Читать книгу "Город живых - Антон Ледовских"

Меня передернула нервная дрожь. Следы вели как раз-таки в сторону дедовской заимки. Внимательно осмотрев снег вокруг места, на котором я стоял, я убедился, что найденные следы были не единственными. Они также вызывали недоумение и опаску, поскольку один из следов был оставлен женскими туфлями на высокой шпильке. Аккуратные круглые дырочки от каблуков были четко видны в глубоко продавленном снегу. Согласитесь, очень странный набор для зимней таежной глухомани.

В этот момент со стороны, откуда примчался заяц, послышался отчетливый треск сломанной ветки. Я еще только думал, стоит ли мне испугаться, как мои руки уверенным движением уже успели перезарядить ружье.

Это была она, та самая обладательница туфель на шпильке. Молодая девушка, одетая в ажурное вечернее платье. Никакой верхней одежды на ней явно не было. Солнце уже зашло полностью, но, на мое счастье, взошедшая луна давала достаточно света, чтобы различить такие подробности.

Моя левая рука судорожно шарила по карману фуфайки, пытаясь извлечь из него небольшой фонарик. Не знаю уж, зачем, но я таскал этот прибор с собой постоянно. Может, потому, что это был последний подарок, сделанный моей матерью в день моего рождения. Бесполезный прибор, провалявшийся без надобности в моих карманах с самого лета, спас в тот момент мне жизнь.

Достав наконец фонарик, я с силой надавил на кнопку. В тусклом свете, даваемом практически севшими от холода батарейками, я на мгновение выхватил из сумрака лицо девушки. Через секунду лампочка погасла. Но и этого мне хватило, чтобы разглядеть синюю кожу и мертвые глаза, застывшие на сведенном судорогой лице. Наверное, при жизни эта девушка была даже красива. Независимо от моего желания и мыслей, сознание успело выхватить из зрительного образа достоинства плавных изгибов ее фигуры и спроецировать, как должно было выглядеть ее лицо в нормальном состоянии.

Я мотнул головой, отгоняя наваждение. Руки же в это время уже успели вскинуть ружье. Не успев даже удивиться такому раздвоению своего сознания, я спустил курок. Патрон я заряжал не глядя и поэтому я сам не ожидал эффекта, произведенного выстрелом. Мне попался жакан, цельнометаллическая пуля, а не дробь. Кусок свинца, вылетевший из ствола, сопровождаемый хорошо видимыми в ночи искрами сгоревшего пороха, смачно впечатался прямо в голову существа, стоящего передо мною. Тяжелая пуля прошла навылет, расплескав мозги и ошметки волос и оставив после себя огромное сквозное отверстие. Девушка, замерев на секунду, тяжело упала на спину, глубоко провалившись в снег.

В этот же момент я услышал с нескольких сторон одновременно приближающийся скрип снега. Быстро оглянувшись влево, вправо, я увидел еще несколько темных фигур, враскачку бредущих ко мне. На ходу доставая очередной патрон и перезаряжая ружье, я опрометью бросился к заимке. Неудачно развернувшись, я почти сразу потерял одну лыжу. Не останавливаясь, ибо пытаться снова восстановить сложную конструкцию из намотанных тряпок не было времени, я стряхнул с ноги теперь уже бесполезную вторую лыжу и, проваливаясь по колено в снег, рванул что было сил. Я уже успел понять, что натолкнулся на тех самых мертвяков, о которых уже не раз слышал от многочисленных беженцев. Теперь мне оставалось только одно: успеть добежать и расчистить тяжелую прочную дверь, что закрывала вход в заимку. Я сильно опасался, что из-за наваленного снега мне потребуется для этого больше времени, чем я на самом деле располагаю.

Когда я увидел вход в заимку, меня охватили противоречивые чувства. Дверь в небольшой бревенчатый сруб, коим, собственно говоря, и являлась заимка, была настежь распахнута. Вопрос с нехваткой времени на проникновение внутрь отпадал сам собой. Зато сразу возникла другая проблема: если дверь открыта, то, вероятно, внутри мог кто-то быть. Рассуждать было некогда. Я молнией влетел внутрь и с силой захлопнул за собой дверь. Нащупав в полной темноте засов, я быстро задвинул его в пазы, надежно отгородившись от опасности, надвигающейся извне.

Негромкий скрежет за моей спиной тут же подтвердил мои опасения по поводу присутствия внутри нежелательных гостей. Крутанувшись волчком на сто восемьдесят градусов, я наугад выстрелил в темноту. Пламя, вырвавшееся из ствола, на долю секунды осветившее помещение, поставило меня в известность сразу о двух вещах. Первое – внутри заимки и вправду находился мертвяк. И второе – я в него не попал.

Поставив ружье около стены, я на ощупь нашел на привычном месте керосиновую лампу и коробок спичек. Слава богу, у деда Павло всегда царил образцовый порядок и искать лампу долго не пришлось. Сняв колбу, я не спеша чиркнул спичкой и поднес язычок пламени к фитилю. Неяркий свет заполнил внутреннее пространство заимки.

Не далее чем в паре метров от меня на полу извивалось гротескное существо, которое некогда было человеком. А точнее, парнем лет двадцати пяти. Видимо, когда он переступал порог этого дома, он все еще был человеком. И наверняка, принял свою смерть он именно в стенах дедовской заимки. Закрыть за собой дверь по всей вероятности он просто не успел. У существа, представшего передо мной, отсутствовали все четыре конечности. Если быть точнее, у него осталась часть одной ноги и правая рука выше локтя. Всем своим видом мертвяк показывал огромное желание полакомиться за мой счет. Оскаленные зубы и капающая на пол слюна не давали усомниться в его намерениях. Да вот беда, в связи с отсутствием у него средств для передвижения у него это могло получиться только в том случае, если я сам милостиво засуну какую-нибудь из частей своего тела ему в пасть. Как вы понимаете, баловать тварюгу таким способом я не собирался.

Вместо этого я поднял валявшийся около двери топор и одним ударом размозжил мертвяку голову.

Узник

Покончив с грязным делом по упокоению возродившегося мертвеца, я с тоской оглядел царивший внутри заимки хаос. Все свидетельствовало о том, что парень в свое время очень не хотел умирать. И цеплялся за жизнь до последнего. В углу я обнаружил еще одно тело. Скорее всего, оно принадлежало одному из нападавших. Повсюду на полу валялись рассыпанные из плетеных корзин сушеные ягоды, заботливо собранные летом мною вместе с дедом Павло. Та же участь постигла и нанизанные на ниточки связки грибов. Теперь все это, перемешанное с кровью, было размазано по дощатому полу. От припасов не осталось практически ничего. Лишь одна низанка сушеных грибов сиротливо висела в дальнем углу, там, куда не добралась финальная схватка, разыгравшаяся в этих стенах. Еще одним сохранившимся элементом внутреннего убранства являлась притаившаяся под полатями тяжелая бочка с водой. Я с благодарностью вспомнил деда, который еще летом заставил меня натаскать в нее воды из ближайшего ручья. Уж не знаю, что он делал и как колдовал над ней, но когда я открыл крышку, то обнаружил, что вода непонятно каким образом, несмотря на мороз, осталась жидкой. Честно говоря, это до сих пор остается выше моего понимания. Зачерпнув из бочки деревянным ковшиком воды, я с наслаждением утолил накопившуюся за день жажду.

За моей спиной послышались мощные удары в дверь. Я лишь усмехнулся, дед Павло рассказывал, как однажды зимой к нему в заимку пытался вломиться медведь. Ничего у косолапого в тот раз не вышло. Толстые тесаные доски до сих пор хранили следы медвежьих когтей. Так что за свою безопасность внутри избушки я мог совершенно не беспокоиться. С окнами дела обстояли похожим образом. Узенькие, напоминающие бойницы оконца были закрыты изнутри двойными стеклами, снаружи их защищали решетки из толстой арматуры.