Читать книгу "Плейбой - Ханна Грей"

малышкой, было непросто найти время для романтики. Я скучаю по нему. Не хватает его рук на моем теле и того, как Кэм может возбудить каждую клетку моего существа одним прикосновением.

Я отъезжаю, устремляясь к другому концу катка. Отец был хоккеистом, причем хорошим. Конечно, он позаботился о том, чтобы его дочь умела кататься на коньках. Черт возьми, даже Айла умеет. Не очень хорошо, но научится.

Он гонится за мной, постепенно восстанавливая ритм после столь долгого перерыва. На катке его лицо всегда сияет. Как и у тех, кто удостоивается чести наблюдать за Кэмом на льду.

Мы оба смеемся, когда я пытаюсь сделать несколько трюков и витиеватых движений, с треском проваливаясь. Мы гоняемся друг за другом, как пара влюбленных подростков.

Держась за руки, мы останавливаемся в центре катка.

— В какой момент ты понял, что хоккей — это твое? — спрашиваю я.

— Когда я был ребенком, мы съездили в Бостон. Отец отдал гоночный автомобиль на перестройку двигателя в мастерскую, так что мы устроили целое путешествие, — смеется он. — Мила, конечно же, заинтересовалась мастерской. Наверняка те бедняги думали, что она никогда не уйдет, — Кэм улыбается, думая о своей сестре. — Но отец добыл билеты на игру «Брюинз». Когда мы ездили на гонки, то бывали на играх НФЛ35, даже на нескольких играх НБА36, — ухмыляется он, глядя вниз. — Но в ту минуту, когда коньки коснулись льда, я не мог оторвать глаз. Раньше даже хоккей по телевизору не смотрел. В Алабаме это не очень популярный вид спорта, знаешь ли.

— Кроме того, я должен был быть похож на Милу. Хотеть, чтобы руки были в масле, испытывать голод к тому, чтобы разбирать двигатели и собирать заново, а машины ездили быстрее. У меня в жилах должен был бежать бензин, — он пожимает плечами. — Но я не такой. И когда увидел Патриса Бержерона на льду, безупречно ведущего команду, словно все они ему доверяли… я сразу понял, что хочу того же. Даже будучи ребенком, сидя на трибуне, я видел, что он командный игрок. Я мог сказать, что он делал команду лучше, потому что был сосредоточен не только на игре, но и на каждом, кто был в майке «Брюинз», — он слегка наклоняет голову. — Может, это заставит выглядеть как самый презренный слабак на свете, но я хотел иметь такую цель. Хотел быть лидером. Я хотел, чтобы команда мне доверяла.

— И ты этого добился. Один из величайших игроков «Университета Брукса» на сегодняшний день, капитан команды, — я кладу руку ему на живот. — Похоже, у тебя получилось. Кэм Харди снова вернулся на лед, — улыбаюсь я, хватаясь за протянутую руку.

— Ты всегда знаешь, как меня подбодрить, — он обнимает меня, уткнувшись лицом в шею. — Боже, как я люблю тебя.

От Кэма так приятно пахнет. Запах успокаивающий, заставляющий чувствовать себя как дома. В его выздоровлении не было ничего легкого, но если уж на то пошло, то это испытало нас, сблизив больше, чем когда-либо. Но физически он мне нужен. Возможно, секс и не является ключом к идеальным отношениям, но когда Кэм занимается со мной любовью, нет ни одной части тела или разума, которая не чувствовала бы, как сильно он заботится обо мне. Он мне нужен. И учитывая, что родители гуляют с Айлой в парке… у нас есть свободное время.

Его губы исследуют мою шею. Сначала медленно и неосознанно, но чем ближе его рот приближается к моему, тем очевиднее становится, что Кэм так же отчаянно этого желает, как и я.

Он целует меня в линию подбородка, и я чувствую, как щетина касается кожи.

— Кэм, — шепчу я.

Он осыпает меня поцелуями. Сначала медленно и чувственно, но вскоре прикосновения становятся более страстными, а поцелуи яростнее.

— Я так дьявольски тебя хочу, — хрипло произносит он, прежде чем поднять меня на руки.

— Не тяжело? Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Он прикусывает мою нижнюю губу.

— Поверь, я справлюсь. То, что собираюсь сделать с этим телом, будет гораздо более напряженным, чем сейчас, — он обхватывает мою задницу руками. — Я так дьявольски сильно по тебе скучал. Но теперь вернулся. И не терпится насладиться каждым сантиметром твоего тела.

Он направляется в небольшую комнату, которую используют для осмотра игроков. На протяжение всего пути его губы не отрываются от моих, и я слышу щелчок двери, когда Кэм запирает ее за нами.

Он усаживает мою задницу на стол для осмотра.

— Ты можешь и не быть ранена, но я, черт побери, все равно проведу тщательный осмотр, — рычит он, снимая с меня коньки.

Он стаскивает с меня футболку и опускает голову между грудей. Когда его язык скользит по моей груди, из глотки вырывается громкий стон, и я благодарна за то, что сегодня стадион закрыт для всех, кроме нас.

Медленно он стягивает с меня джинсы и трусики, прежде чем устроиться между ног.

Судорожно я наконец расстегиваю пуговицы на его джинсах, стягивая вместе с трусами вниз ровно настолько, чтобы освободить член. Я тянусь к нему, но Кэм отталкивает мою руку.

— Дай сначала прикоснуться к тебе. Прошло уже так много времени, что я не смогу сдерживаться, Эдди. Ты слишком горячая, черт возьми, — умоляет он, прежде чем отчаянно срывает с моего тела рубашку и бюстгальтер.

Начиная с колен, его руки скользят вверх по моим бедрам, прежде чем Кэм погружает в меня сначала один, а затем другой палец.

— Мокрая, — его дыхание учащается. — Черт, это возбуждает. Делает член еще тверже, чем он уже есть.

Его большой палец кружит по самому чувствительному месту, пока пальцы входят и выходят из меня. И то, и другое сводит с ума.

Чтобы заставить Кэма почувствовать часть моих мучений, я дразню его, обхватив груди. Медленно щипаю себя за соски и наблюдаю, как он делает долгий, дрожащий вдох.

— Черт побери, Эддисон, — стонет он. — Ты даже не притронулась ко мне, а я уже почти готов кончить.

Я продолжаю ласкать себя, зная, что постепенно он теряет контроль. Подняв ноги, я подтягиваю Кэма ближе, зажимая между своих бедер.

— Не заставляй ждать еще ни секунды, — выдыхаю я. — Трахни меня. Немедленно.

Одной рукой он хватает меня за бедра, а другой сжимает волосы, погружаясь внутрь. Я вскрикиваю, кусая нижнюю губу так сильно, что ожидаю почувствовать вкус крови.

— Моя навсегда, — шепчет он. — Пообещай, Эдди. Скажи, что никуда не денешься.

Это намного глубже, чем просто просьба провести с ним жизнь. Кэм боится, что со мной что-то случится, так же