Читать книгу "Фаберже для русской красавицы - Мария Жукова-Гладкова"

* * *

На этом вечер встреч не закончился. Не прошло и часа после ухода отца Богдана, как к Соне заехал Джеймс, по его словам – попрощаться, но временно. Ему потребовалось срочно вылететь в Англию. Но обещал вернуться.

Зашел он и ко мне, Андрея Голованова с ним не было, я про него не спросила, сам Джеймс никакой информации не предоставил. У Сони он пробыл часа полтора, я в мастерской слышала стоны, доносившиеся из спальни этажом выше.

После ухода английского аристократа Соня спустилась ко мне.

– Все-таки как-то странно он домой заторопился, – заметила она. – Что же там такое случилось? Не верю я, что это из-за самоубийства лорда Саутгемптона. Кто ему этот лорд?

– Может, запахло жареным? – высказала предположение я. – А если коллекцию прихватил Джеймс и наши правоохранительные органы подошли к нему вплотную?

– В таком случае где она у него? В России? И он уезжает в Англию без нее? Ведь через таможню он ее не пронесет!

– Если дать хорошую взятку – пронесет. Только я очень сомневаюсь, что он знает, кому на нашей таможне давать взятку. Более того, думаю, что наши люди дадут – если уже не дали – большую, чтобы им сообщили про коллекцию… Хотя… Он мог уже ее продать. Здесь. А денежки ему перевели в какой-то английский банк, а еще лучше – на Каймановы или еще какие-то острова, где он до конца жизни будет валяться под пальмами с креолками и пить ром.

Соня задумалась.

– Тоже хочешь на теплый тропический остров? – усмехнулась я. – Так за чем же дело стало? Поехали завтра в турфирму. Но вначале-то он наверняка летит в Лондон. От нас нет прямых рейсов на тропические острова. В Лондоне его и поймаем. Изобразишь африканскую страсть или русскую любовь, достойную фамилии Романова. Не поймаем – зайдем с семьей познакомиться. – Меня охватил азарт. – На крайний случай есть Витя.

– На крайний случай как раз Джеймс, – поправила меня Соня. – Кстати, а Андрею ты не звонила? Что-то он про тебя забыл? И Некрасов твой что-то не появляется.

Я перекрестилась – спасибо, господи, что Некрасов не появляется, как и рецидивист Красавин. И тесть некрасовский, другой Красавин, тоже не появляется. Ни разу не был, за что ему спасибо большое.

Хотя от встречи с Головановым я бы не отказалась. В первую очередь меня интересовало, кто его нанял.

Соня также сообщила, что прямо спросила Джеймса про его официальный титул. По ее словам, ее интересовало, как она сама будет именоваться, став его женой. Джеймс засмущался, но потом признал, что обычно представляется просто как «мистер», хотя в будущем унаследует у отца титул герцога. Отец у него из простолюдинов, мать – герцогиня. Это был брак денег и титула, богатого предпринимателя и потомственной аристократки, как в России в XIX веке, например, обедневшие князья женились на купеческих дочках. Но потом у отца так хорошо пошли дела, что он смог купить титул. Герцогом в любом случае стал бы старший брат Джеймса. Это было обговорено при вступлении родителей в брак, и после покупки титула отцом они ничего менять не стали. Старший брат унаследует титул семьи матери, а сам Джеймс – титул отца. Они оба герцоги, но разные, и именоваться будут по-разному. Потом Джеймс долго объяснял, почему не может унаследовать титул прадедушки-графа, унесшего сиятельную задницу из России.

– Но герцогом точно будет? – уточнила я.

Она кивнула.

– А Витя Рябой титулом может обзавестись в Англии?

– Не знаю. Но если Абрамович с Березовским еще не обзавелись… Решать будут в Англии! – воскликнула Соня.

Глава 33

Бабулька по имени Ираида Станиславовна согласилась меня принять. Я купила тортик и отправилась в старый дом на Васильевском острове – весьма своеобразный флигелек во втором от набережной дворе. Часть пути пришлось идти по доскам – под ногами стояла вода. Ираида Станиславовна потом рассказала, что их двор несколько раз затапливало во время подъема воды в Неве и она звонила на работу, что не может выйти. Поскольку много старых сотрудников живут в этой части города, да и сам Зимний дворец от наводнений страдал неоднократно, ее понимали. Слава богу, она сама живет на втором этаже и при ее жизни затопления квартиры не происходило. Вот при Пушкине, наверное… А на первом из-за батарей рыбу доставали.

Ираиду Станиславовну я описала бы как светлую старушку – если так можно выразиться. Ее отличало милое, открытое лицо, почти без морщин, нежная кожа, редко встречающаяся в таком возрасте, прическа, макияж, маникюр, старинные кольца, тяжелые серьги и ожерелье.

Проживала она одна, если не считать мальтийской болонки, в огромной неудобной двухкомнатной квартире, в которой и родилась. Ванна, явно установленная через много лет после постройки дома, стояла за загородкой на кухне. В квартире, как я и ожидала, было множество книг, и она даже запахом скорее напоминала музей или библиотеку, а не жилое помещение. Ираида Станиславовна сама по себе занимала малую ее часть.

Мы сели на венские стулья у круглого стола. Сверху, если судить по меркам моей квартиры – из поднебесья, свисала лампа с огромным оранжевым абажуром. Мягкий свет падал на стол, создавая еще более приятную атмосферу. Мебель по большей части была резной. Сильнее всего меня поразило некое сооружение – прадедушка современных сервантов, со множеством башенок и «балкончиков».

За чаем пожилая женщина рассказала мне, что детей ей бог не дал, хотя у нее семеро крестников, которым она и завещала накопленное несколькими поколениями ее предков. Словно предвидя мой вопрос, она добавила, что «дети» не станут драться после ее смерти. Она постаралась никого не обидеть и учесть интересы каждого. Одной девушке – квартиру, потому что она вместе с матерью, мужем и сыном ютится в комнате коммуналки. Всем другим – или книги, или антикварные вещи. Все части наследства примерно равны по стоимости.

– И я добавила в завещание один пункт: если начнут судиться да выяснять отношения, все переходит в музеи. Поэтому, надеюсь, каждый спокойно возьмет свое и меня похоронят по-человечески.

По ее лицу пробежала грусть, она спросила, замужем ли я и есть ли у меня дети.

– Родите ребеночка, Наташенька, пока не слишком поздно. Единственное, о чем я жалею в жизни, – это о том, что не родила. Все остальное, доведись мне прожить жизнь снова, я сделала бы точно так же. Родите обязательно! Бог дает ребенка – бог дает на ребенка. И в старости вы не будете одна.

По-моему, это вопрос спорный (знаю немало примеров одиночества в старости при живых детях и огромного круга общения при отсутствии кровных родственников), но я только кивнула.

Ираида Станиславовна предложила мне рассказать, что привело меня к ней.

Она, конечно, слышала и про исчезнувшую английскую коллекцию, и про Общество потомков царской семьи, и про найденные предметы из коллекции, всплывшие в разных домах.

– Больше всего меня рассмешили «Ландыши», Наташенька, – сказала она мне. – Это яйцо стоит многие миллионы долларов. Не менее двадцати уж точно. На аукционе, думаю, могло бы уйти и за пятьдесят, если не за сто. Стал бы кто-нибудь подкладывать его в чью-то квартиру, чтобы подставить владельца? Никогда.