Читать книгу "Ледяной ветер азарта - Виктор Пронин"

– Вон как... А сам сюда как попал, Леша?

– После заключения... Как это говорится... Выразил желание поработать на стройках народного хозяйства.

– За что осудили?

– Человека сбил. Ночь, дождь, туман, превышение скорости... В общем, что говорить – сбил. Мы переписывались с Анной, когда я сидел. Она приехала, узнав, что я на Проливе. Но – сорвалась. Жаль. Не виню в этом ни ее, ни себя. Не состыковались. Бывает. Но и Званцев не для нее. Он давно все знает – что хорошо, что плохо, что прилично, а что ни в какие ворота. А она в каждом случае решает как бы заново. Если чего нельзя, то у Званцева на всю жизнь нельзя, а у нее сегодня, может быть, и нельзя, а завтра – только так, и никак иначе. В этом смысле он слабак, говорю это не потому, что мне дорогу перебежал, нет... Так оно и есть.

Направляясь к дому, где жил Юра Верховцев, Белоконь с удивлением обнаружил, что волнуется. Он выяснил соотношение сил в Поселке, знал, какие пружины двигали людьми в тот вечер, всласть поговорил со многими, у него уже сложилось представление о том, что произошло в тот вечер. Но правильность догадки Белоконя полностью зависела от встречи с мальчишкой, от того, что Юра ответит на один его вопрос.

Следователь приоткрыл дверь, просунул в щель голову и, увидев на кровати парнишку, состроил хитрую гримасу, давая понять, что, хотя и должность у него весьма серьезна, сам он человек не занудливый и всегда готов поговорить легко и свободно.

– Ищу Верховцева! – доверительно прошептал Белоконь.

– Я Верховцев, – несколько растерялся от такого начала мальчишка.

– Вот тебя-то мне и надо, – зловеще сказал Белоконь и, быстро проскочив в комнату, захлопнул за собой дверь. – Как в кино, да? – спросил он уже спокойно.

– Что-то есть.

– Ну, давай знакомиться... Фамилия моя Белоконь, зовут – проще не бывает: Иван Иваныч. Следователь районной прокуратуры. Прошу любить и жаловать. Если ты не против, я присяду.

– Конечно, что вы... Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо, Юра, спасибо. А то, знаешь, я сегодня так набегался, ног не чую, представляешь? Ну ладно, не буду тебя своими бедами удручать, как сам-то поживаешь?

– Уже лучше... А вначале неважно было... Переохладился. Врач говорит, что ноги целы будут, а вот с левой рукой дело похуже... Так что кончился ученик слесаря Юрий Верховцев. Придется на маяк смотрителем идти.

– Моя ты деточка! Глупости это, больше ничего. Я только что с врачом разговаривал. Единственное, что тебе грозит, так это лишняя неделька на больничном. И все. Можешь мне поверить, самое худшее в твоем положении – это опустить голову.

– Ладно, учтем.

– А теперь, если ты не против, давай немного о деле потолкуем. Вот скажи мне, на кой черт тебе понадобилось среди ночи с этим Горецким на Пролив идти?

– А так! Назло хотелось сделать. Вы меня в кутузку, а я уйду. И ушел. Дурость, конечно, но... так уж получилось.

– Ну хорошо, запер тебя Михалыч... Кстати, а за что?

– Тоже дурость, в общем-то... – Юра отвел глаза. – Понимаете, пива мне Верка в магазине не дала. Мал, говорит. А народ в хохот, а там еще девчонка одна была... Ну, я и психанул. Не столько из-за пива, мне его и не хотелось, в общем-то, а так, из-за этого хохота. В общем, решил я камушек в магазинное окно бросить, а тут Михалыч... Он меня за этим делом и застал. И конечно, сразу за холку... Поостынь, говорит.

– Как у тебя вышло нескладно! Ну хорошо, а почему удрал на Пролив, а не домой?

– Горецкий уговорил. Что же ты, говорит, товарища по несчастью бросаешь? И понес, понес... Вначале я и вправду хотел домой драпануть, но он... Про дружбу плел, товарищество, прочую лабуду.

– А теперь скажи мне такую важную вещь – как вам удалось от Михалыча уйти? Как вы закрома его покинули?

– Пока я сидел там, ну... присмотрел, что оконная решетка на нескольких шурупах держится... А когда он Горецкого ко мне подселил, я тому и рассказал, что очень даже запросто можно уйти. Даже мыслю ему подбросил – подкова, мол, сгодилась бы от каблука. Он тогда шустро так разулся, зацепил за что-то набойку, оторвал ее, шурупы вывинтил и...

– Понятно. Еще вопрос... Как вы расстались с ним, как растеряли друг друга там, на Проливе?

– Сделали привал километров через пять, ну, отдохнуть сели. Он мне и проболтался, что Лешку Елохина ножом пырнул. Я только после этого понял, почему он побег затеял. И будто взбесился тогда. Ведь Лешка мой наставник, ну, вроде учеником я при нем... Всегда вместе. Парень что надо! В общем, побольше бы таких.

– Что же дальше? – Посмотрев в эту минуту на Белоконя, нельзя было даже подумать, как он насторожен.

– Злость меня взяла, что Горецкий обманом за собой потащил. Кинулся я на него, вцепился в пасть... Но, сами понимаете, силы оказались неравными. Он бока мне намял и силком заставил еще с километр за собой идти. Побаивался один остаться на Проливе, струхнул маленько, – Юра усмехнулся. – Ну а потом убежал я от него. Мы тогда по берегу шли, вдоль обрыва, и я за какой-то не то пень, не то корягу нырнул. В общем, спрятался.

– Он что же, в самом деле перетрухал? – спросил Белоконь. Улыбка, явно приятный собеседнику вопрос, готовность посмеяться вместе с парнишкой, даже словечко «перетрухал» – все должно было говорить о простоте и откровенности следователя.

– Ого! – рассмеялся Юра. – Вы бы посмотрели тогда на него! В Поселке он немногим дорогу уступал, а там, один на один с Проливом, ночью, в буран... Не поверите – стал называть меня по имени-отчеству! Представляете? Горецкий меня называет Юрием Васильевичем! Вначале я не понял, к кому он обращается, может, думаю, в темноте еще кого увидел... А это, выходит, я – Юрий Васильевич! Ну, потеха!

– А как он себя вел, когда ты спрятался? – Белоконь начал осторожно подбираться к главному вопросу.

– На одном месте не знаю сколько крутился! Звал меня, возвращался, видно, понимал, что я где-то рядом... Целую речь толкнул.

– Что же он говорил? – осклабился Белоконь.

– А! Обещал даже уехать из Поселка, если я того хочу. Представляете? Если я, Юрка Верховцев, захочу, так он, Горецкий, которого все, кроме Панюшкина, побаиваются, послушается и уедет! Потеха!

– И ты все это время его видел? – Белоконь замер.

– Какой там все время! – беззаботно ответил Юра. – Буран! А он толокся на одном месте, уходил в темноту, снова возвращался... Потом долго его не было, минут двадцать.

– После этого он подошел к тебе совсем уже близко, да?

– Да... Но не нашел меня.

– Юра, а какое там место? Опасно ходить?

– Еще как! Мало того, что обрыв метров десять, да еще эти узкие провалы в берег выдаются... Их снегом заносит, чуть не туда ступишь – и прости-прощай село родное!

– Юра, ты говоришь, злой тогда на Горецкого был?