Читать книгу "Тайна черного камня - Геннадий Андреевич Ананьев"

на минутку у подножия, посмотрел на крутой, почти вертикальный склон с острыми, как огромные наконечники стрел, камнями, между которыми петляла едва приметная тропка, перекинул фотоаппарат через плечо, закрепил его ремнем и, ловко лавируя между камнями, начал быстро подниматься вверх.

В нескольких метрах от вершины остановился, примостил на камне фотоаппарат и кинулся к флагу. Встал рядом в горделивой позе, ожидая, пока щелкнет самовзвод.

«Ишь ты, — ухмыльнулся Ерохин, наблюдавший за Дерябиным. — Домой небось пошлет?»

А Дерябин уже спускался вниз и вскоре, запыхавшийся, возбужденный, подбежал к прапорщику.

— Вот это да!

— Верно, геройски поступил солдат. Когда в болоте комары нас грызли, поглядывали мы на флаг.

— Силу черпали? — не то серьезно, не то с иронией спросил Дерябин. — Своей маловато, что ли?

— Ладно болтать. По коням. Возьми проволоку, когти, клещи и блоки, — приказал прапорщик и направился к своему коню.

Когда связисты по крутой каменной тропе поднялись на перевал и, сбатовав коней, принялись обкапывать разбитый столб, чтобы заменить на новый (десятка два их загодя натаскали сюда волоком), в это время из недалекого ущелья пополз прозрачный туман.

— Вот-вот, как раз ее нам и не хватало! — сердито проворчал Ерохин. А Дерябин удивленно спросил:

— Кого, товарищ прапорщик?

— Грозы.

— Чудно, — еще больше удивился Дерябин. — Гром с ясного неба?

— Взять плащи и — за мной! — крикнул солдатам прапорщик, и те сразу же, побросав лопаты, быстро пошли к лошадям. Отстегнули от седел плащи, раскатав, понадевали, повели затем подальше от столбов лошадей.

— А ты особого приглашения дожидаешься? — спросил Дерябина прапорщик. — Давай-ка поспеши.

Ерохин уводил солдат в лощинку, а туман густел, наливался свинцовой тяжестью, грозно подбирался к солнцу. Прикоснулся к нему лохматым краем, заурчал сердито, будто ожегся, но не остановился. Через минуту уже таинственный полумрак окутал горы и, раскатистым эхом разносясь по ущельям, зарокотал гром. Прапорщик прибавил шагу.

Спустившись в лощинку, Ерохин выбрал неглубокую ямку и лег в нее. Упрятал под плащ автомат, поджал ноги и начал подтыкать под них полы плаща. Солдаты разбрелись подальше друг от друга и тоже улеглись, сровнявшись с травой. Дерябин не понимал, почему все стараются как бы вдавиться в землю. Думал: «Как зайчата трусливые. Вот невидаль, гроза! А вдруг она здесь иная?» — и тоже нашел ямку. А через минуту он в страхе прижимался к земле, хлынувших с неба холодных потоков воды не чувствовал, ему казалось, что небо навалилось на горы и грызет их огненными зубами и что вот сейчас в эти зубы попадет и он, Дерябин. Скалы и небо рычали, все дрожало словно в лихорадке. Потом грозный рык стал уползать куда-то вправо, по перевалу хлестнул крупный град.

Солнце вынырнуло из тучи неожиданно, и поляна сказочно заискрилась. Такое Дерябин видел впервые. Мохнатые темно-красные шары цветущего чеснока, оранжевые ромашки, синие-синие незабудки лучились искорками дождинок, будто радостно смеялись, а с этой искристой радостью, охлаждая ее, мешался холодный блеск града, похожего на комочки снега, набившегося между травой и цветами. Дерябин кинулся к лошадям, чтобы достать из переметной сумки фотоаппарат.

«Ну, прыткий, — подумал Ерохин. — Такие и до работы жадные бывают».

Каково же было удивление Ерохина, когда он увидел, что Дерябин делает вид, что работает. Лопату из рук вроде не выпускает, а копать как следует не копает.

— Слушай, Сергей Аксентьич, — позвал Дерябина Ерохин.

— Авксентьевич — мое отчество, — поправил Дерябин.

— Заковыристое оно у тебя, как и сам. Не серчай, если не так назвал. Да не в том дело. Смотрю я, не сподручна тебе лопата. Бери-ка когти и — освобождай провода. По три столба слева и справа.

— Один?! — удивленно спросил Дерябин и, встретившись со строгим взглядом Ерохина, ответил сам себе: — Понятно, товарищ прапорщик. — Взял когти, сунул в карман плоскогубцы и проговорил со вздохом: — Проза жизни. Под смех незабудок взбирается рыцарь на столб.

«Где прыткий, а где… Набекрень мозги, — с сожалением подумал Ерохин. — Обуза на мою шею».

Прапорщик со всеми вместе копал, оттаскивал разбитый столб, подносил и устанавливал новый, наблюдал, как натягивают провода, а сам не переставал думать о Дерябине. Что предпринять, чтобы «мозги вправить».

Закончили ремонт линии связисты, когда уже солнце перевалило за дальние снежные вершины и все вокруг растворилось в вечерних сумерках.

— По коням! — скомандовал Ерохин и, добавив: — На обогревательном переночуем, — направил коня вверх по тропе.

К небольшому деревянному домику, стоявшему чуть поодаль от тропы и служившему пограничникам местом отдыха, подъехали уже затемно. Расседлали лошадей, привязали их к коновязи и, надев им на морды торбы с овсом, потянулись в домик. А Дерябина прапорщик остановил:

— Пойдем-ка, Сергей Аксентьич, прогулку совершим. Еще один памятник поглядишь.

Прапорщик пошел вверх уверенно, будто не было непроглядной темноты. Минут через пятнадцать остановился возле невысокого, белевшего в темноте надгробного памятника, похожего на маленький минарет. Заговорил негромко, словно боясь спугнуть вековую тишину:

— Здесь похоронены джигиты. Место это с давних пор называется Хабар-асу. По-нашему, значит, «перевал новостей». Здесь встречались посланцы племен, которые жили в долинах, по обе стороны перевала. Новости друг другу передавали, в гости на празднества приглашали. Аксакалы, старики то есть, говорят, будто дни специальные для этого установлены были. Мирно жили пастухи, но вот враги стали совершать набеги. Через этот перевал и — в долины. Другого-то пути не сыщешь в этих горах. Тогда порешили пастухи пост здесь иметь. По два самых сильных юноши выделять от племени как связных. Враг идет, они зажигают костер. А сами на коней — и вниз. Обозлились налетчики, что их набеги предупреждают, ночью окружили юрту. Бились джигиты мужественно, но полегли под ударами вражеских клинков. Возликовали налетчики, повскакали на лошадей и, радуясь, что теперь налет их будет неожиданным, понеслись вниз. А один из джигитов, изрубленный, живого места нет, дополз до хвороста и поджег его. Отползти от костра не смог. Сил не хватило.

Успели предупрежденные пастухи собраться и встретить захватчиков. Ни один из них не вернулся. А храбрецов джигитов здесь, на месте костра, и похоронили…

— Насколько я понял, те герои-джигиты — родоначальники сегодняшних связистов? — спросил Дерябин.

— Да, — серьезно ответил прапорщик, не заметив иронии в вопросе солдата.

— Ясно. Извечно связист имел большой вес. Я это, товарищ прапорщик, знаю. Только меня извечность та чем может обогреть? Чем? Дух взбодрить? Сил прибавить? А мне их не занимать. Я же на службу призван. На границу. Автомат я в руках хочу держать. Увлекался в школе радиоделом, верно. Что ж, из-за этого теперь меня — в столболазы? Ведь связь, она тоже разная. К аппаратуре я хочу. К такой, чтобы боязно перед ней было. А тут… Ишь