Читать книгу "Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков"

При таких условиях понятно, что Люблинская уния не могла закончить историю особой литовской государственности и даже покончить с историей особого литовско-русского сейма, лишь формально, не фактически упраздненного актом унии. Он не замедлил воскреснуть, как только того потребовали внешние и внутренние условия жизни великого княжества Литовского.

Литовские магнаты в 1569 г. оплакивали «погребение и уничтожение на вечные времена вольного и независимого государства — некогда великого княжества Литовского», — как писал Радивил, воевода виленский, одному из своих корреспондентов. Великое княжество теряло свой суверенитет и во внешней политике и в делах законодательных, так как новые узаконения надо было вносить для получения ими силы закона на общий польско-литовский сейм, где их утверждал король «силою сейма» — «моцю того сейму, зверхностью нашею господарскою». Окупились ли эти уступки тою выгодой, на которую рассчитывала шляхта: усилением средств государственной обороны с облегчением тягот непосильных великого княжества? На первых порах всего ощутительнее было значительное ослабление Литвы отрезкой целых четырех воеводств, что умаляло не только военные силы, но и финансовые средства великого княжества.

Король, видимо, сознавал это нарушение целости сил, обращенных к отпору восточного врага: он предложил было в 1572 г. вознаградить великое княжество присоединением к нему Мазовию только что перед тем потерявшей свою удельную самостоятельность с прекращением линий князей Мазовецких; польские послы отвергли это предложение.

7 июля 1572 г. скончался последний Ягеллон. Предстояла первая «элекция», подвергшая новоустановленную унию серьезному испытанию, тем более что возникшие резкие раздоры между великополяками и малополяками по вопросу, кому быть «начальным человеком» в годину бескоролевья: примасу уханьскому, архиепископу гнезненскому или великому маршалку коронному Яну Фирлею. За спором этим стояла борьба севера и юга королевства из-за гегемонии в стране. В этих спорах о праве назначать срок и место избирательного сейма Литва заняла особое положение, протестуя против действий велико- и малопольских шляхетских съездов, бравших на себя назначение элекции и решение разных общегосударственных вопросов — о найме войск, обороне границ и т. п.

По смыслу унии, заявили литовцы, возможен лишь вальный сейм избирательный, которому и надлежит принять меры для безопасности государства в момент бескоролевья. В то же время литовцы возобновили требование возврата отнятых воеводств, и паны-рада, собравшись в Вильне, даже постановили, чтобы доходы с Волыни и Подляшья вносились в литовский скарб.

5 апреля 1573 г. открылся избирательный сейм под Варшавой. Литвины, отбыв свои сеймики и общий съезд в Вельске, прибыли сюда, хоть с опозданием, и поддержали кандидатуру Генриха Валуа, с тем чтобы он женился на королевне Анне Ягеллонке. Генрих и был провозглашен королем от имени Польши, великим маршалком коронным, от имени Литвы — великим маршалком литовским. На этом же сейме представлены были литовские требования: 1) вернуть Литве все южные земли; 2) созывать общие сеймы по очереди в Литве и Польше; 3) рас ширить состав общего сената, приняв в него тех членов, которые остались без кресел, хотя принадлежали к прежней литовской раде, т. е. князей и маршалков (всех). Поставлен был и вопрос о защите Литвы от Москвы. Элекционный сейм, отвергнув обсуждение вопросов, противоречащих унии, до приезда короля, разрешил собрать подать на войну с Москвой с земель вели кого княжества, но ничего не дал из средств Короны. Денежная помощь была оказана только на защиту «Инфлянт», как общего владения Литвы и Польши. Так защита Великого княжества признана собственным делом литовцев, а защита Лифляндии возложена на них с польской денежной субсидией. Тем самым признано существование в Вильне особого правительства, т. е. панов-рады как носителей государственной власти в великом княжестве, хотя по унии рада одна! «Единство» Речи Посполитой осталось на бумаге.

Король Речи Посполитой Генрих Валуа (1574 г.)

Известно, что эта литовская рада сделала попытку иметь своего кандидата на вакантный престол: царевича Федора Ивановича, и завела об этом переговоры с Иваном Грозным. Ответ Ивана перенес вопрос на почву признания королем самого царя, т. е. подчинения польско-литовских земель Москве, на чем и оборвались сношения; литовцев не соблазняла и другая перспектива — более реальная с московской точки зрения — отделения великого княжества от Польши на московскую сторону. Признав Генриха Валуа, литовские сенаторы посылают в Париж Криштофа Радивила, который отдельно от польского оратора приносит новому королю выражения литовского подданства, а затем присылает ему из Вильны особый диплом, которым великое княжество Литовское подтверждает избрание его королем Польско-Литовского государства. Трудно решить формальный вопрос, противоречили такие действия акту унии или нет, но несомненно, что толкование унии тут определенное: уния — союз двух свободных политических единиц, из которых каждая за себя решает свою судьбу в общем польско-литовском целом.

18 февраля 1574 г. прибыл Генрих Валуа в Краков, а в ночь с 28 на 29 июня убежал из краковского замка, чтобы занять французский престол. Примас созвал съезд всего государства в Варшаве. Это был чисто польский съезд, созванный не общегосударственной властью, которой представителем в отсутствие короля должен бы быть примас, а съезд, созванный по постановлению сеймиков краковского, познанского и сандомирского. Литовцы отсутствовали. Опять вскрывается основная трудность реального истолкования унии: поляки верховную государственную власть понимают как свое национальное учреждение, а смысл унии для них в праве Польши на неотделимость от нее Литвы.

Литвины ищут равенства своей доли в соединенном государстве, но такой сверхнациональной государственной власти не оказывается в момент бескоролевья, и великое княжество выступает как самостоятельная политическая единица: дело избрания нового короля по существу обращается в дело возобновления унии, так как в момент бескоролевья ее «реальность» на деле ни в чем не воплощена.

Так в 1574 г. поляки созвали свой экстренный «конвокационный» сейм для решения, как быть в столь чрезвычайных обстоятельствах. Литвины созвали свою особую «конвокацию», собравшись вооруженными близ Полоцка. В Варшаву они послали заявление, что не могут покинуть великого княжества ввиду московской опасности, и притом требовали, чтобы Варшавский сейм не делал постановлений, которые могли бы задеть права великого княжества, снесся с Литвой относительно содержания посольства во Францию, к которому присоединятся и литовские послы, не рассуждал об элекции, так как это преждевременно. По взаимному соглашению назначали Генриху срок возвращения — 12 мая 1575 г.

Во время смут или бескоролевья Польша выработала особый прием организации власти — конфедерации. Так называлась самостоятельная организация съезда, частичного и общего (сеймового), который берет на себя проведение в жизнь принятых решений, создавая, таким образом, своего рода исполнительную власть. Нормальная организация конфедерации берет на себя поддержку власти, обращаясь в рокош, если направлена против нее. Классический тип конфедерации проявляется во время бескоролевья, когда конвокационный сейм провозглашает конфедерацию генеральную, т. е. дает в руки своих органов всю полноту правительственной власти, восстановляя, таким образом, прервавшееся функционирование ее.