Читать книгу "Триумф броненосцев. «До последнего вымпела» - Вячеслав Коротин"

– Ну, знаете ли, таковые тоже нужны.

– Несомненно, но на мостиках крейсеров и броненосцев в следующие войны должны стоять не они. А те, кто хоть и младше по времени производства, но настоящие бойцы. Но при существующей системе в мирное время расти в чинах они будут вне зависимости от своих талантов. А вот при введении новых чинов, во-первых, появится повод резко сократить или вовсе упразднить цензы, не обидев тех, кто их почти уже выходил. А во-вторых – промежуточные чины станут «ступеньками», на которые можно по результатам войны подтолкнуть перспективного офицера, не вызывая возмущения ни у начальства, ни у сослуживцев. Тому же Эссену сейчас ни за что адмиральскую должность не дадут, а вот капитан-командора – запросто. И таких, как тот лейтенант, можно будет в капитан-лейтенанты продвинуть.

– Убедительно излагаете, Роберт Николаевич, – усмехнулся Рожественский. – Я обещаю обдумать ваше предложение. А пока – прошу меня извинить – вон уже Варвара Сергеевна за мной поспешает – пора на обед. В госпитале расписание почище, чем на эскадре. Честь имею!

Адмиралы простились.

Беременная женщина, конечно, не хорошеет. Да этого быть и не должно – сама природа делает все для того, чтобы мужчина не мешал заниматься самым на данный момент важным делом – готовиться произвести на свет новую жизнь. Но в глазах этого самого мужчины любимая, готовящаяся стать матерью его ребенка, – самое прекрасное, самое восхитительное существо на свете.

Когда Ольга открыла дверь мужу, у того просто перехватило дыхание от восторга. Пусть стало слегка одутловатым лицо, пусть совершенно не угадывалась под широким платьем талия – для Василия жена никогда еще не выглядела столь красивой и привлекательной.

– Васенька! – всхлипнула Соймонова, закинув руки на шею лейтенанта. – Живой! Вернулся!

– Здравствуй, родная! – будущий отец сдержал порыв и прижал к себе супругу очень осторожно и аккуратно. – Как чувствуешь себя? Как вообще?..

Последовала «поцелуйная пауза» на несколько минут.

– Да чего же мы на пороге до сих пор? Проходи уже! Анфиса! Кофе приготовь!

– Анфиса? – приподнял брови Соймонов.

– А ты как думал. Тяжело мне теперь одной с хозяйством управляться. Ты не голоден?

– Не беспокойся – пообедал. Слушай! А как с деньгами? Прислуга ведь…

– Держимся. Ты надолго?

– Точно не знаю, но что-то около двух недель – «Пересвета» в док поставили, так что экипаж на берегу, в Экипаже, извини за каламбур. На службу, конечно, ходить нужно, но ночевать дома надеюсь довольно часто. От Михаила Николаевича вестей нет?

– Нет. Последнее письмо из Порт-Саида было. Если верить газетам – прошли две недели назад мимо Сайгона.

– Понятно – оперативную информацию в личной переписке использовать нельзя. Надеюсь, что Третья эскадра скоро объявится – заступить им дорогу теперь некому.

– Ты-то как? Не ранен? Как бой прошел?

– Я цел и невредим. А вот Володю Денисова убило. Единственного из офицеров на броненосце. Я ведь не сразу домой – сначала на кладбище заехал, хоронили его без меня…

– Прими, Господи, душу раба твоего, Владимира! – перекрестилась Ольга, погрустнев.

С кухни появилась Анфиса с подносом. К кофе были поданы еще теплые пирожки с повидлом, и Василий с удовольствием отведал стряпню новой служанки, предварительно с ней познакомившись.

Анфиса не блистала красотой – совершенно средняя двадцатилетняя девушка, ничем особым не примечательная внешне. Однако Ольга, в беседе за кофе, не могла нахвалиться своей новой… помощницей, что ли: получая весьма скромное жалованье, новая «прислуга» стала фактически подругой лейтенантши. Дочь капитана первого ранга никогда не была чванливой дворяночкой, а ситуация, когда общаться просто больше не с кем, весьма способствовала установлению практически дружеских отношений между молодыми женщинами.

Сегодня, конечно, Анфиса поспешила оставить супругов вдвоем, но в дальнейшем обедали, ужинали и чаевничали Соймоновы с ней совместно.

А сейчас, когда супруги были вдвоем, начался разговор на вечную тему:

– Ты мальчика или девочку хочешь?

– Оленька, я хочу, чтобы у нас с тобой появился малыш. Или малышка. Только бы свершилось! – Василий смотрел на жену влюбленными глазами и говорил совершенно искренне.

– А все-таки? – капризно «прицепилась» Ольга. – Тебе все равно, кем будет твой первенец?

– Я уверен, что он не последний из наших детей, – улыбнулся лейтенант. – Но если ты так настаиваешь – хотелось бы для начала сына.

– Это еще почему?

– Во-первых, хочется быть уверенным, что фамилия Соймоновых не пресечется в случае чего, а во-вторых, – Василий показал рукой на стену, – вот шпага, которую Михаил Николаевич строго-настрого приказал передать его внуку. Так что первым у нас будет мальчик. Не возражаешь?

– А если девочка?

– Она будет такой же красивой, как ты. Может, даже еще красивее, хотя я такого не представляю.

– Льстец. Я тебе не верю, – лицо Ольги слегка порозовело, но было совершенно очевидно, что мужу она верит в этом плане без всяких сомнений. – А как назовем дочку или сына?

– Оленька, как захочешь. Не я ведь вынашиваю ребенка – ты. Все тяготы тебе достаются.

– Ладно, договоримся так: если мальчик – имя выбираю я, а если девочка – ты. Ладно?

– Хорошо! – поспешил согласиться лейтенант, наивно полагая, что тему можно закрыть.

– А как ты хочешь назвать дочку?

Соймонов с тоской вспомнил о службе на «Пересвете» – неудержимо потянуло на броненосец. Причем не «к», а «от». Что самое парадоксальное – от любимой и единственной, от самой дорогой и родной на свете, с которой к тому же не виделся несколько месяцев…

– Назовем Настей.

– А почему? – тут же ревниво поинтересовалась супруга.

– Ну не Ольгой же! Две Ольги в одном доме – это много. Как вы поймете, кого из вас я зову? «Настя» просто звучит нежно, а моя дочка будет самой нежной и красивой. Как ты.

– Ладно, – прижалась к Василию жена. – Прощаю.

– За что, Оленька?

– За все, дурак.

Соймонов совершенно не понял, в чем он был виноват и за что его простили. Но не начинать же выяснение отношений: простила тебя жена – радуйся и не лезь в бутылку. А захочешь узнать, в чем виноват – узнаешь. Даже о таком узнаешь, о чем у тебя никакой фантазии не хватит представить. А виноват в этом ты и никто другой…

У Василия хватило мудрости не развивать тему.

Глава 44

Все еще по-летнему яркое солнце щедро заливало светом пристанционную площадь, и без того до краев запруженную народом. Нахлынувшие было на монарха воспоминания отступили. Но ощущения остались. Стыд. И чувство вины. Да, сделано очень много, но этого еще слишком мало! Нужно еще что-то. Поэтому здесь и собрали народ. Даст Бог – поможет! А если и нет – так чистая совесть для искренне верующего царя тоже немалого стоит. Перекреститься – и вперед! Когда на трибуне наконец появился Император, людское море не сразу успокоилось, но видя, что он готов говорить, толпа понемногу затихла.