нее супружеских уз.

Она услышала, как дверь открылась и захлопнулась, но сделала вид, что не заметила прихода Виктора. Не зная, как начать разговор, он откашлялся, прочищая горло, потом подвинул кресло.

— Красивая работа, — в конце концов объявил он.

Она положила кисточку и палитру, крутанулась на месте.

— Я отказалась от идеи обсуждать с тобой твои подвиги. К чему тебя заклинать, все равно обещаешь, а потом не держишь слово. Обманываешь, что все эти дела неопасны, а в результате, если тебя не станет, что будет со мной и с Алисой?

— Я вообще-то не собираюсь исчезать, только если ты попросишь.

— Нечего ловить меня на слове. Это женская манера — переводить разговор на другую тему.

— В каждом мужчине есть частица женского. Поэтому, кстати, мне и хочется, чтобы ты сделала первый шаг.

— Первый шаг к чему?

— К примирению, когда движения говорят больше, чем слова.

Она не могла сдержать смех. Горбатого могила исправит. Виктор верен себе, и, возможно, поэтому она никогда не сможет с ним расстаться. Впрочем, не только поэтому.

Он избегает ссоры, уходит от выяснения отношений, ускользает от обвинений — и она в конце концов сдается. Она медленно сняла с него пиджак, потом жилет, потом рубашку. Он не двигался, только поднимал руки, помогая ей раздевать его. Когда он обнажился по пояс, она остановилась.

— А дальше?

— Останься так, только ботинки сними.

— А твоя блуза?

— Подними ее. Будем любить друг друга, как на тех эстампах, что обожает Кэндзи: на них интимные части тела появляются только после тщательного изучения.

Он не заставил себя упрашивать и принялся за исследование тайн ее тела, а она тем временем расстегивала ему брюки. Охваченные желанием, они двинулись в сторону алькова и уже готовы были повалиться на постель, как над детской кроваткой взметнулся звонкий голосок:

— Мама! Попить водиськи, позалуста!

Эпилог

Кэндзи в одиночестве ужинал на кухне, когда Джина наконец вернулась. Она прошла через соседний дом.

— Только тихо, — прошептала она.

— Вы что, боитесь, что я стану вас бранить? Так вы же совершенно свободны, дорогая.

Он сидел перед ней с салфеткой вокруг шеи, прямой как палка, и сурово смотрел на нее. Она подошла к нему еще на шаг. Он постарался всем своим видом изобразить безразличие — ни за что на свете он не признался бы ей, что жить без нее не может!

— Это правда, я действительно свободна. Пинхас уехал. А я — счастливая разведенка!

Невидимый зверь, который все эти дни выгрызал ему внутренности, разжал зубы и убрался восвояси. Ничем не выдав своего облегчения, он прикрыл глаза и сказал:

— Ну что ж, тем лучше.

— И все?

— Это отличная новость.

Кэндзи, казалось, хотел что-то добавить, но осекся.

— Я ожидала большего энтузиазма, — тихо сказала она.

Он хотел прижать ее к себе, поцеловать, но побоялся показаться смешным.

— Мы оба здесь иностранцы. Нужно собрать огромное количество всяких бумаг, потом разбираться с придирчивыми чиновниками. И кто будет всем этим заниматься? Конечно, я.

— Прежде вам нужно преодолеть в своем сознании предубеждение по поводу брака и сделать мне предложение по всем правилам. Засуньте хоть ненадолго куда-нибудь в шкаф ваше строгое воспитание, ваши невозмутимость и сдержанность, скорее даже британские, чем японские, станьте же вновь тем человеком, который так красиво за мной ухаживал! Или, может, вы тоже поддались всеобщей панике по поводу конца света? Джина Мори — звучит неплохо. И испанское amor там явно читается… Все, как полагается!

Он подошел к ней и крепко обнял. Когда их губы соприкоснулись, у него из головы тут же улетучились все подозрения, все недовольство, которые были вызваны визитом Пинхаса. Он не был больше месье Мори, не был шестидесятилетним немолодым человеком, сомневающимся в своей мужской привлекательности. Он был только лишь влюбленным мужчиной.

Луи Барнав пригласил Фермена Кабриера пропустить после ужина по стаканчику красненького в «Бускара». Гарсон обслуживал их, брезгливо поджав губы и обмахиваясь веером, чтобы рассеять стойкую вонь от их одежды.

— Я ужасно разочарован. Конец света не состоялся. Что теперь с нами будет? Самое скучное во всей этой истории — что придется определяться со сроками, и потом еще куча невостребованных счетов, — проворчал Барнав.

— Ну может быть, на Земле и без кометы случится своя собственная катастрофа? — предположил Кабриер, потягивая вино.

— Как это? Я не понимаю, кто может быть ее причиной, уж явно не я.

— Я тут читал одну статейку про эксперименты в лабораториях. Представь себе полчища микробов, которых классифицируют по их вредоносности: холера, чума, сибирская язва, оспа, бешенство… Копнем поглубже, представим какого-нибудь рьяного профессора, который решит скрестить чуму с оспой, чтобы создать неизвестную напасть.

— А это возможно?

— А почему нет? Скрещивают же разных собак или коров для улучшения породы. Знаешь ли ты, как появился першерон? Я привожу в пример лошадей, поскольку в них разбираюсь.

— Да я тоже с ними имел дело, когда работал на компанию. Не хочу тебя обидеть, но мне глубочайшим образом наплевать на их генеалогическое древо.

— Он родом с Востока, вот так-то, мсье. Таких жеребцов выращивали много веков подряд арабы. Затем постарались животноводы-селекционеры, и в итоге это самая мощная в мире тягловая лошадь.

Барнав допил до дна и задумчиво посмотрел на стакан.

— А в общем-то ты прав, если люди производят оружие и взрывчатые вещества, от раза к разу все смертоносней, почему бы не заняться разведением микробов? Достаточно набрать полную пипетку этих тварей, забраться на Эйфелеву башню да и вывалить их на Париж! Заболеют все от моста Трокадеро аж до Томбукту!