Читать книгу "Рай в шалаше - Патриция Хэган"

Бретт был ошарашен этими словами и едва сумел взять себя в руки.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – спокойно заметил он.

– Наверняка вы слышали о том, что я – отъявленная преступница? Уверена, что, если б я не была слепой, меня заперли бы в настоящей камере. Я всего лишь принесла еды голодному солдату, и, признаюсь, меня не очень-то удивит, если он был янки. Кстати, – торопливо продолжила она, – я не сомневаюсь, вам известно о том, что моего отца обвиняют в организации захвата монетного двора и в том, что он украл какие-то дощечки для печатания денег. Думаю, его именно из-за этого убили. И теперь, возможно, эти люди решили, что беззащитная и слепая женщина непременно доверится солдату, который проявил к ней немного сочувствия и доброты.

Бретт понемногу приходил в себя. В конце-то концов Анджела Синклер – умная женщина. И нечего удивляться тому, что у нее возникли подозрения.

– Я знаю, что вашего отца убили и что вас ранили той же ночью, после чего вы ослепли. Мне известно, что после этого вас отправили сюда, но ни о каких дощечках я не слышал. Мне хотелось лишь вернуть вас к жизни, честное слово! Вы – очень красивая женщина, Анджела. – Он с обожанием посмотрел на нее. – Лишь круглый дурак не захотел бы сделать вас счастливой.

– Вы так добры, – пробормотала девушка, спрашивая себя, кажется ей это или глаза его действительно излучают тепло. – И я ценю все, что вы делаете для меня. Я с ужасом думаю о том времени, когда вы уедете отсюда. Без вас мне будет очень одиноко…

– Может, тюремщик, которого пришлют на мое место, окажется именно тем человеком, который захочет что-то узнать о ваших пластинах. – Бретт заговорил о пластинах не только потому, что хотел выведать у нее тайну, но и чтобы отвлечься – ее близость сводила его с ума.

– И что бы вы стали делать, скажи я вам, где они спрятаны? – усмехнулась Анджела. – Побежали бы к командиру, чтобы все ему передать?

– Разумеется, – подыграл ей Бретт. – Без сомнения, меня бы за это наградили.

Ее смех был похож на звон серебряных колокольчиков. Он был замечательный – мелодичный, нежный.

– Боюсь, не видать вам продвижения по службе, рядовой Коди. Потому что, по правде говоря, я не представляю, где они могут быть. Отец сказал мне что-то перед смертью, но я не могу вспомнить его слов. Если это все же случится, думаю, я догадаюсь, что к чему. А до тех пор вашему правительству не стоит и добиваться от меня этих сведений.

Бретт спросил себя, не настало ли время признаться ей, зачем он здесь. Ведь вместо него к девушке могут прийти другие люди, которые заставят ее говорить. Анджелу необходимо как можно быстрее увезти с острова!

– Послушайте, – начал он, – мне надо кое-что сказать вам. Обо мне, о вас и о…

– Не-ет! – нарушил тишину возглас девушки. – Я не хочу говорить о серьезных вещах. Не сейчас. – Она медленно покачала головой и, подтянув к себе колени, уперлась в них подбородком. – Знаете, я чувствую себя в безопасности в моем темном мире. У меня такое ощущение, что люди не могут видеть меня, потому что я не вижу их. Возможно, даже к лучшему, что я не вижу ваших глаз – иначе я бы заглянула в вашу душу, и, кто знает, многое в ней могло бы мне не понравиться. Так что не стоит толковать обо мне и о вас, Коди, – задумчиво добавила она, – потому что нас не существует. Просто есть этот остров, есть солдат, который добр к слепой леди. Сегодня. Потому что нет ни вчера, ни завтра.

Издалека донесся звон колокола – настала пора возвращаться.

– Нет, дорогая, – возразил Коди, – завтра есть. Завтра мы с вами увидимся, и я заставлю вас выслушать меня.

Анджела пожалела, что так резко разговаривала с ним. Может, он хотел убедить ее в том, что она ему небезразлична, потому что так оно и было? А, поверив ему, она бы, того и гляди, рассказала о своих чувствах. Так что же в этом плохого?

Да, она дождется завтрашнего дня, в который он так верит.

На обратном пути они не разговаривали. Бретт довел узницу до двери, а через несколько минут Рэмей принес ей ужин. Анджела решилась спросить, где рядовой Коди. Рэмей ответил, что Коди приказано ночью сторожить амбар.

– Сегодня у нас большая игра, леди, – признался Рэмей. – Возможно, вам известно, что рядовой Коди не играет, потому он и согласился поработать ночью. Думаю, завтрак тоже я вам принесу, а то ему придется бодрствовать всю ночь, и к утру он, пожалуй, заснет мертвецким сном. Но Коди просил передать вам, что днем непременно придет.

– Непременно, – шепотом повторила Анджела. Она уже с нетерпением ждала этого мгновения.

– А Коди-то, похоже, положил глаз на вас, – ухмыльнулся Рэмей. – Кто знает? Может, когда война закончится, вы…

– Благодарю вас, сержант Рэмей, – перебила его Анджела, закрывая перед ним дверь.

Съев ужин, она запила его стаканом молока и, растянувшись на койке, погрузилась в размышления. Девушка вспоминала события прошедшего дня. Если завтра Бретт и в самом деле скажет ей о своих чувствах, как быть тогда? И стоит ли говорить, что она тоже относится к нему не только по-дружески?

Да, о многом надо было подумать, но Анджела сурово напомнила себе, что между ними, возможно, лежит непреодолимая пропасть. В те давние времена, когда она любила Гатора, их разделяла социальная преграда.

Девушка принялась невольно сравнивать двух мужчин. Бретт говорил хрипловатым вкрадчивым голосом, а Гатора всегда было слышно издалека, и ей нравилось, как он растягивал слова. Еще Гатор был тоньше Бретта, видимо, из-за тяжелой физической работы. Ей никогда не забыть, что волосы Гатор носил завязанными в «хвост» на затылке. Да, Гатор был более легкомысленным, чем Бретт, потому что Бретт, кажется, все время чем-то озабочен и…

Анджела решительно покачала головой, желая отогнать от себя мысли о прошлом. Гатор для нее больше не существует, а с Бреттом, к которому она успела привязаться, ее разделяет закон. Она верна Югу. Бретт Коди стал послушным солдатом Севера.

И все же, если их взаимное влечение друг к другу будет расти, они, наверное, смогут найти взаимопонимание.

Но… Была одна вещь, которая могла всему помешать. И избавиться от нее, возможно, Анджеле не удастся.

Она была слепа.

Бен Сьюард сказал, что понятия не имеет, кто заплатил ему, чтобы он перевез Лео на Шип-Айленд.

– Могу сказать лишь одно, – добавил Бен, – как-то раз моего матроса затащили в темный угол, когда тот вышел из салуна, и наставили на него пистолет. Ему дали сотню золотом, велев передать деньги мне в уплату за то, чтобы я отвез вас на остров, когда вы разыщете меня. Если я это сделаю, мне дадут еще одну сотню. А если не сделаю – мне перережут горло. Матрос не сумел разглядеть лица говорившего, потому что тот стоял в тени. И, черт возьми, я решил, что перевезу вас. Думаю, что не стоит ставить на карту собственную жизнь.