Читать книгу "Плейбой - Ханна Грей"

пройти через это, когда много лет назад делали операцию на позвоночнике. Но я разговаривал с доктором Палмером в кабинете физиотерапии, и он был поражен твоей целеустремленностью. Сказал, что с тобой никогда не бывает скучно.

— Приятно знать, — я чешу подбородок. — Он похож на старого ворчуна. Рад слышать, что дело лишь в выражении его лица.

— Он мой младший брат, — серьезным тоном произносит доктор, и мои глаза тут же расширяются.

— Ох… черт. Прошу прощения, — я кашляю, пытаясь придумать, что, черт возьми, сказать в попытке исправить это. — Насколько могу судить, выглядите вы ничего, если позволите так выразиться.

Он взрывается смехом.

— Я шучу, мистер Харди. Доктор Палмер действительно стар и ворчлив, — встав, он пожимает мне руку. — Было очень приятно поработать с вами. Когда-нибудь, когда будете в НХЛ, я с нетерпением жду возможности похвастаться, что помог залечить игрока, который прыгнул в окна и спас жизни семи человек. А пока, вместо того, чтобы спасать жизни, попробуйте, может быть, кулинарный класс или гольф. Что-нибудь менее… опасное, — он отступает, держа руку на дверной ручке. — Если что-нибудь понадобится, звоните. А теперь идите домой и отпразднуйте.

— Да, сэр, — киваю я. — Непременно так и сделаю.

Глава 30

Эддисон

Я веду Кэма за собой по парковке стадиона. Теперь, когда выяснилось, что он может вернуться к нормальной жизни, первое место, куда я жаждала его привести, — сюда.

— Где мы? — он пытается задрать голову, чтобы подглядеть.

— Не подглядывай, наглец!

— Если я подгляжу, ты меня накажешь? — он шевелит бровями над повязкой на глазах. — В таком случае… я могу быть очень, очень плохим мальчиком.

— Перестань, глупыш, — смеюсь я. — Сейчас ты только раздражаешь, и я жалею о своем решении совершить благое дело.

Я веду его по коридору, спускаясь на лифте, потому что повязка на глазах и лестницы плохо сочетаются. Кроме того, я не готова к тому, чтобы Кэм снова получил травму.

Мы останавливаемся перед дверью, ведущей на лед, и я открываю ее.

— Где бы мы ни были, здесь холодно, — ухмыляется он.

— Не настолько, чтобы замерзнуть, так что не волнуйся. Мы все еще можем прекрасно провести время.

Я присаживаюсь на скамейку, переобуваясь в коньки, прежде чем развязать повязку и позволить ей упасть на землю. Держа в руке его коньки, я склоняю голову.

— Прокатись со мной, Кэм. Потому что должна признаться, стадион скучал по тебе не меньше, чем ты по нему.

Он нервно смотрит на коньки.

— Черт… не знаю, Эдди. Я уже… ну, знаешь… давненько не катался.

— На коньках? — уточняю я, и он кивает, усаживаясь на скамейку.

Ступая между ног, я беру его лицо в ладони.

— Я знаю, что ты ежедневно несешь в себе тяжесть того дня. Я чувствую это, когда ты уносишься куда-то далеко-далеко, туда, где все мы в опасности. Туда, где, возможно… кто-то не смог выбраться, — мое зрение затуманивается от слез. — Разум гораздо чаще переносит меня в то же место, чем хотела бы признать. И я знаю, ты не думаешь, что я способна выдержать боль в придачу к своей. Но обещаю, что смогу. Ты спас мне жизнь. Спас жизнь Айле. Мы втроем пережили нечто невообразимое…

— Меня там не было, — шепчет он, глядя на пол. — Слишком долго не был там вместе с вами, а теперь ей каждый день придется жить в страхе, потому что я не пришел вовремя, — он снова поднимает взгляд. — Когда вы идете в продуктовый магазин или в школу, или, черт возьми, даже когда мы ведем ее в кино… я в ужасе, Эдди. Я все время напуган, — он вытирает глаза. — Если бы вы погибли в тот день… я не знаю. Я просто не могу…

— Мы не погибли, Кэм. Мы живы. И все благодаря тебе, — я целую его. — Я вижу твои переживания за Айлу и меня. И так сильно люблю за это. Но жизнь страшна. И безумна. И прекрасна, все сразу. Нам нужно просто принимать каждый день таким, какой он есть. И я знаю, в глубине души, ты боишься, что не сможешь вернуться на прежний уровень. Но, Кэм, ты рожден для того, чтобы быть на этом льду. И я знаю тебя. Если чего-то очень хочешь, никогда не потерпишь поражения, — я прижимаюсь лбом к его. — Я знаю, в следующем году ты станешь «Брюином».

— Что бы ни произошло в ближайшие несколько лет, Эдди, пообещай, что будешь рядом. Потому что НХЛ или нет… если мы не будем вместе, это не мечта, — тихо говорит он. — Я знаю, ты не хочешь вырывать Айлу из привычной среды, и никогда не попрошу об этом. Поэтому нужно, чтобы ты пообещала, что, независимо от того, как далеко друг от друга будем, мы со всем справимся.

— Справимся, — говорю я. — Но тот факт, что мы будем в Бостоне вместе с тобой, делает все проще.

Он отстраняется, растерянно глядя на меня, прежде чем глаза расширяются.

— Что ты хочешь сказать?

— Я еду с тобой. И Айла тоже.

— А родители? Как же они? Айла будет скучать.

— Да, будет, — соглашаюсь я. — Но я знаю свою маму. Она будет приезжать к нам так часто, как сможет. А когда ты будешь на выездной игре, я вернусь и навещу их.

Его глаза наполняются слезами, когда Кэм обнимает меня за талию.

— Мы едем в Бостон? — шепчет он.

— Мы едем в Бостон! — я притягиваю его лицо ближе и целую. — Мы семья. Ты, Айла и я. Не терпится узнать, что нас ждет в будущем.

Поцеловав его еще раз перед тем, как выйти на лед, я машу рукой.

— А теперь покатайся со мной. Потому что даже тогда, когда пыталась убедить себя в том, что ненавижу тебя, на льду ты завораживал.

Он подмигивает, прежде чем надеть коньки.

— Ты никогда не смогла бы меня ненавидеть, сама знаешь.

— Ну, когда все сводилось просто к сексу, я, конечно, старалась изо всех сил.

Выйдя на лед, Кэм приобнимает меня за талию.

— Это никогда не было просто сексом. Мы оба это знаем, — он наклоняется, целуя меня в шею. — Но если бы так и было, я не могу винить тебя. Я своего рода волшебник в постели… знаю.

Несмотря на то, что закатываю глаза, я чувствую покалывание в животе. Мы немного пошалили с тех пор, как в него стреляли, но секса не было. Между тем, что он восстанавливался, мы жили у родителей, а я бегала за