Читать книгу "Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков"

Литовский съезд независимо от конфедерации Варшавского сейма создает в 1574 г. свою, решая не разъезжаться, не постановив, как действовать в случае, если создавшийся правительственный кризис не разрешится возвращением Генриха: ведь было ясно, что он не вернется, и предвидеть можно было неприемлемую попытку сохранить власть через вице-короля, какого Генрих пожелает назначить.

Решили: 1) стоять за избрание эрцгерцога Эрнеста, сына императора Максимилиана, в том расчете, что он вернет Литве отнятые у нее воеводства; 2) добиваться этих земель путем заключенной конфедерации; 3) если кто из литовцев отступит от принятого решения, — подвергнется опале; 4) если избрание Эрнеста не удастся по его вине, то принять решение только сообща.

Основная задача этого постановления — обеспечить объединенное выступление всего великого княжества в общем деле, без раздробления на партии. Генрих не вернулся, и 11 мая 1575 г. собрался съезд польско-литовский в Стенжице. Этот съезд назначен был варшавской конфедерацией, принявшей также ряд мер по внутренним делам и обороне государства. Литовцы не упустили заявить, что не признают ни варшавской конфедерации, ни ее решений; эти постановления приняты без них и не могут их обязывать, как и литовские постановления не относятся к полякам. Но было необходимо найти выход, и литовцы кончили тем, что признали назначение элекции и постановление варшавской конфедерации относительно нее. Нужно ли говорить о том, что все это — политика литовских магнатов?

На съезде польская шляхта снова просила, чтобы литовская шляхта заседала вместе с нею, и снова встретила отпор со стороны панов. А когда состоялось соглашение и соединение шляхты, то на жалобы литвинов, что поляки не соблюли унии, устроив свою варшавскую конвокацию без них, то получили ответ, что приглашение литвинам на общий польско-литовский съезд в Варшаве было послано, но паны-рада литовские не известили о том шляхту великого княжества, созвав ее на особую литовскую конвокацию.

Тянуть бескоролевье было особенно тягостно для Литвы — с одной, и украинских земель, с другой стороны. Москва наступала. Подолия и Волынь подверглись сильному опустошению татар. Литовцы требовали помощи Короны против Ивана и получили ответ, что во время бескоролевья государственными доходами в Польше распоряжаются сенаторы коронные, а в великом княжестве сенаторы литовские. Обе страны вынуждены действовать каждая своими средствами, а если литовские паны желают соединения всех сил и средств, пусть сдадут сенату литовские доходы! Так официальные политики польские признавали раздельность двух правительств!

Настали дни элекции. Маршалок сейма предложил литовцам подавать голоса по воеводствам. Они отказались, заявляя, что уполномочены голосовать только все вместе, от имени целого великого княжества, и высказались за Эрнеста. Так подан был не голос воеводств единого Польско-Литовского государства, а голос великого княжества Литовского.

Король Речи Посполитой Стефан Баторий

Поляки разделились: великополяне с примасом во главе стояли за австрийского кандидата, но подменили Эрнеста самим императором Максимилианом. Его и провозгласил примас королем 12 декабря 1575 г. Но против стали вожди малопольской политики, Ян Замойский и Андрей Тенчинский. Ян Замойский на провозглашение Максимилиана ответил провозглашением королевы Анны Ягеллонки, причем шляхта избрала ей в супруги семиградского князя Стефана Батория. Чтобы достигнуть соглашения, назначили новый сейм в Андрееве на 19 января 1576 г. Но пока император принял Польскую корону и присягнул соблюдать pacta conventa. Австрийская партия в Андреев не явилась.

Тем не менее Андреевский съезд признал себя вальным сеймом, подтвердил элекцию Анны и Стефана и назначил 4 марта днем коронации и брачного венчания, выбрав в посольство к новому королю отсутствующих литовских вождей, Радивила и Ходкевича. К литвинам сейм послал уговаривать их стать на сторону Батория. Для такого изменения литовского мнения была подготовлена почва: литовцев охладило избрание вместо Эрнеста Максимилиана, а еще более отказ в помощи против Москвы, и от Ходкевича является посол в Андреев с просьбою об этой помощи, так как царь Иван уже под Ригой.

В апреле король Стефан уже приехал в Польшу, а в Гродне собрался литовский съезд, создавший новую литовскую конфедерацию ввиду «опасности государственной по причине избрания двух королей». Решили заявить полякам, что литовцы требуют обычного общего сейма в Варшаве и там будут настаивать на прекращении распри и восстановлении единства, на исправлении обид, нанесенных Литве, на согласном признании нового короля. Если же поляки будут насильно навязывать своих избранников, с нарушением вольной общей элекции, то литвинам останется только провозгласить разрушение унии, созвать свой съезд для выбора себе великого князя.

Этот ультиматум литовцы соединили с предложением Баторию отложить коронацию и обождать Варшавского сейма.

Принципиально литовцы соглашались под влиянием Ходкевича признать Батория, но старались соблюсти свое независимое значение. Но в Кракове не ждали, собрали коронационный сейм и совершили коронацию без литовцев. Послы из великого княжества прибыли уже post factum. Им оставалось только протестовать против нарушения унии избранием короля без общего участия, против титулования Стефана великим князем литовским, хотя литовцы не выбирали его своим князем и не участвовали в заключении с ним условий: «мы, — заявляли послы, — уже совершенно освобождены от уз унии с Польшей».

Но эта демонстрация проделывалась лишь для того, чтобы вольно признать Батория, чему сильно помог тактичный примирительный тон, взятый сразу новым королем.

Литовские станы собрались в Мстибогове и, выслушав посольство из Кракова, согласились признать Батория. С этим признанием отправили послов в Краков от панов-рады, от урядников и шляхты. Посольство это представило Стефану подданство Литвы и ее требования. 29 июня Баторий выдал привилей, которым утверждал пять литовских требований: 1) о порядке участия литовских сенаторов в «прибочной раде» королевской; 2) о возобновлении тех правительственных «praescriptiones»[151], которых действие приостановлено смертью Сигизмунда-Августа; 3) об амнистии противникам Батория; 4) о переходе королевских имений к великому княжеству и 5) о неприкосновенности литовской юрисдикции.

В тот же день король Стефан повторил перед литовцами присягу, принесенную раньше полякам. Остальные требования литовцев (войска в Литве под начальством литвина, также и пограничные замки; сеймы alternatim; уменьшение сил великого княжества вознаградить равносильно, чтобы могло оно в опасности обходиться без польской помощи; сохранение обычной формулы обращения к сенату и станам великого княжества; учреждение каштелянов в судовых поветах; чеканка монеты в Литве наравне с Польшей; сохранение за скарбом литовским таможенного сбора; князю слуцкому и вообще князьям — место в сейме) Стефан отложил до вального сейма, как относящиеся не к нему лично и подлежащие решению «in comitiis generalibus»[152]. Только там, устанавливая власть нового короля в великом княжестве Литовском, литовские политики сумели выдержать форму свободного признания Батория великим князем литовским, вполне отдельно от польской его коронации.