Читать книгу "Расеянство - Братья Швальнеры"

которой не расставался уже третий день.

–Пошел ты, – плюнул под ноги Степаныч и ушел. Вернулся через пару минут в компании бригадира.

–Орлов! – панибратски начал тот.

–Чего тебе?

–Ты чего ему хомут не поставишь?

–Пускай сам ставит, стукач вшивый. Мне потом крайним быть не надо.

–Ты как базаришь?

–А как с вами, со стукачами, базарить?

Замолчал бригадир.

Свидетели разговора – шофера и механизаторы – все вмиг приняли сторону Николая. Водитель комбайна Плешивцев предлагал ему отступить от трудовой дисциплины – вместо починки неисправности сделать вид починки, попытаться обмануть машину в надежде проехать лишний круг и свалить побольше пшеницы, перевыполнив плановую норму. Не думая при этом, что машина откажется работать или перенесет новую поломку. И тогда придется вовсе снять ее с пробега, а дневная норма не только с профицитом – а и вообще не будет выполнена. Николай же подумал об этом и начал отстаивать свою правоту известными ему способами.

–Да ты чего?! Уборка идет, страда! Я тебя за саботаж сейчас… Уволю…

–Не ты принимал – не тебе увольнять. Айда к председателю, пускай он разбирается…

Ропот поднялся в народе. Бригадир почуял, что все может закончиться для него печально, и, отведя Степаныча в сторону и что-то ему нашептав, покинул поле сражения. Плешивцев вернулся к товарищам не солоно хлебавши.

–Нажаловался? – улыбаясь, спросил Николай. – Доволен? Вот теперь сам что хочешь, то и делай. Айда, мужики.

Ушли, оставив нерадивого комбайнера наедине с механизмами, собравшиеся ронины. Обступили в дороге Николая – каждый считал своим долгом выразить ему свою солидарность, почтение, уважение. А он лишь упивался своей правотой и тем весом, который только что набрал в глазах товарищей. Что же помогло ему это сделать? Слепому видно, что внутренняя глубина, преисполненность уверенностью в собственных силах. Он же списывал все на книгу, не переставая мысленно хвалить ее за собственные достижения. «Блажен, кто верует, тепло ему на свете…»

В другом рассказе, что содержался в ней, описывал Мисима сцену совокупления самурая со своей женой. И так захватила она Мисиму, такое на него произвела впечатление, что он решил сегодня же повторить со своей супругой Ниной все в точности по тому сценарию, которому следовал великий японец.

На календаре была пятница – в этот день скромный механизатор колхоза имени Брежнева обычно возвращался домой за полночь и в изрядном подпитии, и ему бывало явно не до плотских утех с любимой женщиной. Первое время после брака, лицезрея его подобные состояния, она еще возмущалась, сейчас же практически привыкла к такому положению дел. Однако, сегодня он решил удивить ее и самого себя – и вернулся домой в шесть вечера и трезвый.

–Чего это? – с порога подозрительно спросила Нина, сжимая в руках тряпку – вечер пятницы как время для нее абсолютно никчемное, она привыкла проводить за домашними хлопотами.

–Того, – хитро улыбался Николай.

–Чего того?

–Ты это… не хочешь… супружеский долг там выполнить, всякое такое?

–Хе, – хмыкнула она, – чего это на тебя вдруг нашло?

–Ты против? Ладно, пойду бухать…

–Нет, нет, стой! Айда…

Через полчаса ее криками была озарена вся округа. Прежде не баловавший ее таким вниманием супруг сегодня задал ей такого перцу, что хоть святых из избы выноси. А спустя два часа, довольные и предельно утомленные, лежали они в объятиях друг друга. Николай покуривал и рассказывал Нине о чудесном превращении, произошедшем с ним и длящимся последние несколько дней.

–Ты понимаешь… У них, у самураев, особая культура энтого дела существовала…

–Чего?

–Ну жахались они по-особому. Культурно что ли. Вежливо. Жену свою уважали.

–Хорошо бы…

–Дура! А я тебя, что, не уважаю?

–Ой, Коленька, ну что ты, ты прямо очень очень меня уважаешь… Спасибо, родной, я на небесах…

Утром следующего дня Нина рассказала о метаморфозе своим подругам – и те, понятное дело, начали третировать своих мужей за отсутствие подобных же ласк с их стороны. А потому утро понедельника началось для Николая с расширенного приема граждан. Причем, внеочередного.

–Ты как это, с Нинкой?

–Чего?

–Ну как ты ее в пятницу отметелил-то?

–Да так. Пришел, раскорячил, да и понеслась, – похвалялся Николай.

–А чего нашло-то на тебя?

–Книга, говорю вам, все книга. Интересная жуть.

–А там чего, и про шуры-муры есть?

–Там все есть, – многозначительно, затягиваясь папиросой, отвечал Николай. – От батона до гондона. Я тебе говорю.

С вожделением смотрели товарищи на томик, сжимаемый Николаем в руках, но ни у кого не было желания попросить почитать его – ведь это требовало усилий. Иное дело, что теперь среди них появился своего рода пророк, человек, который сам обладает высшим знанием и научит их, как себя вести в каждой конкретной ситуации, чтобы выходить из нее с достоинством. И потому испытываемое ими вожделение к незнакомому имени «Мисима» постепенно спроецировалось на самого Николая. И вскоре заменит ему имя. А еще раньше тот немой трепет, что питают односельчане к этому просветленному человеку, получит свое оправдание – да не один раз.

Однажды Мисима прибирался дома. Обычно Нина заставляла Николая делать это по сутрам в субботу – и тому было оправдание. Вечер пятницы всегда становился для нее словно бы выколотой точкой, а виноват в этом однозначно был ее супруг, и потому субботняя уборка была для нее чем-то вроде пусть не отмщения нерадивому мужу, но средства восстановления социальной справедливости. Да и потом она позволяла как бы начисто закончить дело пятничного вечера, когда она убиралась словно бы «на черновик».

В эту же субботу все было как минимум необычно – Николай вернулся домой, по вновь введенной традиции, рано, трезвый, приласкал жену как следует, а утром по инерции потянулся к пылесосу. Она, все так же, по инерции, давала ему команды приказным тоном и требовала ответственнее относиться к этому малопочетному занятию, а он наяривал ковер, хотя мысли его уже начали приобретать крамольный оттенок.

«И чего это она покрикивает на меня? Раньше я хотя бы вину свою замаливал, а сейчас чего?.. Ладно, закончу пылесосить, задам ей пару вопросов в лоб, не бросать же на середине комнаты…»

Так и случилось. Отложив трубку пылесоса в сторону, Николай посмотрел на жену.

–И что это было?

–А что?

–А чего это у нас сегодня я ишачу? Я ж вроде вчера не накосячил.

«Лучшая защита – нападение», – подсказала женщине природная смекалка.

–Ты мне поговори еще! Сколько я слез из-за тебя, оглоеда, пролила? Сколько нервов мне вытрепал? А обещал чего, горы золотые? Зачем замуж звал?

Тут по