Читать книгу "Юми и укротитель кошмаров - Брендон Сандерсон"

знаю. Кроме этих стран… Ну, нам ни о чем не рассказывали.

– А если Пелена конечна? – спросила Юми, взволнованно подскочив к нему. – Что, если Виньетка ошибается и за Пеленой находится… моя страна? Художник, у вас ведь растет бамбук. И рис. Откуда берется рис?

– С растений с четырьмя листьями, – ответил он. – Я видел поля.

– Как и у нас!

– Но у нас растения не летают.

– Значит, у нас похожая флора, – заключила Юми. – Просто у вас, наверное… какие-то разновидности, приспособленные духами к жизни без почвенного подогрева.

– Это довод, – согласился Художник. – Может, поискать в моем мире карты? Посмотреть, не поместится ли твоя страна на одно из белых пятен? Какого размера Торио?

Юми не знала, но ее поездки совершались по одному и тому же маршруту, кругами, и Художник подозревал, что страна гораздо меньше, чем Нагадан. Но где доказательства? Как могли столь разные по укладу страны сосуществовать столько веков, не обнаружив друг друга? Разве что их разделял океан, о котором он упомянул, или иной природный барьер.

Юми стало спокойнее от этих мыслей. Она зажмурилась, прислушиваясь к шороху кисти по бумаге и редкому постукиванию, когда Художник опускал кисть в тушечницу. Юми села и наконец пробилась сквозь страх, войдя в состояние полного покоя. В небытие, где время, самость и природа были едины.

Там ее посетила мысль, как будто намеренно направленная извне.

Юми широко распахнула глаза и резко вышла из транса. Оказалось, что все горожане уже ушли, а Художник приводит в порядок свои принадлежности. Целый час промелькнул в мгновение ока, но во время медитации это было обычным явлением.

Зато ее мысль – идея – вовсе не была обычной.

– Я знаю, что делать, – прошептала Юми, глядя на Художника. – Знаю, что мы должны попробовать.

– И что же? – нахмурившись, спросил он.

– Нельзя ждать, когда ты полностью освоишь сложение камней. Прости, Художник, но это правда. Ты делаешь успехи, но слишком медленно. Нам нужно ускориться.

– К чему ты клонишь?

– Сейчас покажу.

Она протянула руку, но, вспомнив, что не может до него дотронуться, просто помахала ею. Затем соскочила с алтаря, сунув ноги в духовные сандалии и нетерпеливо дождалась, когда Художник наденет свои. Они вышли из сада, миновали Чхэюн и Хванчжи; те поспешили следом. Юми получила лишь слабый укол совести за то, что не дождалась прихода служанок в святилище.

Они прошлись по уже знакомому городку. Юми с детства не задерживалась нигде на достаточный срок, чтобы разведать, где что находится. Вы можете предположить, что теперь она чувствовала себя в этом городе как дома. Но для Юми слово «дом» уже прочно ассоциировалось с тесной квартиркой с футоном, освещенной уличным хионом. Это чужой мир, но в нем девушка нашла то, что ей нравилось. Сериалы по хионному приемнику. Собственную одежду. Лапшу в слабосоленом курином бульоне с яйцом и щепоткой перца.

Здесь она йоки-хидзё. Там она Юми.

От такого вывода ей стало стыдно – иначе она не была бы собой. Именно этого Юми и опасалась. Она привыкла к удобствам другого мира и не жалела – даже мысли не было жалеть – о том, что пользовалась ими на всю катушку. Но рано или поздно за это потворство слабостям придется заплатить, потеряв не только Художника, но и дом, и друзей, и даже новообретенное чувство собственного «я».

«Не позволяй себе быть счастливой, – предупреждал внутренний голос. – Счастье слишком опасно!»

Быть может, поэтому она спешила все закончить, прежде чем расставание станет чересчур мучительным.

Когда они огибали паровую скважину, вокруг которой после недавнего извержения еще стояла влажная дымка, Юми обратила внимание на крестьянина, возившегося с летуном, похожим на громадное насекомое с раскинутыми крыльями. Жужжа, летун завис перед хозяином, затем упал. Крестьянин успел подхватить его перед ударом о землю. Затем летун оживился и направился к парящим в небе растениям.

Художник прошел мимо, а вот Юми остановилась.

– Художник, – обеспокоенно спросила она, – можешь спросить Хванчжи и Чхэюн, что не так с этим летуном?

– Все нормально, Избранница, – ответила Чхэюн, хотя обе женщины были явно смущены вопросом.

– Чхэюн, – сказала Юми устами Художника, – мы знакомы много лет. Не нужно ничего от меня скрывать. Не бойся.

Служанки переглянулись, и Чхэюн тихо ответила:

– Избранница, это творения мудрецов. Они плохо работают.

– Нам не стоит дурно отзываться о почетных гостях города, но с их творениями действительно что-то не так, – согласно кивнула Хванчжи. – Это видно, Избранница.

Женщины говорили с воодушевлением. Дело было не только в вопросе. Теперь, когда Юми дала им вольную, их вдохновляла возможность поговорить с ней. А что такого? Они сопровождали Юми много лет, но никогда не общались с ней накоротке. Юми даже не задумывалась: а может, неприятно обслуживать девицу, которую они даже толком не знают?

Они дошли до ритуальной площадки, возле которой была установлена машина. Она пыхтела и складывала камни. Ей требовался целый рабочий день, чтобы призвать одного-единственного духа, но, как и обещали мудрецы, работала она без остановки. Одна машина не могла сравниться по эффективности с йоки-хидзё, но сотня таких устройств намного превзошла бы усилия женщин-заклинательниц.

Юми недовольно сложила руки на груди, взъерошив свой тобок, и воззрилась на машину. Художник остановился рядом.

– Юми, не стоит злиться на машину потому лишь, что она машина, – тихо произнес он.

– Напротив, – прищурившись, ответила Юми, – нельзя восхищаться машиной потому лишь, что она машина. Дело не в том, что я против технологического прогресса или достижений твоего мира. Просто я считаю, что эта конкретная машина в конкретной ситуации – это плохо.

– Ты права. – Художник присел на ограду ритуальной площадки. – Прости, что обобщил. – Он соскочил с ограды на площадку, Юми вошла за ним. – Итак, что у тебя за гениальная идея?

– Выбери первый камень, – велела Юми.

Художник пожал плечами, надел наколенники и перчатки и уселся рядом с горкой самых разнообразных камней. Он удачно выбрал фундамент и установил его в едва заметном углублении, что должно было придать конструкции большую стабильность.

Он многому научился. По правде говоря, за тридцать дней он практически освоился в роли йоки-хидзё. К сожалению, чтобы достичь совершенства, требовались годы. У этого совершенства, как и у будущей каменной башенки, был заложен только прочный фундамент.

Художник поднял второй камень, но не успел положить. Юми остановила его. Она извлекла душу камня, взвесила, ощупала, познакомилась с ней. Затем положила на «фундамент» и с улыбкой посмотрела на Художника:

– Повтори.

Он задумался, затем кивнул и положил настоящий камень поверх духовного, повернув так, что они идеально совпали. Обучение не прошло даром. Он