Читать книгу "Близится утро - Сергей Лукьяненко"

А лекарь и монах, оправившись, уже шли к нам.

– Жан и этот…Йенс? – Хелен просияла. – Они?

Вот что мне в ней нравится – сразу все схватывает!

Обидно – даже радости особой от встречи нельзя былопоказывать. А я в этот миг готов был вредному старику в ноги кинуться, словноблудный сын из притчи!

– Садитесь к нам, – сказал я громко, – мы уже заждались.

– А уж мы-то как, – не отрывая взгляда от Маркуса, сказалЖан. – О… вижу, узнал ты меня…

Маркус стесненно кивнул, пробормотал:

– Здрасте…

– Рад тебя видеть, дружок, – ответил лекарь, потом слегкапоклонился Хелен. – Э… не имея возможности быть соответственно представленным…давайте сочтем, в силу обстоятельств, что мы давно знакомы?

Хелен улыбнулась и кивнула.

Йенс, опередив официанта, подтащил к столику еще два стула.Помог присесть Жану – видно, вымуштровал его лекарь, не хуже, чем Антуан меня.

– А где… – начал Жан.

– Мы разделились, – сразу сказал я. – Это долгая история…Почему вы уехали из Аквиникума?

– В гостинице нас ждало письмо. – Жан нахмурился. – Почеркбыл незнакомый, но… что-то не так?

– Все правильно, – успокоил я лекаря. – Молодец, Реми… этоохранник епископа. Мы просили его оставить вам записку. Все хорошо. Жан, аздесь вы сняли номер?

– Жалкая комнатенка, и за непомерные деньги! – с чувствомсказал лекарь. – А вы не смогли?

– Нет. Мы тут… случайно.

Перегнувшись через стол к ним поближе, я принялсярассказывать о наших приключениях. Вкратце, ясное дело. Про встречу с Жераром –тут Йенс выпучил глаза, про то, как к нам присоединился мадьярский паренекПетер, про то, как мы нашли Маркуса, Хелен, Луизу и Арнольда, про руссийскогошпиона Фарида, про катакомбы под Аквиникумом – и тут уже растерялся Жан, слушаяо подземном пути, которым прошел Антуан…

Когда я закончил, Жан не стал задавать лишних вопросов. Неспрашивал, верим ли мы и впрямь, что спутники наши пережили обвал. Недопытывался, как мы сумели перейти границу. А сразу взял быка за рога.

– Переночуете в нашей комнате. А я с утра поговорю скучерами, скажу, что приятели с другого дилижанса хотели бы пересесть на наш.Думаю, проблем не будет, места есть, а вчера я нашему кучеру вскрыл здоровенныйчирей на заду… простите, графиня… он мне теперь обязан.

– Но если в пути нас проверят – мы без всяких подорожных, –предупредил я.

– Всё в руке Божьей, – философски ответил Жан. – Не зря жесудьба выводит нас из самых ужасающих передряг. Так? Маркус?

– Угу, – быстро ответил мальчик. После появления Жана онсидел тише, чем мышь под веником. А лекарь, даже слушая мой рассказ, всёвнимательно поглядывал на него.

– Вольная жизнь тебе на пользу, – продолжал тем временемЖан. – Окреп, подрос, в глазах уверенность появилась.

На мой взгляд, уверенности-то как раз у Маркуса не было.Теперь не было. Он ерзал на стуле и прятал глаза.

– Значит, теперь ты, мальчик, не какой-нибудь младший принц,– пользуясь тем, что музыканты разыгрались и гремели на весь ресторанзажигательный мадьярский чардаш, Жан говорил пусть негромко, но вполнесвободно. – Ты у нас теперь Искупитель… да?

– Я… я так думаю, – прошептал Маркус.

Мне все никак не удавалось постичь смысл разыгрывающейсяперед нами сцены. С чего бы вдруг Маркусу так теряться от появления староголекаря? А Жан Багдадский, незадачливый барон и старый мизантроп? Ну, спорили мыо том, какова природа Маркуса, что он людям несет, но откуда такая ирония?

– Как твой насморк, Маркус? – продолжал расспросы Жан. – Тыже поздней осенью всегда болел.

– Ничего, – сказал Маркус, быстро проводя ладонью по носу.

– Мальчики всегда здоровеют, если не сажать их в теплицу, –удовлетворенно произнес Жан.

И тут я понял.

Мы-то все знали Маркуса уже после его бегства из дворца.

Жан Багдадский, волей судьбы, знал Маркуса лучше, чем инойродитель – собственное дитя. Жан лечил его от бесчисленных детских хворей,ставил клизмы, когда юный аристократ объедался в саду зеленых груш, прописывалпримочки, если младший принц, подобно простому подмастерью, получал за проказыпорцию розог. Как поверить в великую судьбу Маркуса, если Жан помнит еговопящим сопливым дитём, не желающим пить горькую микстуру?

И точно так же сам Маркус. В Версале он привык к своейнезавидной роли владетельного бастарда. Привык, но не смирился. Найдя Книгу,познав Слово, Маркус поверил в свое новое предназначение. Распрощался со старойжизнью. И вдруг появился Жан. Знающий его с младенчества. И Маркус волей-неволейвспомнил себя прежнего.

Ох нелегко приходится тем, кто знал сильных мира сего до ихвозвышения!

Жан покашлял в ладонь, лукаво глядя на Маркуса. И будтоудовлетворенный тем, что сразу поставил мальчика на место, перестал обращать нанего внимание:

– Нам не стоит тут задерживаться. Поедим – и сразу же вномер. Наш дилижанс отправится рано утром, по холодку.

Никто с ним не спорил.

Есть люди, которые от волнений и опасностей будтоукрепляются в спокойствии. Крепко спят, с аппетитом едят и всяко радуютсяжизни. Вообще-то и я из их числа – иначе не занимался бы своим промыслом. Носегодня меня будто подменили. Может быть, выпало приключений больше, чемобычно, – ведь еще утром мы были в Державе, шли подземными ходами, а с тех порчего только не случилось.

Так или иначе, но мне не спалось.

Давно уже все уснули – Хелен с Маркусом заняли одну койку,Жан – другую, мы же с Йенсом улеглись попросту, на полу. Тоненько похрапывал восне лекарь, ворочалась летунья, я же лежал неподвижно и глядел в потолок, покоторому бегали тени от уличного фонаря.

Везет нам. Ох как везет! Можно сколь угодно себе говорить,что удача – лишь награда, приходящая к достойным, сильным духом и телом. Но япо опыту знаю, что удача любит отворачиваться в самый неподходящий момент.

Вот бегают по потолку тени, складываются в узоры – одиндругого затейливее. Так и наша жизнь – череда света и тьмы. И не понять, отчего пошла в жизни черная полоса, как не понять, глядя на тень, что ееотбросило – ветка ли дерева, пролетевшая за окном ночная птица или чья-то рука,поднятая в свете фонаря…

А тень и впрямь походила на тень от ладони.

Светлый прямоугольник на потолке, бегающие тени от веток – иодна, неподвижная, будто раскрытая ладонь…