Читать книгу "Расеянство - Братья Швальнеры"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не понравилась Николаю такая реакция – он смачно плюнул себе под ноги и вышел из дому.
На улице он перевел дыхание, послушал вопли соседского петуха и, недолго думая, отправился к своему товарищу – Алексею Михайловичу Пузикову, пожилому сварливому пенсионеру, работавшему все в том же колхозе бригадиром шоферов.
–Михалыч, ты дома? – подойдя к плетню, окрикнул Колян.
–Дома, в гараже, айда подсоби.
Тот лихо перемахнул через забор и секунду спустя уже лежал вместе с Пузиковым под его стареньким УАЗиком, то и дело нуждавшимся в капитальном ремонте.
–И когда ты это барахло на свалку свезешь?
–Не учи ученого. На нем еще мои внуки ездить будут.
–Дерьмо из-под себя кушаешь.
–Не умничай. Затяни лучше хомут.
–Делаю.
–Смотри, вишь тросик соскочил?
–Ага.
–Как его натянут-то правильно? Я чет хрен его знает…
–Вот на эту фуевину…
–Думаешь? А-ну, давай вместе попробуем…
–Взяли!
Через несколько минут товарищи уже отмечали удачную починку двигателя разливаемым из трехлитровки самогоном и солеными огурцами прямо здесь, в гараже, вдали от взыскательных и требовательных глаз жены Михалыча.
–Так, значит, говоришь, добра не понимает?
–Вообще никак.
–А баба, она скотина такая… Никогда доброго отношения к себе не оценивает. Только слой с ней можно. Не зря в народе говорят, «бей бабу молотом – будет баба золотом!»
–Это точно.
–Э, я много таких пословиц знаю. Вот слушай… Да наливай пока… «Бей бабу обухом, припади да понюхай – дышит? – морочит, еще хочет»… «На бабу да на скотину суда нет», «Чем бабу бьешь сильней, тем щи вкусней»…
–А я это… Тоже знаю… Батя у меня покойничек говорил, «жене дважды радуются: когда в дом ведут да когда в могилу несут».
Приятели рассмеялись и обмыли свои познания в области русского фольклора граненым стаканом самогонки, самостоятельно приготавливаемой Михалычем на протяжении многих десятков лет. После возлияния Николая традиционно накрыла волна рассудительности и здравого смысла.
–Так ведь делать-то чего-то надо, однако…
–Надо.
–И что?
–Как что? Бить конечно!
–Думаешь?
–Мне и думать не надо. Жахнешь пару раз промеж глаз – как шелковая станет.
Сказанное Михалычем несколько разнилось с теми представлениями о самурайской чести что кипели в мозгу Николая и какие он решил принять на вооружение для всей оставшейся жизни. А потому он срочно удалился в нужник Михалыча, чтобы задать Мисиме вопрос – как он относится к воспитанию женщин, что называется, кулаком?
И хотя ни о чем подобном книга не говорила, из нее все же он узнал кое-что о самурайских традициях среди женщин. Так, Накано Такэко, старшая дочь чиновника княжества Айдзу Накано Хэйная одилась в городе Эдо (современный Токио). Она получила образование как в области литературы, так и боевых искусств, хорошо владела нагинатой. Будучи удочерена своим учителем Акаокой Дайсукэ. Накано вместе с ним работала инструктором боевых искусств в 1860-е годы. В Айдзу Такэко впервые очутилась в 1868 году. В ходе битвы за Айдзу она командовала группой женщин, которые сражались независимо от основных сил княжества, поскольку высшие должностные лица Айдзу запретили им участвовать в бою в качестве официальной части армии. Эта группа позднее была названа «Женским отрядом» (Дзё:ситай) или «Женской армией» (Дзё:сигун). Ведя свой отряд в атаку против сил Императорской армии княжества Огаки, Такэко получила пулевое ранение в грудь и попросила свою сестру Юко отрезать ей голову и похоронить её, чтобы она не досталась врагу в качестве трофея. Голова Такэко была доставлена в храм Хокайдзи (в современном посёлке Айдзубангэ префектуры Фукусима) и похоронена под сосной.
«Поразительно», подумал Николай. «Женщина-самурай». Какие честь и достоинство! Какая воинская слава! Какая доблесть! Однако, есть и вторая сторона медали – если женщина в совершенстве владеет боевыми навыками и готова сражаться с мужчинами на равных, то и спрашиваться с нее должно как с равной – пусть будет она готова к бою, в том числе и смертному, в любой момент!..
–Слушай, Михалыч, – вдумчиво спрашивал Николай, глядя в глаза собеседнику, – как думаешь, моя Нинка могла бы, случись чего, мне подзатыльник дать?
–А у тебя что, память отшибло? Давала и не раз!
–Точно, – в памяти Николая воскресли картины недавнего прошлого, когда его обожаемая супруга так лихо отвешивала ему оплеухи, пользуясь своим явным внешним превосходством, что тот знай себе летал по всему дому из угла в угол, переворачиваясь от счастья в воздухе.
–А тебе для чё?
–А вот в книге сказано, что были и женщины-самураи. У них такие же высокие нравственные принципы там, все дела… И соответственно, боевые навыки нашим никак не уступают.
–Ну и к чему ты это все?
–А к тому, что значит сражаться с ней на равных можно.
–Давно пора. Только при чем тут самураи, не пойму никак…
–А при том, что жить надо по самурайскому кодексу, бусидо и прочая…
–На кой он нужен?
–На кой… Ну какие у тебя принципы в жизни есть?
–Много всяких…
–А конкретнее?
–Ну…
–Бабу бьешь?
–Бью.
–А она тебя.
–И она.
–Вот. Значит, не уважает. А начальство тебе премии давно выписывало?
–Давненько.
–Значит и начальство не уважает. Друзей много у тебя? Ну таких, чтобы настоящих, чтобы прям…
–Нет, конечно.
–Опять же хреново. Значит что?
–Что?
–Проблема в тебе. В твоих принципах. А вернее, в их дефектности и нестабильности, в необходимости их кардинального пересмотра и перестройки всего менталитета от А до Я…
Может быть, Николай вел свою речь и не такими высокопарными эпитетами, как ему того хотелось, но думал он именно так и искренне желал, чтобы его местами бессвязная речь лилась именно таким удивительным и прекрасным, хоть и малопонятным обычному человеку, потоком.
–Эка завернул…
–А что, не так?
–Так-то оно так…
–Ну вот. Значит, наливай.
Явившись вечером домой, Николай застал жену встречающей его в дверях и со скалкой. На этот случай в своей длани он сжимал глушитель от Михалычевского старого самосвала.
–Нажрался…
–А то! От несправедливости твой пришлось!
–Ну я тебе сейчас покажу козью морду, тварь такая… – и стоило ей только замахнуться столовой утварью на супруга, как оглушительный удар в челюсть глушителем буквально сбил ее с ног. И пока она, полусидя-полулежа на полу, пыталась прийти было в чувство, Николай отбросил орудие возмездия в сторону и начал кулаками так ее метелить, что затея по защите ее поруганной его пьянством чести канула
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Расеянство - Братья Швальнеры», после закрытия браузера.
