Читать книгу "Message: Чусовая - Алексей Иванов"

Цеха тогда назывались «фабриками». В «доменной фабрике» помещалось по 3, 4, 5 (иногда и больше) доменных печей для плавки руды. На обслуживание каждой домны требовалось около 900 рабочих, причём собственно у печи работало только около 40 человек (4–5 %). Огонь в домне нельзя было гасить. Вышедший из домн чугун отливался в особые формы для получения слитков — в «изложницы». Потом слитки отковывались на «молотовых фабриках», где было установлено по нескольку вододействующих молотов. На каждый молот требовалось около двухсот рабочих, причём непосредственно у молота работало только около сорока (25 %).

По соседству с «фабриками» находились вспомогательные «производственные избы» — кузнечная, токарная, сверлильная, сушильная, литейная и прочие. Завод и пруд кольцом окружал посёлок: улицы громоздились на склонах долины пруда и в низине устья речки, под плотиной.

О сакральном смысле уральского завода (завода-крепости) пишет историк Н. Корепанов в очерке «В раннем Екатеринбурге» (1996): «Далеко не случайны расположение городских осей по сторонам света и первоначально четырёхугольная форма крепости. Число 4 считалось воплощением идеально устойчивой структуры, целостности Вселенной: 4 стороны света, 4 времени года, 4 стихии… „Число совершенства" квадрата или четырёхугольника заключалось в числе узлов крепости, 8 бастионах; этот мотив перекликается с 8-конечным православным крестом. Центром крепости, а равно и центром мироздания является плотина, регулятор водной или же „вселенской" энергии. Река делила город на две стороны — Правую и Левую, светлую и тёмную, плотина, связывая их воедино, символизирует единство дня и ночи, разума и души, жизни и смерти, мужского и женского начал. Идея композиции уральского города-завода естественно отражает первобытную гордость древних мастеров: сердцем города была плотина (она сооружалась первой), стоящие возле неё плавильные печи и заводские фабрики строились почти одновременно с ней, а городские кварталы возводились после и вокруг главного — завода, ему в помощь и на потребу. В заводе видели не только продолжение и проявление великой энергии земли, но ещё инструмент упорядочения и организации этой энергии. Если рассматривать строительство завода как долгосрочный договор с природой, то получается, что Земле — земное здесь, на Урале, воздавали прежде, чем Богу — Богово; и традиционный уральский горнозаводский пейзаж выглядит соответственно: у нас заводские трубы стоят выше церковных куполов».

Типичный заводской посёлок писатель П. Заякин-Уральский описывал так: «Большой зеркальный пруд с отлогими берегами, где растут, отражаясь в воде, камыши и ивы; широкая плотина с рулём и перилами со стороны пруда, а с другой стороны — неуклюжий и закопчённый доменный корпус, высокий дощатый забор и торчащие из-за него чёрные заводские трубы; дальше, на горе, небольшая пятиглавая церковь, полукаменный управительский дом с большим тенистым садом и стройные ряды обывательских домиков с палисадниками под окнами».

ГОРОД РЕВДА

В 1702 году, во время пребывания на Урале дьяка Сибирского приказа Андрея Виниуса, рудознатец Уткинской Слободы Фёдор Росов объявил о найденном им месторождении железной руды при горе Магнитной. Но только в 1734 году на устье реки Ревды Акинфием Демидовым был пущен завод, работающий на рудах горы Магнитной. Земли в устье речки Ревды Акинфий жульнически купил у башкир. Ревдинский завод Демидовых был самым крупным предприятием на Чусовой.

Плотина завода расположена между Угольной и Сороковой (ныне Пугачёвской) горами. Её строительством руководил знаменитый плотинный мастер Леонтий Злобин (родился около 1677 года в Вологодской губернии). Плотина была сложным гидротехническим сооружением: основная имела ниже себя ещё и три «подливные» — неполные, которые создавали «скоп» воды для двух других вспомогательных заводиков — Шараминского и Барановского. В Ревде появилась крупная пристань. Она определяла график «навигации», выпуская воду из заводского пруда, и Ревда стала «застрельщиком» сплава «железных караванов». В Ревде было и крупное плотбище; например, в 1814 году на нём построили более 40 судов. Плотина и пруд в Ревде сохранились до наших дней, хотя в 1964 году плотина подверглась серьёзной реконструкции.

Уже через год после основания Демидовы были вынуждены заключить завод в прочную деревянную крепость, чтобы защитить его от разрушений во время башкирских набегов. Впрочем, Ревде крепко доставалось и от своих жителей. Ревдинцы славились склонностью к мятежам. В 1774 году завод предался пугачёвскому атаману Ивану Белобородову. В 1800 году при заводе бунтовали приписные крестьяне. Наконец в 1808 году Демидовы продали Ревду купцу А. В. Зеленцову.

Впрочем, скоро они пожалели об утрате такого лакомого куска собственности и начали плести интриги. При подстрекательстве Демидовых в 1824–1826 годах в Ревде разгорелись новые мятежи углежогов. Эти мятежи скомпрометировали Зеленцова в глазах горного начальства, и в 1833 году Демидовы сумели выкупить завод обратно. В 1840 году в «связку» к Ревдинскому владелица завода Мария Демидова построила на реке Ревде небольшой Мариинский завод (ныне село Мариинск у верховьев Новомариинского пруда). Мариинский завод переделывал в железо чугун Ревды (в 1914 году в посёлке Мариинского завода насчитывалась тысяча жителей). А в 1841 году Ревду потрясло новое восстание углежогов, на сей раз такое масштабное, что его подавляли войска. Рачительных хозяев из Демидовых всё равно не получилось, и в 1873 году Демидовы продали Ревдинские заводы купцу Г. М. Пермикину.

С 1873 года началась полоса «перепродаж». Огромный завод требовал и огромных капиталовложений, чтобы стать рентабельным, а капиталов не находилось. В 1898 году завод купил В. А. Ратьков-Рожнов. Завод постепенно приходил в упадок. В 1899 году соратник Д. Менделеева С. Вуколов в книге «Уральская железная промышленность» о Ревде писал: «Более бедно обставленного завода мне не пришлось встретить нигде на Урале». В 1913 году хозяином стал П. Г. Солодовников. К тому времени в Ревде уже было 10 000 жителей, и частая смена хозяев могла вызвать новый бунт. Революция прекратила чехарду заводовладельцев.

В 1935 году Ревда была признана городом. В 1940 году в Ревде вступило в строй второе крупное предприятие — СУМЗ, Средне-Уральский медеплавильный завод, а в 1941 году третье — Ревдинский завод по обработке цветных металлов. Ныне действует ещё и метизно-металлургический завод. Именно они превратили город в зону экологического бедствия.

Сейчас население Ревды составляет около 62 тысяч человек.

* * *

Каждый завод имел множество мелких рудников, где добывалась руда. Руду «ломали» заводские крестьяне, которые брали на заводе «оклад» — подряд на поиск, самостоятельную добычу и подвоз определённого количества руды. Также заводы имели пристани, откуда отправлялись барки с продукцией, и лесные дачи — территории, где лес вырубался и выжигался на древесный уголь, без которого заводское производство обойтись никак не могло.

В 1721–1742 годах горное начальство вообще признало обучение в школах обязательным. На некоторых казённых заводах в это время среди мальчиков-подростков грамотность стала приближаться к 100 %. Школы содержались на специальный налог — по пуду металла с каждой сотни выработанных на заводе пудов. Для школьников было установлено денежное, хлебное и «мундирное» жалованье. «Но заводчики во главе с Демидовым, которому принадлежало 14 заводов, ходатайствовали перед верховной властью, чтобы их освободили от обязательного заведения школ. Их просьба была удовлетворена, и в первой половине XVIII века ни при одном частном заводе школы не были открыты», — пишет краевед Нина Аверина.